«Почему все забыли, что после «того гола» в сборной я пропустил меньше всех в группе ЛЧ?» Филимонову — 50!

Прогулка по местам трагедии

Филимонову — 50!

С некоторым трудом укладываю это в собственном сознании — потому что «моему» Филимонову и сегодня около тридцати. Какие там 50?!

А убедив себя в верности календарей, думаю — ведь и сегодня ему припоминают тот гол от Андрея Шевченко. Ведь наверняка!

Этому голу, который, кажется, случился вчера, — 24 года. Эта дата еще необъяснимее серьезности юбилея Филимонова.

Этот гол будут припоминать всем участникам того матча до конца жизни. А уж Филимонову — сто процентов. Сойдет поколение репортеров, видевших тот мяч собственными глазами в «Лужниках», придут новые — и они будут терзать расспросами постаревшего Александра Владимировича: «Как же это вышло-то?»

Наше счастье, что рассказы ветеранов с годами все интереснее. Обрастают новыми подробностями. Где подтерлась память — там вступит в дело воображение. Мы как авторы «Разговора по пятницам» знаем это очень хорошо.

Вот и Александр Филимонов однажды расскажет про тот гол еще ярче, чем докладывал нам, ровесникам.

Но для нас, видевших Филимонова в футбольных воротах еще совсем юным, этот гол — всего лишь штрих. Весьма яркий — но штрих.

Тем более сам Филимонов — образец устойчивой психики. Что-то со словом «сверх». Помню, как прогуливался он с девочкой-репортером по мерзлому газону «Лужников», шли к тем самым воротам. Александр, усмехаясь, вставал как тогда. Показывал во всех подробностях — как летело и как залетало.

Я вглядывался пристально. Никакого ощущения, что ему больно. Тяжело было мне — но не ему. Я не обижался, нет — только удивлялся.

Память подбрасывала какие-то смутные аналогии. Я, закрыв глаза, ухватил какое-то воспоминание за хвост. Раскрутил этот клубок. Ну конечно же!

Я вспоминал, как отыскал когда-то всеми забытого бывшего футболиста Юрия Севидова, чью футбольную судьбу исковеркала авария в центре Москвы. У горбатого мостика на Котельнической набережной.

Юрий Александрович отыскал в себе силы рассказать в подробностях, как сбил на «Форде» в 1969 году академика, перебегавшего дорогу. Добавив: «После этого ракеты в космос не летели лет семь». Преувеличение ли, нет — но факт: преставившийся по итогам той аварии академик Рябчиков один во всем Союзе знал секрет ракетного топлива.

Рассказать-то Севидов рассказал — а вот фотосессия на месте аварии далась Юрию Александровичу куда сложнее. Заиграли желваки. Чуть дрожала рука, указывающая:

— Ехал я оттуда — а случилось это здесь. Да, на этом самом месте.

Филимонову прогулка по местам профессиональной трагедии далась значительно легче. А может, мне почудилось.

Или то, что было трагедией для меня и вас, для него — лишь фрагмент славной карьеры. Себя можно убедить в чем угодно. Если постараться.

Кто сейчас разберет?

«Да команду какую-нибудь найти бы…»

Филимонов мне казался великолепным вратарем — но карьера его полна странных вывертов. Будто кто-то специально выписывал сценарий — нет, не должно быть ровно, нужна замысловатость.

Могло и не случиться в его жизни никакого «Спартака». Оказался в лучшей команде России и сборной случайно.

Как-то разговорились со знаменитым спартаковским селекционером Валерием Жиляевым. Начали с дел давнишних — и вдруг вырулили в самый что ни на есть сегодняшний день.

— Диму Попова я из-под носа у «Локомотива» увел… — усмехался Жиляев.

— Это как же? — сдержанно радовался я экскурсу в 1980-е.

— Во Внуково убежал из автобуса, прямо у забора провели переговоры. Ударили по рукам — и уже официально я за ним поехал в Ярославль. Смотрю, а там уж Коротков его обхаживает. «Что делать?» — «Решай, Дима, сам!» — «Конечно, я в «Спартак»». …Жил он в Тарасовке, я тоже. Как-то под вечер заходит: «Все, Валерий Владимирович, надо мне уезжать, буду заканчивать, ничего у меня не получается…» Отвечаю: «Закончить всегда успеешь. Ты в футбол-то начал играть в 25 лет — хочешь всего сразу? Стать основным в «Спартаке»? Работай!» Вложил в него какую-то уверенность… А как Филимонова я привел!

— Что?! Вы — Филимонова?

