«Бесчастных – раз, расизм – два, бананы – три»

В интервью «ССФ» он назвал три причины, по которым покинул «Спартак». Покинул шесть лет назад. С тех пор его образ «нелюдимого сенегальца» успел обрасти легендами. Чего только не говорили про Кебе: будто бы нещадно прогуливал сборы, гонялся с ножом за одноклубниками, в Тарасовке прятал под матрас куриные кости. О том, что из слухов правда, почему Ибра чудил в Москве и как ему живется в Махачкале, африканский защитник «Анжи» решился рассказать только сейчас...

НОСТАЛЬГИЯ

Первый холодный день осени в Махачкале – в гости к коллективу Гаджиева пожаловали красно-белые. Команда молодости Кебе. Сенегалец выходит из раздевалки после матча, в котором его «Анжи» проиграл уже не его «Спартаку»…

Улыбка до ушей при слове «Спартак». Благосклонно ловит фразы: «А помнишь, Кебе…» Протягивает руку за моим телефоном, чтобы вписать свой номер. И на другой день подъезжает с женой Софи к гостинице, чтобы вместе отправиться в кафе. Я для Кебе – посланник, который привез в Махачкалу частичку Москвы. А значит, и «Спартака»…

ПРОГУЛЬЩИК

В кафе Кебе сначала выбирает кабинку, где надо снимать обувь. И кажется, вот сейчас он дернет шнурки своих кроссовок – и я увижу его легендарные разноцветные носки… Но он вдруг передумывает, и мы идем за обычный стол.

– Бай Али Ибрахим Кебе, – спрашиваю у сенегальца, пока он с женой заказывает капучино, – как вас сокращенно называют близкие люди?

– Жена зовет меня «папа», в команде – «Ибра». А наш тренер Гаджи Муслимыч говорит «Бай». В семье я – младший из братьев. Самый старший умер. Второй – в Италии. Третий – как папа, полицейский. Четвертый – как я, футболист. Играть в футбол мы учились во дворе. (Африканец произносит «на во дворе», щедро сыпля предлогами. Говорим на русском: его супруги Кебе выучили сами. – Прим. авт.).

– В детстве Бай не ходил в школу из-за футбола, – Софи наносит первый мазок в портрет мужа.

– Пропускал! – смеется Бай и прячет глаза.

– Ваш тренер Гаджиев рассказывал мне, что в школе он был троечником, и когда его маму вызвали на классное собрание, она заявила: «А когда ему учиться, если он с утра до вечера с мячом бегает?!»

Инсайдерской информации о тренере Кебе поразился: «Надо же?!» Но тут же воспрянул духом: «Вот так и я! В школе у меня ни одного любимого предмета не было, кроме музыки. Утром брал мяч и шел на стадион. Весь день играл, а когда возвращался домой, мама спрашивала: «Ты был в школе?». Я отвечал: «Да!».

КОЛГОТКИ

– Как вас увозили из Африки в «Спартак»?

– Агент говорит: «Есть «Спартак». Большой клуб» – «Ты что?! – отвечаю. – Так холодно. Так далеко. А язык там какой?» – «Русский». Я на него как закричу: «Какой русский? Забудь! Этот язык я не выучу никогда в жизни!». (Смеется.)

– Люди в Африке нам до сих пор не верят, что в России бывает тридцать градусов тепла, – с обидой жалуется Софи. – Они убеждены, что здесь всегда снег.

– Вот и я сказал агенту: «Что я там буду делать, если там все время холодно?» – «А ты просто посмотри…» Пять часов летели до Парижа, еще четыре – до Москвы. В Москве была зима. Холодрыга! В аэропорту меня забрали, посадили в машину и повезли в Тарасовку. А там после двух товарищеских матчей говорят: «Ты будешь в «Спартаке»! Надо контракт подписать». Я им: «Нет-нет-нет. Я в такие холода играть не смогу!». Но агент уговорил: «Ибра! «Спартак» – в Лиге чемпионов…» Я сразу поставил подпись. Мне выдали форму: куртку-перчатки-шапку. Но мне даже через шапку и перчатки было холодно!

