«Майор говорит: «Приказ — без тебя не возвращаться. Вот повестка». Как капитана «Спартака» забрали в армию
Я Старостина ни в чем не виню
В начале 70-х его имя гремело! Капитан «Спартака», чемпион СССР и обладатель Кубка, основной защитник национальной сборной… Карьера Сергея Ольшанского шла по нарастающей. Пока в мае 1975-го не забрали в армию. За три дня до 27-летия. Личным приказом Гречко, министра обороны.
«Когда в том сезоне встречались с ЦСКА, я сказал ребятам: «Сегодня играем за Серегу». На поле перед стартовым свистком на правах капитана громко произнес: «Команде, которая украла у нас Ольшанского и сослала на Дальний Восток, физкульт-привет!» А потом вколотил голешник Астаповскому — ка-а-ак дал с правой в угол. 2:0 выиграли», — это из «Разговора по пятницам» в 2020-м со знаменитым спартаковцем Евгением Ловчевым.
А вот как в 2016-м в этой же рубрике описывал историю с армейским призывом сам Ольшанский:
— История с вашим призывом — это сюрреализм.
— Май 1975-го. Я — капитан сборной СССР. Обыгрываем в Лужниках Югославию 3:0, мне до 27-летия остается три дня. Готовлюсь праздновать. Но встречать пришлось на призывном пункте. Наутро после матча звонок в дверь. Майор на пороге: «У меня приказ — без тебя не возвращаться. Вот повестка». Дайте, говорю, хоть позвонить.
— Кому? Адвокату?
— Старостину. Майор не против: «Пожалуйста. Я буду здесь сидеть, тебя ждать». Николай Петрович уже в курсе: «Сереж, ничего не могу сделать. Иди, служи. Приказ Гречко!» Оказывается, было накануне совещание в ЦК. Какие-то партийцы, болельщики «Спартака», повздорили то ли с Гречко, то ли с его замом — маршалом Соколовым.
— Если бы вы знали, что за вами устроили охоту — три дня хоронились бы по чердакам?
— Мог лечь в больницу — вырезать аппендицит, например. Гланды удалять. А 27 исполнится — никто уже не заберет.
— «Спартак» никого не отмазывал?
— В том-то и дело, что до этого Старостин отмазал от армии Юрку Дарвина, вратаря. Получил нагоняй. Такой, что возможность отмазывать на время пропала. Вот это и сыграло против меня. Хотя Черненко болел за «Спартак». Бесков тренировал сборную — я у него вес имел.
— Ему бы набрали.
— Тоже набрал! Константин Иванович отвечает: «Сергей, ничего сделать не могу. Гречко — второй человек в стране». Если Бесков удивился, то Старостин точно был в курсе, что за мной придут.
— Почему же вас не предупредил?
— Тоже боялся, наверное. Мало ли что я сделаю? Вдруг сорвусь куда-то?
— У вас нет ощущения, что вас все подставили в той ситуации — включая Старостина?
— Нет. Это ж закон. Я Старостина ни в чем не виню. Другой вопрос, не думал, что меня засунут настолько далеко. Ну, призовут. Ну, отправят в ЦСКА. Тоже хорошая команда. Крайний случай — смоленская «Искра», ростовский СКА…
Геннадий Логофет, Николай Старостин, Сергей Ольшанский, Евгений Ловчев.
Куда лечу, узнал лишь на пересадке в Хабаровске
— Как вы 27 лет отметили?
— Да никак. Я же собирался в институт физкультуры ехать, документы на госэкзамен отдавать. Майору рассказал — а тот неожиданно в ответ: «Так поехали, отдашь. У меня машина». Декан кафедры футбола, Вячеслав Варюшин, смотрит на меня и майора: «Ты что, уже с охраной ходишь?» — «Да в армию забирают». Он в шоке. То ли верить, то ли нет. Дело немыслимое, но майор-то натуральный стоит!
— Куда вас отвезли?
— В город Железнодорожный. Койку выделили. Потом автобус за мной прислали с офицером. Говорю ребятам: «У меня день рождения, давайте шампанского выпьем». — «Да ты что! Если узнают — такое будет!» Так и не отметил. Уже на Камчатке удалось чуть-чуть.
— На Камчатку попасть — это надо умудриться.
— Никто в Москве не знал, что со мной и где я. Хорошо, хоть какие-то деньги у меня по карманам были. Отправили в Домодедово с последней партией призывников. Какие-то странные ребята — кто с провинностями, кто с отсрочками… И я с ними — 27-летний капитан сборной.
— Не представляли до последнего, куда зашлют?
