Сергей Ольшанский: «Ты что, убил кого-то?» — спрашивали офицеры на Камчатке»

Во время дерби «Спартак» — ЦСКА бронзовый призер Олимпийских игр-1972, по его признанию, испытывает «раздвоение личности». А все потому, что прожил в футболе необычную жизнь: был капитаном и красно-белых, и красно-синих, сохранив и к тем, и к другим добрые чувства.

Мы встретились в офисе «Ники» на стадионе «Труд», что на Варшавском шоссе. Ольшанский — генеральный директор этого клуба, команда которого несколько сезонов провела во втором дивизионе, а сейчас выступает в любительском чемпионате Москвы.

— В «Спартаке» я состоялся как игрок, именно из него меня пригласили в сборную страны, — говорит Сергей Петрович, которому в конце мая исполняется 73 года. — В этом клубе ко мне всегда относились тепло. Приглашают на праздничные мероприятия и ветеранские турниры, после которых встречаемся за столом. Армии же отдал 23 года, до полковника дослужился. Парадный мундир вон в шкафу висит.

Когда демобилизовался в 2005-м, Назар Петросян позвал в «Нику». Он в ней президент, а Олег Романцев, Михаил Гершкович и Александр Тарханов — соучредители. Был начальником команды, потом стал генеральным директором. Говорил Назару, что не понимаю специфики этой должности, но все-таки согласился: «Смотри только, чтоб без подставы». Постепенно освоился, да и компетентные люди помогают. У нас в ведении два больших поля и одно мини-футбольное. Их сейчас академия «Торпедо» арендует.

Сергей Ольшанский / Фото: © ФК ФШМ

— Романцев наведывается?

— До недавней операции на сердце приезжал, когда собирались ветераны. Сам уже не играет, конечно. А я в 2007-м прекратил, когда от рака умерла жена. Настроение пропало.

 — Какой же период своей футбольной жизни вспоминаете с особым удовольствием?

— Спартаковский, шесть с половиной сезонов, пусть он и получился драматичным.

В 69-м уже во второй игре за основную команду «Спартака» — а поначалу я выходил в нападении — защитник кутаисского «Торпедо» Автандил Цверава так засадил сзади по голеностопу, что по сей день сказывается. Известный хирург Зоя Сергеевна Миронова заявила, что надо оперировать. «Гарантируете, что в футбол смогу играть?» — спрашиваю. «Кто же тебе такую гарантию может дать?» — «Так что же делать?» — «Перебинтовывай».

Сколько играл, всегда приходил в раздевалку за час до игры и бинтовался. Надо мной смеялись даже. Но иначе никак. Жилка перескакивает из одной позиции в другую, а бинт ее держит. Хожу нормально, а бегать без бинта не могу.

Полгода тогда пропустил, утратил чувство мяча. В дубль перестал попадать. Уже подумывал уходить из «Спартака». Но мой отец и Николай Петрович Старостин в меня верили и всячески ободряли. И вот в начале лета 71-го года, когда мы поехали на «халтуру» в Астрахань, главный тренер Никита Симонян поставил центральным защитником. Получилось! А тут в Ташкенте «сломался» Вадим Иванов, и я встал на его место. А Вадик на этом играть в «Спартаке» закончил.

Защитник «Спартака» Сергей Ольшанский против нападающего киевского «Динамо» Олега Блохина / Фото: © Личный архив Сергея Ольшанского

Симонян увидел нас с Ловчевым и не забыл

— Известно, что в «Спартак» вы, как и Евгений Ловчев, попали из экспериментальной молодежной сборной СССР. С позиции сегодняшнего дня, признаться, это был странный проект.

— Идея принадлежала председателю спорткомитета Юрию Дмитриевичу Машину. Собрали со всего Союза перспективных ребят в команду, которая представляла бы страну на различных молодежных турнирах. При этом мы не участвовали ни чемпионате страны, ни в первенстве среди дублеров.

— Достойно представлять страну — это хорошо, но рассчитывать, что впоследствии вы дружно проследуете в первую сборную, наивно.

— Думаю, наверху хотели, чтобы реально в нее пробилось три-четыре человека. В итоге за сборную выступали мы с Ловчевым.