– Зато сейчас он даже зимой играет без колготок и в футболках с коротким рукавом! – Софи поражается стойкости супруга. – Я его ругаю: «Колготки надевай на игру!».

ВИЗА

– С какими проблемами кроме холода вы столкнулись в России?

Сенегалец молчит. Просит повторить вопрос. Совещается с женой по-французски. И наконец обращается ко мне: «Наверное, ты много слышала о том, как я опаздывал в «Спартак»?».

– Знаю, что в октябре 2002-го затонул паром, на котором плыла ваша родная тетя. Романцев отпустил вас домой. Но ждать игрока обратно ему пришлось не одну неделю. Еще знаю, что каждое межсезонье ваши побывки на родину заканчивались долгими исчезновениями. Порой вы подъезжали в «Спартак» только к третьему сбору… Проблемы с визой?

– В «Спартаке» у меня не было проблем с визой! Огромные проблемы с визой у меня возникают только здесь – в «Анжи». Каждый год от меня требуют привезти для консула России в Сенегале кучу справок. А пока он все проверит, я две недели, а то и месяц сижу дома и жду визу. Я консулу говорю: «Ну я же в России не первый год. Восемь лет езжу». А он отвечает: «Кебе, я тебя знаю. Помню, что ты играл в Москве за «Спартак». Но нам тебя надо проверить, потому что Дагестан – это опасно. Рядом Чечня…»

БАНАНЫ

– Правда, что «Спартак» снимал с вас по 50 процентов зарплаты за участие в матчах сборной Сенегала?

– Не-не-не. Подожди. Это была другая проблема. Ну как тебе объяснить? (Кебе опять советуется с женой по-французски.) Понимаешь… каждый раз, когда я уезжал домой из «Спартака», мне всегда не хотелось возвращаться.

– Почему?

– Когда мы были на поле, спартаковские фанаты бросили в меня… это (Кебе не произносит слово, но крепко сжимает в руке банан, который для примера взял из вазы, стоящей на столе. – Прим. авт.). Потом пошли баннеры: «Африканцы – это не наша команда!». 2001-й, 2002-й, 2003-й, 2004-й, – Ибра отсчитывает, как в тюрьме считают годы срока. – Четыре года в «Спартаке». Поверь, мне было очень тяжело!

– А я-то думала, фанаты вас любили. Недавно прочла в Интернете: «Робсон, Маркао, Тчуйсе и Кебе – лучшие легионеры в истории «Спартака».

– Была половина болельщиков, которая меня любила, ведь я играл для них, и на поле я всегда показывал характер. Но вторая половина спартаковских фанатов – какие-то непонятные… В «Спартаке» я провел один из матчей с капитанской повязкой, и та игра превратилась в кошмар! В тот день я услышал: «У-у-у-у! Почему этот черный?!» «Спартак» – большая команда. В ней было много хороших игроков. Дома ли, на выезде – мы всегда выигрывали. Но у меня в «Спартаке» было оч-ч-чень много проблем! И вы, журналисты, об этом не знали. Просто писали: «Кебе не приехал», «Кебе опоздал на очередной сбор»…

– Но вы не знали, из-за чего он не хотел ехать обратно, – качает головой Софи.

– Вы не ехали в Россию из-за расизма?

– Да. Всякий раз, когда я прилетал из «Спартака» домой, моя мама видела, как я не хочу ехать обратно. И возвращался я только благодаря тому, что мама говорила: «Ибра! Собирай вещи и езжай!».

МОСКВА

– Вы чувствуете разницу между отношением к вам в Москве и в Махачкале?

– Да. В Махачкале такой проблемы нет. В Дагестане я три года, и ни один болельщик «Анжи» не сказал в мой адрес плохого слова. Если б я знал, когда переезжал в Москву, что там будет такой расизм, я бы никогда не подписал контракт. Я бы остался дома.

– В Москве даже Питер Одемвингие, у которого русский паспорт и русская мама, не избежал расизма…

– Да, я знаю. В Москве мы часто с ним встречались. Моя жена очень вкусно готовит несколько африканских блюд, и Питер звонил нам после игры и говорил: «Я очень голодный! Что там сегодня Софи приготовила?».