— В Железнодорожном день провел — потом отправили одного на автобусе в аэропорт. Офицера приставили, чтобы не сбежал. Говорю тихонько: «Покажи, куда?» Хоть ясно было — если из Домодедово, то на восток.
— Довезли прямо до трапа?
— Да. А куда лечу, узнал лишь на пересадке в Хабаровске. Показывает офицер билет: «На, смотри…» Там выведено — «Петропавловск-Камчатский». Ох, ё! На подводную лодку, что ли? Чтобы спрятать совсем? Там тоже у трапа встречали!
— Куда увезли? Дальше уже Япония.
— Полк стоял минутах в сорока езды, у самого Тихого океана. Ко мне хорошо относились. Всем же интересно — капитана сборной привезли, 27 лет. Правда, никто понять не мог, как я там очутился: «Мы тебя видели по телевизору! Наверное, кого-то убил? Чтобы не сажать — здесь спрятали?» Нет, отвечаю, никого я не убивал.
— Заслать вас так далеко — идея министра обороны Гречко?
— Анатолия Тарасова. Только его. Потом меня обманул. Но приказ отдавал Гречко. Причем было два приказа, взаимоисключающие. Один — поставить в строй, а второй — разрешить тренироваться.
— Тренироваться удавалось?
— Втихаря. Жил я в домике у начальника физподготовки полка. Жена с детьми у него на материк уехали, дело к лету. Койку за мной в казарме сохранили, но туда почти не заглядывал. Никаких нарядов. Просили об одном: во время проверки быть в казарме. Я командочку там организовал, бегали. Всё работу выпрашивал, чтобы не закиснуть. То дрова колол, то прыгал в длину. Допрыгался до того, что стал чемпионом Камчатской области. Должны были в Хабаровск послать на областные соревнования. Не пустили!
— Почему?
— Перепугались: «Да ты что?! Тебя ж увидят там, целая история выйдет. Футболист, вся страна знает, а тут в длину прыгает…»
Сергей Ольшанский.
На Камчатке пробыл месяца два
— Кем вас определили в армии?
— Поначалу старшим писарем хозчасти. Но недолго. Кто-то из Москвы звонил, проверял — на какой я должности нахожусь. Как узнали про писаря, в крик: «Поставить в строй!» Стал я помощником гранатометчика. Гранаты я должен был таскать, ящики с боеприпасами. Сам не стрелял.
— Должность на развитие мускулатуры.
— Это точно. На учениях натаскался я этих ящиков.
— Страшно уронить-то? Рванет так рванет!
— Да нет. Не должны рвануть, как мне сказали. Однажды генерала на учения ждали. Подъем в 5 утра, собраться надо за 40 секунд. Говорю: «Я точно не смогу за 40 секунд». Начальник вздохнул: «Ладно, ложись прямо в форме у входа». Как услышал: «Подъем!» — вскочил, в кладовку помчался. Ящики с гранатами на себя — и бегом.
— Сколько пробыли на Камчатке?
— Месяца два. Потом ЧП. Когда забрали меня, дочке было 5 месяцев. Телеграмма прилетает на Камчатку — ребенку необходима срочная операция. Мне лучше в Москве присутствовать. Главврач морозовской больницы телеграмму подписал, а военком побоялся. Думал, липа какая-то.
— Как быть?
— С одной стороны, надо меня отправлять в Москву, с другой — приказ Гречко не выпускать никуда. Боялись все! А от телеграммы еще сильнее перепугались! Но в конце концов сами офицеры скинулись, отправили на самолете в Москву. Хотя солдат не имел права лететь, только поездом или кораблем.
— Если кораблем — долго?
— 12 суток в один конец. Другого пути нет. Меня предупредили: в Москве особо светиться не надо. Сначала узнай, как дела у дочки, затем ступай отмечаться в военкомат. Потому что повязать могут сразу.
— Так и сделали?
— Да, узнал, что операция прошла хорошо. С кишками проблема, что-то послеродовое. Ножки поднимала, плакала не переставая. Это еще вовремя заметили! Потом узнаю — играет дубль «Спартака» с «Динамо». Пошел я туда.
— Зачем?
— Вот как объяснить? Сам не могу понять! Давно не виделись. Сел на лавочку, там меня приметили. Сразу звоночек Тарасову, доложили обо всем. Среди ночи телефон: «Сергей, всю Камчатку в ружье подняли, приказ министра нарушен. Давай срочно назад, мы все здесь без погон останемся!» Не беспокойтесь, отвечаю. Я иду к Тарасову на разговор.
— У вас был его телефон?