Программа была рассчитана на четыре года, но спустя два года ее свернули. Нас, впрочем, не бросили. Всех хотели передать «Локомотиву». Тогда футболом в стране руководил Валентин Александрович Гранаткин, сам в прошлом локомотивец. Вот он нас и отправлял в приказном порядке в железнодорожный клуб. Но там оказались не все. Двое — центральный защитник Виктор Пусачев и Виталий Калугин — немножко поиграли за основную команду «Торпедо», мы же с Ловчевым попали в «Спартак».

— Как это получилось?

— В 66-м году недавно созданная команда собиралась на турнир в Сан-Ремо. Между тем наш тренер, знаменитый полузащитник «Динамо» Всеволод Константинович Блинков, летел на чемпионат мира в Англии. А Никита Симонян был свободен. Вот его и попросили временно заняться нами.

Ловчева, кстати, тогда в Италию не пустили, потому что он работал на каком-то закрытом заводе. Но Симонян успел его оценить на тренировках. Меня же он воочию видел на турнире. Мы заняли первое место, а я, играя в нападении, стал лучшим бомбардиром.

Та поездка врезалась в память еще и потому, что я впервые выехал за рубеж. До Сан-Ремо добирались через Париж. Из Москвы — самолетом, потом — автобусом.

— Так это почти тысяча километров по Франции!

— На обратном пути приехали в Париж уже под утро. Все устали, легли спать. А через пару часов Никита Палыч нас поднял: «Вставайте, Париж проспите! Вы, может, здесь в первый и последний раз. Обязаны этот город посмотреть». И мы отправились гулять. Ходили по Парижу почти целый день, так как улетали вечером, Эйфелеву башню посмотрели.

Но за границу потом еще не раз ездили. В Италии три раза побывали — в Сан-Ремо и Виареджо, Афганистан посетили, когда там еще король правил. А потом Машина сняли (за то, что на зимних Олимпийских играх 1968 года сборная России уступила в общекомандном зачете Норвегии. — Прим. Sportbox.ru). Симонян еще годом ранее возглавил «Спартак», однако о нас с Ловчевым не забыл. Мы же, как на нас ни давили, стояли на своем: «Хотим в «Спартак»!

1972 год. Футболисты сборной СССР на парижском «Парк де Пренс». Слева направо: Муртаз Хурцилава, Олег Блохин, Владимир Мунтян, Левон Иштоян, Сергей Ольшанский / Фото: © Личный архив Сергея Ольшанского

На «Маракане» сыграл правого защитника

— В конце 1973 года вы в составе сборной мира приняли участие в прощальном матче Гарринчи. Как попали в компанию звезд?

— «Звезды» — в данном случае преувеличение. В матче приняли участие известные аргентинские футболисты Бриндиси и Хаусман, но в основном в сборную мира вошли иностранцы из бразильского чемпионата. Помню, что за нее играл какой-то «образилившийся» украинец. Зато в соперниках были чемпионы мира 1970 года из Бразилии.

Сборная СССР тогда совершала турне по Южной Америке. Причем завершилось оно как раз в Рио-де-Жанейро. Вот организаторы и попросили ряд футболистов сыграть на «Маракане». В их числе оказались Владимир Онищенко, Ловчев и я.

Перед матчем нас провели по знаменитому стадиону. Алексей Александрович Парамонов, в то время второй тренер сборной, подарил хозяевам от имени советской федерации футбола самовар, нам же вручили памятную форму и медали с изображением легендарного бразильского футболиста. Я их по возвращении отдал любителю футбола из Луганска, который создал у себя в городе музей Пеле.

— Что же себе реликвии не оставили?

— Мы тогда к этим вещам относились просто.

Гарринча / Фото: © globallookpress.com

— Лично против Пеле не сыграли?

— Нет. Нас с Ловчевым во втором тайме выпустили, когда Пеле на поле уже не было. И, кстати, меня отправили не в центр, а на правый фланг защиты. Ловчев, помню, принялся по своему левому флангу совершать рывки — откуда только силы брались в конце турне! — и злился, что ему не дают передачи на ход: новые партнеры привыкли играть в мелкий пас.

Пеле же забил гол и сорвал овацию, когда у бровки поля принял летевший ему в голову мяч, высоко подняв ногу. При этом мяч остановился как вкопанный. Зрители приветствовали этот технический прием стоя.

Тарасов ослаблял конкурентов с помощью министра обороны

— В 1975 году случилась знаменитая история с вашим призывом в армию…

— 21 мая олимпийская сборная, в которой я был капитаном, обыграла в Лужниках со счетом 3:0 югославов в отборочном матче к Играм в Монреале, а 28-го мне исполнялось 27 лет. С этого возраста на срочную службу не призывали.