— Да! Чистая случайность! Филимонов никому нужен не был. Случайно встречаю его в Лиге, подходит, мнется: «Как бы мне свой контракт посмотреть?» — «А что?» — «Да команду какую-нибудь найти бы…» Я как раз полный портфель заявок привез. Сразу набираю Романцеву — и вписываем Филимонова в наши листы. К огромному его удовольствию. Это называется — вовремя в нужном месте.

Приехал бы Филимонов тогда в Лигу на час позже, на час раньше — не только история «Спартака», но и всего нашего футбола пошла бы совсем другой дорогой.

Голкипер «Спартака» Александр Филимонов.

Альтернативный диктофон

Филимонов всегда был особенным персонажем. Говорил мало с кем из репортеров — но если уж говорил, то говорил. Не тушевался.

Коллега до сих пор вспоминает, как явился Филимонов на интервью с супругой-юристом и собственным диктофоном.

Я в ту историю и поверил-то не сразу. В жизни есть место чудесам. Но не до такой же степени.

Как-то хоккейный вратарь Мыльников, встретив нас с Кружковым, перед интервью проверил документы. Сличил фотографии. Кудрявый как баобаб в удостоверении и поиздержавшийся волосяным покровом в реальности Кружков у вратаря вопросов не вызвал. Может, легкое недоумение.

Во мне же усомнился!

Всматривался раза три — выворачивая фотографию то одним боком к свету, то другим. Поднимал взгляд, пропитанный недоверием. Снова щурился, сверяясь. Я принял самое любезное выражение лица — граничащее с идиотизмом. Вратарь коротко кивнул. Вот теперь-то обнаружив сходство.

Такое было. Но чтоб герой принес альтернативный диктофон — вы меня простите…

Голкипер «Спартака» Александр Филимонов.

«Шоб ты жил на одну зарплату…»

Я до сих пор не в силах понять, как закатилась карьера Филимонова. Потому что внешне в нем не менялось ничего. Да и в качестве прыжка ничего не растерял. Я был очень наблюдательный.

Еще не существовало никакого «Разговора по пятницам», но было футбольное приложение к «СЭ». С рубрикой «Персона» для самых-самых.

Однажды «самым-самым» стал вратарь Филимонов, вернувшийся к тому моменту из Киева и Элисты. Казалось бы, в новом своем клубе «Москва» кто ему годится в конкуренты? Да никто.

Однако ж Филимонов внезапно стал даже не вторым, а третьим вратарем.

Не могу вспомнить, кто был первым и вторым. Но что Филимонов не попал даже в заявку — помню прекрасно.

Мы с коллегой Кружковым приехали на стадион «Торпедо» после тренировки. Дождались Филимонова, сели в холле возле раздевалки. Александр вытянул уставшие ноги. Потягивал чай из пластикового стаканчика.

Нам бросился в глаза перебитый мизинец. С трибуны его не разглядишь, а вот сейчас видно было очень хорошо.

— О чем память?

— Сломал перед чемпионатом мира, на первой же тренировке в Бору, — добродушно разъяснил Саша. — Уверен был, что просто выбил. Только вернувшись из Японии, поехал в ЦИТО. Доктор Орлецкий посмотрел, без всяких снимков определил: «У тебя же перелом!»

— Рука не опухала?

— Нет. Но палец остался кривым. До Маслаченко мне далеко, но выбиты все. Видите, даже обручальное кольцо не ношу. Мешает. Больно даже с людьми здороваться.

Никакого второго диктофона не было в помине. Личное турнирное положение заставило чуть снизить требования к корреспондентам.

Главный изъян в положении вратаря номер три казался очевидным. К сожалению, мы не ошиблись:

— За последние два года вы в «Москве» отрезаны от премиальных. Правильно?

— Правильно! — усмехнувшись, подтвердил наши догадки Александр. — В прошлом году вспоминал слова Папанова из комедии: «Шоб ты жил на одну зарплату…» Иногда я попадал в заявку, имел некоторое отношение к премиальным. Но верно кто-то подметил: на поле о деньгах не думаешь. Я даже не смогу вспомнить матч, за который получил самые большие премиальные.

Все это было очень странно. Мы смотрели на Александра — вообще не изменившегося со спартаковских времен. Что могло измениться?

Решив не путаться в намеках, выпалили напрямую:

— Сегодняшний вратарь Филимонов слабее Филимонова времен «Спартака»?

Александр вздохнул. На секунду задумался.

— Себе нередко задаю этот вопрос. Кажется, слабее я не стал. На тренировках никогда не сачкую, не имею такой привычки. Вам это, уверен, любой тренер подтвердит, который со мной работал. Нет ответа!

Голкипер «Спартака» Александр Филимонов.

«Лучше на семь»

Нам казалось — Александр всем вокруг и самому себе желал показать, что никакая ошибка его не сломает. Даже та самая. Да какая угодно!