– В Москве вы боялись ходить по улицам?

– По улицам я всегда ездил на машине или на такси. В метро я не спускался и не пускал туда жену. Камерунец Зоа как-то спустился в метро – и его избили. Он лежал на платформе весь в крови. За ним приехали и увезли в больницу.

НОЖ И КОСТИ

– В «Спартаке» были и африканцы, и югославы. Как у вас складывались отношения между легионерами из разных стран внутри команды?

– Мы ехали всей командой ужинать в ресторан, и всегда делалось так: русские, садитесь здесь, югославы – за тот стол, африканцы – за этот. Так было и при Романцеве, и при Чернышове. И меня это так всегда обижало! (С горечью.) В команде все всегда должны быть вместе! Только когда приехал итальянец Скала, в «Спартаке» перестали говорить «африканцы» и начали всех сажать за один стол.

– Расскажите, за что вы у спартаковского автобуса поджидали с ножом в руке сербского полузащитника «Спартака» Славко Матича?

– Все легионеры «Спартака» жили в Москве в одном районе, и из Тарасовки нас в Сокольники возил автобус. Когда я пошел первый к автобусу, этот Матич на меня кинулся и стал бить сзади! Я вышел из себя. Но Джеоргий (переводчик «Спартака» Георгий Чавдарь. – Прим. ред.) вовремя схватил меня и удержал от драки с сербом. Никакого ножа у меня не было. На следующий день они отправили серба в дубль, а потом продали. Самый опасный человек – это был Матич.

– Я про нож много слышала, – добавляет Софи. – Но я знаю, какой мой Кебе. Мы с ножом никуда не ездим. Даже с пистолетом не ездим…

– Бай, почему под вашей кроватью в Тарасовке находили куриные кости?

– Чего мы только не наслушались! – поражается жена. – Одни говорили про кости, другие – про целые куриные ножки!

– Не-е-е-е, – смеется Кебе. – Это все шутки.

БЕСЧАСТНЫХ

– В «Спартаке» в те годы была жесткая дедовщина. Досталось вам от русских «стариков»?

– (Возмущенно.) Скажи мне: где сейчас эти люди – Бесчастных, Ананко и Егор Титов, где они сейчас играют? Имя Бесчастных я не забуду никогда в жизни! Спроси про него у Тчуйсе. Нас было пятеро африканцев. Романцев вел тренировку. И вдруг один из нас попал ему мячом в руку. А Бесчастных говорит…

– Не говори, – просит Софи. – Не надо.

– Нет-нет. (Спокойно.) Я буду говорить. Я только про этот случай расскажу – про остальные не буду. Бесчастных тогда сказал: «Эта обезьяна ему в руку попала!». Я никогда не забуду этого. Я тогда еще не знал, что значит это слово. Но я попросил Тчуйсе, чтобы он перевел. И он перевел. Когда тренировка закончилась, я подошел к Бесчастных и спросил: «Бесчастных, зачем ты так сказал о моем друге? Я тоже африканец. Значит, я тоже обезьяна?». А Бесчастных мне ответил: «Да, я говорил!». И я на базе все сломал. Я сломал все внизу, где есть маленький ресепшен. Я поднялся наверх, к себе в комнату, – и сломал там всю мебель. Так мне было плохо! А через час Бесчастных постучал в мою комнату: «Открой! Я хочу поговорить». А я ему сказал: «Я с тобой больше никогда не буду говорить. И никогда тебе не открою».

– Извиниться, наверное, хотел, – предполагает Софи.

– Наверное. (Вздыхает.) Одно поле. Одна майка. Красно-белая. Одна команда. А он так говорит. Это тяжело. Это – «Спартак». И поэтому каждый раз, как только я уезжал в сборную, мне не хотелось возвращаться. Я приеду в Москву, а там: Бесчастных – раз, расизм – два, бананы – три. Лучше сидеть дома, да?

РОМАНЦЕВ

– В «Спартаке» у вас был хороший друг?