Собирался подать документы для сдачи государственного экзамена в Институте физкультуры, как вдруг утром заявляется лейтенант. «Хорошо, — говорит, — поехали в институт, но только в моем сопровождении». Встретился нам там Александр Васильевич Варюшин. Пошутил: «Ты теперь такой крутой стал, что с охраной ходишь?»

— Но ведь в то время у студентов были отсрочки от армии. Выходит, вас призвали незаконно?!

— Пока учился, не призывали. А госэкзамен сдать не дали.

…Из института меня повезли в подмосковный город Железнодорожный, а оттуда спустя день — в аэропорт и на Камчатку. Офицеры удивлялись: «Это ты?! Мы же на днях смотрели трансляцию матча с югославами. Ты, наверное, убил кого-нибудь, вот тебя в армии и спрятали».

Сергей Ольшанский принимает воинскую присягу / Фото: © Личный архив Сергея Ольшанского

Сначала определили писарем, потом, когда министр обороны Гречко потребовал, чтобы служил на общих основаниях, — помощником гранатометчика. Впрочем, камчатская эпопея продолжалась недолго. Через три месяца я оказался в хабаровском СКА.

— Зачем же игрока не только олимпийской, но и первой сборной — а к тому времени вы успели побывать и в ней капитаном, — отсылать в часть?

— Это-то и возмутило многих. Тогда же призвали и отправили в Чебаркуль, что в Челябинской области, капитана «Торпедо» Вадима Никонова. А ватерполиста Александрова Кабанова заслали на остров в Баренцевом море, не посмотрев на то, что он олимпийский чемпион.

— Хотели показать, что в стране служат все? Но ведь это все равно было не так. В часть футболистов отправляли в наказание. Вагиза Хидиятуллина, например, за то, что он хотел покинуть ЦСКА и вернуться в «Спартак». Почему же за вас так крепко взялись?

— В то время поднимать футбольный ЦСКА назначили известного хоккейного тренера Анатолия Тарасова. Как я впоследствии узнал, Гречко обещал ему генеральское звание, если сделает армейскую команду чемпионом. Вот Тарасов, тесно общавшийся с министром, и захотел с его помощью ослабить конкурентов.

— Но почему бы не взять вас в ЦСКА? Тем более, что армейская команда выступала плохо и заняла в итоге, как и годом ранее, 13-е место, едва не вылетев в первую лигу.

— Видимо, Тарасов думал, что и без меня все получится. Нападающего Юрия Чеснокова как раз тогда взяли в ЦСКА из «Локомотива». А Александр Минаев, чтобы избежать повторения моей истории, ушел из «Спартака» в «Динамо». Там были свои тараканы, но это все-таки не армия.

Кстати, я не протестовал. Раз положено служить, то положено. Лишь позвонил с разрешения офицера, который за мной приехал, Старостину. «Сергей, мы ничего не можем сделать». Перед этим Николай Петрович погорел, когда «отмазывал» каким-то образом от армии вратаря Юрия Дарвина, и ему пригрозили: «Еще раз такое сделаешь — посадим».

Позвонил также Бескову, возглавлявшему олимпийскую сборную. Вышли на Константина Черненко, будущего генерального секретаря и динамовского болельщика, которого Бесков хорошо знал — бесполезно. В то время вторым человеком в стране был Гречко.

С Константином Бесковым на сборах в Сочи / Фото: © Личный архив Сергея Ольшанского

— Почему же у Тарасова не получилось в футболе?

— Потому, что это не хоккей. Его методы не прижились. Тарасов вводил хоккейные тренировочные упражнения: заставлял кувыркаться в гору, таскать партнеров на плечах. Когда рассказывали, что он творил, у меня последние волосы вставали дыбом. У пятерых игроков произошло опущение сердечной мышцы.

— Как же хоккеисты выдерживали?

— Они играют смену меньше минуты, а потом отдыхают. Своя специфика.

Обратно в «Спартак» не позвали

— Сами как считаете: потеряли как футболист за год отсутствия в большом футболе?