Был в ЦСКА 1970-х замечательный вратарь Леонид Шмуц. Кажется, даже в сборной мелькнул. Так забросил мяч в собственные ворота, играя с «Араратом». Ну и все — нет никакого Шмуца. Сначала запас, потом отъезд из ЦСКА на родину, куда-то в украинскую глубинку. Сегодня даже бывшие одноклубники не знают — жив ли.

Филимонов всем видом показывал, что не сломался. Даже думать о таком раскладе смешно.

Порой что-то прорывалось. Как в том нашем интервью. Но тоже как-то отстраненно. Без большой боли.

— Вернуть бы все лет на пять назад — какую ошибку не повторили бы? — спрашивали мы, даже не держа в мыслях историю с проклятым голом. Скорее думали об уходе из «Спартака». Ну и о лавке в «Москве».

Александр понял по-своему:

— Лучше на семь.

— Семь так семь.

— Если и вы вспоминаете матч с Украиной, то, понятно, поставил бы кулак — и мяч ушел бы на угловой. Не повторил бы элементарную техническую ошибку. Вот в личной жизни и в вопросах с переходами из клуба в клуб ничего не менял бы. Оставил бы и Киев, и «Уралан», и «Москву».

«Сроду не стремился к популярности»

Мы не могли понять: действительно у него такая крепкая психика или все наигранное?

Сформулировали как-то затейливо. Вроде бы так:

— Вы можете назвать себя сильным человеком?

Получили ответ простой и ясный.

— Я бы сказал иначе — назвал бы себя психологически устойчивым. Было много моментов, когда мог броситься в крайности, но устоял. Не шарахался. Не махнул рукой, не вскипел, не поддался эмоциям.

— Многим целой жизни не хватит, чтобы пережить столько, сколько вы успели к тридцати с небольшим годам.

— Понимаю. Как мне говорил доктор Васильков: «У вас, спортсменов, колено сгибается столько раз, сколько у других за пять жизней…» С детства мечтал быть футболистом — и счастлив, что играю. Как был простым человеком, таким и остался. Мне на днях задавали вопрос: не угнетает ли, дескать, что был очень популярным, узнаваемым, а сейчас все изменилось?

— Что ответили?

— Ответил, что совершенно не угнетает. Сроду не стремился к популярности.

Голкипер «Спартака» Александр Филимонов.

Звездочет из Элисты

Говорить с ним необычайно интересно. Просто праздник.

Если однажды вратарь Филимонов решится на откровенную книжку — это будет что-то удивительное. На уровне «Свистка» Шумахера, поразившего меня в юности.

Вспомнит Филимонов в будущей книжке, что колени у него тряслись за всю вратарскую жизнь лишь раз.

— Причем в прямом смысле била самая настоящая дрожь. Я еще играл за «Текстильщик», предстоял матч в Нанте. Колени тряслись и в раздевалке, и на разминке, но как свисток раздался — в секунду все прекратилось. Будто гипноз.

— Свисток, надо думать, не финальный?

— Нет, конечно. Я тогда удачно отыграл. Потом пытался понять: почему трясло? Наверное, из-за трибун. Да и игра того «Нанта» произвела огромное впечатление.

Расскажет много нового про Элисту. Впрочем, уже наговорил много уморительного. Прежде мы где-то слышали, что многое в судьбе того «Уралана» играл звездочет. Поверить не могли. Все ж XXI век. Оказалось — все правда! И век XXI-й, и звездочет был!

Причем в судьбе Филимонова сыграл самую отталкивающую роль.

— Я не знаю, в какой период он появился, — рассказал Александр. — По-моему, после Павлова. Заглядывал в команду, составлял ребятам гороскопы. Определял что-то по звездам. С его подачи я и был выведен из состава.

— Кирсан Илюмжинов рассказывал: «Звезды сошлись так, что нужно ставить в ворота Окрошидзе». Неужели и это правда?

— Вот-вот. У этой истории было начало. В «Лужниках» проигрывали «Торпедо» после первого тайма 0:2. В перерыве в раздевалку зашел Шалимов, что-то сказал по игре, а следом этот самый звездочет. Тоже начинает рассказывать, как нам играть. Я, капитан команды, не выдержал — в грубой форме попросил замолчать. После чего оказалось, что для меня звезды не сходятся.

— Как в Элисте не сошли с ума от скуки?

— Может быть, сошел — откуда вы знаете?

Каким было его 10 октября?

Мы и представить не можем, как ему жилось после того гола Шевченко. Если уж столько лет прошло — а в голове у всех нас висит дата: «9 октября».

Ему-то как жилось? Каким было его 10 октября?

Кажется, только тогда, спустя семь лет, Александр рассказал, что испытывал. Рассказывал холодно, отрешенно. Будто не с ним творилось.