— Бубукин нам устроил свидание. Тарасов сразу: «Ты согласен за ЦСКА играть?» А что не согласен-то? У меня дочка маленькая. Уж лучше в ЦСКА, чем на Камчатке. Спрашиваю: «Анатолий Владимирович, мне завтра идти отмечаться — в военной форме или в гражданской?» — «Да в гражданке, все будет нормально. Не переживай, ты окажешься в ЦСКА…»
— Оказались не сразу.
— Прихожу отмечаться на Таганку — и меня закрывают до вечера. Потом появляется офицер: «Где твоя форма?» — «Дома. Где ж ей быть? Как Тарасов сказал — так я и пришел». Посылают солдатиков ко мне домой, за формой. Отец не отдает.
— Почему?
— Не верит, что от меня. Говорит: «Пока записку от сына не принесете, ничего не отдам». Снова едут ко мне, пишу записку: «Пап, отдай им форму…»
— При чем здесь Тарасов?
— Он знал, что приходить надо в военной форме — а отправил в гражданском. Специально спектакль устроил! Явился бы я в форме, меня бы отметили и слова не сказали. Ничего не просрочил, ни в чем не виноват. А так в военкомате уже были готовы: «Пройдите-ка». Один из офицеров, спартаковский болельщик, шепнул потом: «Серега, в Домодедово. Наверное, в Хабаровск».
В аэропорту встречает военком — тоже спартаковский болельщик. Позволил отцу позвонить, чтобы приехал проститься. Тот примчался, на взводе: «Опять высылают?!» — «Не переживай, пап. Уже не на Камчатку». Поворачиваюсь к военкому: «Можно, мы с отцом шампанского выпьем?» — «Давай». Отец пошел, купил, тихонечко выпили. Полетел я в Хабаровск.
— Не специально же вас Тарасов обманул?
— Конечно, специально! Сто процентов! Не хотел он меня брать в ЦСКА.
— Мы запутались. Ему в хромающей команде не нужен был капитан сборной?
— Тарасов — кадр еще тот. Надеялся всем своим футболистам показать: вот, вы играйте. Я не беру Никонова и Ольшанского, вам доверяю. Задницу рвите. Одного в Чебаркуль заслал, другого — на Камчатку.
— Сломаться вы могли?
— Запросто. Когда тебя, 27-летнего, засовывают к пацанам. Но ко мне руководство министерства обороны относилось хорошо. Тут уж Тарасов ничего сделать не мог. Я не стал выделываться. В Хабаровске предложили играть? Ладно, буду в Хабаровске.
Сергей Ольшанский и Игорь Родионов.
Видимо, потом в «Спартаке» я был не нужен
— Все-таки позволили вам армию в футболе проходить.
— Так супруга письмо написала на имя Гречко: «Разрешите ему…»
— Кто-то надоумил?
— Отец мой. Он в этих делах сведущий. Вместе составили письмо, отослали — пришел ответ. До сих пор храню.
— Что-то обнадеживающее?
— Мол, будет муж ваш играть и тренироваться в одной из армейских команд. После этого я оказался в Хабаровске.
— Что ж не возвратились из ЦСКА в «Спартак» годы спустя?
— Вадим Никонов в «Торпедо» вернулся. Потому что там был Иванов, главный тренер. Сказал: «Вадик, отслужишь — ждем назад». Хотя риск-то был — в 27 нас забрали. Кто знает, какими вернемся в 29? Возраст! Мне же «Спартак» не говорил ничего. Тренировали команду Крутиков с Гилей Хусаиновым. Видимо, им я был не нужен.
— А Старостин?
— Его в тот сезон из «Спартака» убрали. Это потом он сказал: «Серега, да мы тебя в любом состоянии приняли бы! Ты что?» — «Так меня же, Николай Петрович, никто не звал…»
— Действительно вернулись бы в «Спартак» — если б вам сказали такие же слова, как Никонову?
— Сто процентов! Когда понял, что «Спартак» охладел, остался в ЦСКА. Хотя не сразу. Предлагали-то «младшего лейтенанта», но я помнил, как меня замели. Документы отнес в институт физкультуры на госэкзамен и больше не появлялся. Говорю: «Если присвоите мне «лейтенанта», остаюсь…» — «Как? У тебя высшего образования нет, не положено!» А у меня ответ готов: «Раз вы меня с экзаменов забрали, сейчас позволяете их сдать. После этого даете звание».
— На том и сошлись?
— Да. Так я стал лейтенантом. Хотя солдату сдавать экзамены не положено, это нарушение закона. Но и меня не по закону на Камчатку упекли. Так что квиты.