— Конечно, крылья подрубили. В 27 лет футболист уже зрелый, но сил еще много. Впрочем, на Камчатке я пробыл лишь три месяца. Потом в связи с болезнью маленькой дочери отпустили в Москву, а оттуда я отправился в Хабаровск, где играл за местный СКА. Команда выступила хорошо, пробилась в переходный турнир, где ее «подпарили» судьи — не нужен был клуб с Дальнего Востока в первой лиге. Меня же вызвал командующий: «Выписывай жену — мы тебе квартиру в Хабаровске дадим». Но я поблагодарил и только попросил разрешить съездить в отпуск.

В ЦСКА вместо Тарасова как раз собирались назначить Бескова. «К вам с удовольствием пойду», — сказал я ему. И мне, когда находился в отпуске, предписали явиться в ЦСКА. Вдруг — бах, назначают Алексея Мамыкина.

— Почему не подались обратно в «Спартак»?

— Я хотел туда вернуться. Но сняли Старостина. Если Никонову Валентин Иванов четко сказал: «Дослужи и возвращайся», — то Анатолий Крутиков и его помощник Галимзян Хусаинов, возглавившие «Спартак» в 1976 году (при них клуб тогда вылетел в первую лигу. — Прим. Sportbox.ru), во мне заинтересованности не проявили. Если бы меня позвали, согласился бы и строил бы соответствующим образом свои планы. В ЦСКА между тем предложили офицерское звание — младшего лейтенанта. «Нет, — говорю, — позвольте сдать госэкзамен и дайте старлея, тогда соглашусь». Так и договорились.

— Спартаковские болельщики не освистывали?

— Нет, отнеслись с пониманием. Некоторые задавали вопросы. Отвечал: «Если бы вы знали мою судьбу, поменяли бы мнение».

С Валентином Бубукиным в команде ветеранов ЦСКА / Фото: © Личный архив Сергея Ольшанского

Лыжник во главе клуба и запрет ходить в магазин

— В вашей биографии есть экзотическая страница — работа с армейской командой в Гвинее-Бисау, которая даже по африканским меркам считалась страной бедной. Чтобы отличать ее от Гвинеи и Экваториальной Гвинеи, наши люди дали ей прозвище «Гвинея Босая». Как же вы туда попали?

— В ЦСКА места не было. После окончания игровой карьеры я поработал в армейской футбольной школе, помогал в главной команде Альберту Шестерневу. При Юрии Морозове был тренером дубля, но команда вылетела в 1984 году в первую лигу, и дубль распустили. Договаривались с Морозовым, что буду его ассистентом. Вернулся из отпуска и узнал, что помощником назначен Валентин Бубукин. Потыркался некоторое время — и тут Юрий Александрович Нырков предложил поехать в Африку. Я согласился, тем более что обещали дать майора.

В Гвинее-Бисау, кстати, в то время и олимпийский чемпион 1972 года по баскетболу Иван Едешко работал — тренировал национальную команду.

— Сборная Гвинеи-Бисау по футболу приняла участие в финальных турнирах Кубка Африки 2017 и 2019 годов, но до 90-х она даже не участвовала в отборочных этапах крупных турниров. Из игроков же нам знаком только бывший динамовец Сисеру, родившийся, впрочем, в Португалии. Уровень футбола в 80-е там, наверное, был совсем низкий?

— К нам тогда приезжала «Красная Пресня» с Олегом Романцевым во главе. Переживали — не опозориться бы. Но я их успокоил. Проблем на футбольном поле и в самом деле, несмотря на жару, не возникло.

Что касается армейской команды ФАРП, то до меня она выступала совсем неважно. В самом низу турнирной таблицы пребывала. Ее лыжник тренировал.

— Откуда же он там взялся?

— Из Ленинграда. Знаете, как делалось? Послали — давай, там разберешься. Я же стал показывать игрокам, как нужно обращаться с мячом. Хотя быстро понял, что революцию не сделаю. Ребята ходили в лохмотьях, питались плохо. Начал было внедрять двухразовые тренировки, так игроки после первого дня таких нагрузок стали падать с ног. Выяснилось, что они ели один раз в день. Пробил для них двухразовое питание. Пусть рацион был скудным — рис да рыба. Хотя одаренные ребята были.

При мне команда перебралась на 4-е место. Гвинейцы, надо сказать, почувствовали разницу и за меня держались. Когда грянуло горбачевское сокращение в армии — а кого, как не спортивных тренеров, отправить на гражданку в первую очередь? — я уже настроился уезжать, но местные за меня вступились: попросили, чтобы оставили.

— Как общались с игроками?