– Наш настоящий друг! Честный человек – Саша Шикунов, – описывает бывшего технического директора «Спартака» Софи. – И жена Лена очень хорошая. Для нас в его доме всегда открыты двери. Мы можем приехать в Москву и жить у них. Мы там даже некоторые вещи мужа оставили. Александр на него смотрит, как на своего ребенка, и обращается к нему: «Сынок».

– Когда я приезжаю, он у меня спрашивает: «Как дела, мой сын?» – Бай смеется. – А я, когда прихожу к Саше домой, всегда спрашиваю у него: «Где Романцев?». Я знаю, что мой бывший тренер живет в доме, который стоит позади Сашиного дома. Саша сам подводит меня к окну и показывает: «Во-о-он там – Олег Иванович». Я очень хочу увидеть Романцева! Очень хочу сходить к нему в гости! Я бы его обнял. (Кебе совсем расчувствовался.) Романцев – очень хороший тренер. Я в его «Спартаке» очень многому научился! Он всегда объяснял, что и как нужно делать на поле. Он говорил: «Кебе, я знаю: ты – хороший игрок. Ты можешь в защите и слева играть, и в центре, и опорного…»

«СПАРТАК»

– Александр Павленко говорит о вас: «Кебе мог бы и сейчас играть за «Спартак».

– Да, я играл в «Спартаке» не только при Романцеве. Мне ни один тренер не говорил: «Кебе, ты не нужен». Но потом я им сказал: «Я больше не буду играть за «Спартак», потому что эта проблема мне надоела!». И я сам ушел. Можно было играть и восемь лет, и десять. Но я устал. Первый контракт со «Спартаком» я подписал на три года. А когда я облегченно вздохнул: «Последний год в «Спартаке!» – мне позвонил президент Червиченко: «Кебе, приезжай в офис». Там он сказал: «Не подпишешь новый контракт – у тебя будут большие проблемы. Я поеду в ФИФА и всем скажу, что ты пропускаешь тренировки». А меня предупредили, что Червиченко – опасный. Я ему говорю: «Чего ты хочешь?» – «Еще два года». И я, подумав, подписал...

– Кебе, а если бы вас сейчас позвали в «Спартак»?

– В «Спартак» я не вернусь никогда в жизни! Потому что там у меня было очень много боли. Да и «Спартак» сейчас не тот. В нашем игроки были сильнее. Все выступали за сборные. Когда «Спартак» в последний раз был чемпионом? В 2001-м. «Лужники», раздевалка, пиво, вино. И я на фото – в обнимку с Романцевым. Эта фотография у меня дома в Сенегале в рамочке стоит…

ЛЮБОВЬ

– В России вы живете девятый год. До юбилея дотянете?

– (Смеется.) Наверное. Как быстро время идет. Летит! Что, правда, уже девять лет прошло? – Ибра смотрит на жену.

– Да, – кивает Софи. – 2001 год – «Спартак». Сейчас – 2010-й…

Бай обнимает Софи. Единственная дочка Кебе родилась уже в Москве, а сейчас уехала в Сенегал к бабушке, потому что в Махачкале нет французских школ...

– Как вы познакомились?

– Я жила недалеко, дружила с его сестрой и часто бывала у них дома. А потом мы с Баем потихоньку…

– Ты – первая! – дразнит Кебе.

– Нет! Это ты – первый! – задорно спорит жена. – Ну пусть я первая, – сдается. – Какая разница? Любовь – это любовь…

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Бай Ибра КЕБЕ

Родился 24 декабря 1978 года.

Гражданство: Сенегал.

Клуб: «Анжи» Махачкала.

Амплуа: полузащитник.

Рост 185 см, вес 77 кг.

Карьера: выступал за сенегальский клуб «Жанна д`Арк» (2000–2001), московский «Спартак» (2001–2004), владикавказскую «Аланию» (2005), нальчикский «Спартак» (2006). За «Анжи» играет с августа 2006 года. В российской премьер-лиге провел 65 матчей, забил 3 мяча.

Достижения: чемпион России (2001), победитель первого дивизиона (2009).

Сборная: за сборную Сенегала (2000–2003) сыграл 6 матчей.