— Газеты долго в руки не брал, футбол смотрел без звука. Но произошло это не сразу после матча. Сейчас мало кто помнит, но в первый момент критики особой не было. Наоборот, я стал какой-то суперпопулярной личностью. Меня забрасывали приглашениями на различные ток-шоу и передачи, не имеющие отношения к футболу. Был буквально нарасхват. Потом волна эта сошла — и полилась грязь. Чего про меня только не писали! Тогда-то и появился этот штамп, который преследует уже столько лет: гол Шевченко якобы надломил психологически Филимонова. А когда состоялась жеребьевка отборочного турнира ЧЕ-2004, отмечали, что именно из-за моей ошибки наша сборная угодила не в ту корзину.

— Раздражает?

— Меня мало что может вывести из себя. Отношусь как к данности. Другое удивляет. Впоследствии еще трижды становился чемпионом России. В сезоне-2000 в Лиге чемпионов «Спартак» пропустил всего три гола — меньше всех на групповом этапе. Однако об этом все уже забыли.

— Это ж какую надо нервную систему иметь, чтобы той же зимой с барышней-корреспондентом и телекамерой идти к тем самым лужниковским воротам и показывать всей стране, как пропустили гол от Шевченко!

— Помню, помню. Это еще на первой волне было… А дальше кому-то хотелось представить все так, будто Филимонов закончился как вратарь.

— Когда Романцева после Euro-2000 спросили, с чем для него будет ассоциироваться этот турнир, он ответил: «9 октября. «Лужники». Гол имени Саши Филимонова…»

— В разговоре со мной Романцев к матчу с Украиной вообще ни разу не возвращался.

— Как вы провели следующий день?

— Рядовым, конечно, я бы его не назвал, но и каким-то необычным тоже. Не было такого, чтобы пелена застилала глаза, или что-то в этом духе. О чем думал, что делал — честно, в памяти не сохранилось. Через неделю «Спартаку» предстоял ключевой матч с «Локомотивом» в борьбе за чемпионство, и волей-неволей пришлось переключиться на него.

— На улице говорили неприятные вещи?

— До сих пор говорят.

— В лоб кому-нибудь хотелось двинуть?

— Жена у меня более эмоциональная, она в таких случаях закипает. А я в жизни придерживаюсь позиции: «На каждый роток не накинешь платок». К тому же в лицо гадости сказать ни у кого духа не хватает. За спиной — пожалуйста. Или в толпе с трибуны что-нибудь крикнуть. С этим тоже свыкся. Даже когда за дубль «Москвы» играл, за 90 минут от болельщиков других команд хоть раз услышать фамилию Шевченко — само собой разумеющееся. Могу, кстати, успокоить всех недоброжелателей — моего племянника зовут… Андрей Шевченко. Ему год и четыре месяца. Вижусь с ним ежедневно. Так что никакой аллергии на эту фамилию у меня нет.

— А с украинским форвардом Шевченко общались после того гола?

— На базе в Конча-Заспе встретились как-то. Поздоровались и разошлись.

Не хватает книжки

Я смотрю на Филимонова, до сих пор мелькающего в ветеранских матчах. Держит себя в прекрасной форме. Всем бы так. Кажется, даже в весе не прибавил.

Для меня он всегда будет прекрасным вратарем. Большой страницей в истории «Спартака». Пожалуй, он прав: Лига чемпионов-2000 значит гораздо больше, чем проклятый матч в октябре 1999-го. Мне приятнее думать вот так. Ведь и у Дасаева так: кто-то вспомнит глупейший гол от Лэкэтуша в 1990-м — а кто-то волшебную игру против киевского «Динамо» в октябре 1988-го. Лучшая вратарская игра, которую я видел живьем. Причем Виктор Чанов в воротах напротив мало чем уступал. О чем я и сообщил Виктору Викторовичу много лет спустя.

Мой Дасаев — из октября 1988-го. Вот и Филимонов у каждого свой.

Саша был одним из самых значимых футболистов своего века. Своих 1990-х. Этого никто не отменит. Ярчайшая фигура, великолепный вратарь.

Уж сколько лет, как не играет Филимонов в высшей лиге, по-старому говоря. Почти двадцать! Но странное дело: интереснее любого из нынешних вратарей. Парадоксальнее. Значительнее в изгибах судьбы. Не воспринимаешь его как ветерана — все в его судьбе очень свежо. Оттого и удивляют цифры.

Не хватает одного — книжки обо всем пережитом. Документального фильма наконец.

Я бы отложил все — и посмотрел. Возможно, даже отметил в телепрограмме красной ручкой. Как в детстве отмечал футбольные трансляции. Мне интересно — что Александр думает, как формулирует? Он ярок как никто.

С юбилеем!