— Пришлось выпутываться. Вообще-то мне был положен переводчик, но его не предоставили. При этом сказали: «Если в течение пары месяцев не найдешь общий язык, уедешь домой». Стал учить португальский. Записывал в тетрадку основные термины, отдельные слова и выражения, сделал себе подобие словарика. К концу пребывания научился разговаривать. Во всяком случае, меня понимали. А на установке сажал рядом военнослужащего, который учился в СССР и хорошо изъяснялся на русском.

— Что за футбольные поля были в Гвинее-Бисау? Олег Борисович Лапшин, работавший в Того, рассказывал, что во втором дивизионе этой страны, где поначалу выступал его клуб, в одном селении центр поля обозначал булыжник, а ворота были разных размеров.

— С такой экзотикой не сталкивался. Играли как на травяных полях, так и на песчаных, но не более того. А центральный стадион, построенный китайцами, и вовсе был хорош.

— Как в другие города на матчи добирались?

— В основном на грузовике. Я в кабину водителя садился, игроки же забирались в кузов. Брали с собой еду. Футболисты угощали, но я предпочитал употреблять в еду свою пищу. Очень уж острая у них приправа. С непривычки можно сразу желудок посадить.

На острова же добирались на вертолете — вместе с козами и разным скарбом.

— Как в кинофильме «Мимино», в котором вертолетом баранов доставляли?

— Именно. Хотя вертолет «Ми-8» принадлежал армии и регулярных рейсов не выполнял, родственники и знакомые просили игроков прихватить что-то, включая живность.

Как-то я не на шутку перепугался. Вижу: летчики поддатые. Не дай бог в океан упадем! Хотя они, учившиеся в СССР, заверили меня по-русски, что все будет нормально.

— Гвинейцы злоупотребляют?

— В Гвинее-Бисау растет кешью — орехи, которые дает это дерево, у нас хорошо известны. У них есть мясистая грушевидная плодоножка, которую тоже употребляют в пищу. А еще вся страна гонит из нее самогонку. Да я и сам иногда это делал.

— Из экономии?

— Нет, конечно. Как раз тогда ввели «сухой закон», и в магазине советской военной миссии алкоголя не было совсем. Мы покупали там брикеты мяса и яйца, которые доставляли самолетом из Союза, отчего они получались «золотыми». При этом действовала норма — 7−8 яиц в месяц.

— В Бисау даже универсама не было?

— Был. Но военным посещать его не разрешалось. Правда, можно было ходить на рынок. Мы там покупали арбузы, манго и креветки. А с алкоголем выручал торгпред, спартаковский болельщик, у которого в магазине был открыт счет. Кроме того, договаривались с местными, которые приносили хорошее португальское пиво.

— Какой кошмар! В Бенине, где мне довелось работать в середине 80-х, военных, насколько помню, организованно вывозили и в магазины, и на пляж. Вот пользоваться такси им возбранялось.

— До океана у нас было довольно далеко. За все время только один раз свозили. В Гвинее-Бисау военные находились под жестким надзором и жили, как изгои.

У советников была своя «деревня» — комплекс из нескольких домиков. Меня же поселили отдельно, рядом с песчаным футбольным полем, на котором тренировалась команда. Установку давал в тени дерева манго, с которого однажды свалилась змея.

Выделили двухкомнатную квартиру в доме барачного типа, где в колониальные времена жили португальские офицеры. Из каждой квартиры был выход в свой небольшой садик. В нашем росли бананы, а также папайя и кокосовая пальма. На них за урожаем иногда забирались за конфетки пацаны. Когда приехал, посадил ананас. Плоды собрали спустя два с половиной года, когда уже уезжали.

— Малярией болели часто?

— Ни разу, хотя никаких профилактических лекарств не принимал. Привез противомоскитную сетку, под которой и спал.

Эпилог

— Как вам сегодняшний российский футбол?

— Если кратко, то не впечатляет. Хотя на домашнем чемпионате мира сборная сыграла достойно. Правда, заслуженных мастеров спорта игроки, считаю, получать были не должны. Выход в четвертьфинал — не то достижение, за которое присваивают это звание. Руководство страны расщедрилось. Так считают многие прославленные спортсмены, с которыми обсуждал этот вопрос. А я часто езжу по стране вместе с другими ветеранами спорта в составе делегаций Российского союза спортсменов, который возглавляет трехкратная олимпийская чемпионка по фехтованию Галина Горохова.