«Черенков зашел в комнату и спросил: «Вась, можно я покурю?» Одно из последних интервью Василия Кулькова

Три года назад я общался с Василием Кульковым для биографии Олега Романцева — «Правда обо мне и «Спартаке». Из всех моих тогдашних собеседников Василий запомнился, пожалуй, самым скромным. Тихий, не выпячивал собственное я. Показалось, что немного стеснялся.

Мы сидели на лавочке возле манежа в Сокольниках, и футбольную звезду в нем выдавал разве что спартаковский костюм.

Сегодня его не стало. Очень грустно, когда люди уходят из жизни так рано. Василию было всего 54… Рак не пощадил его. А осложнение с коронавирусом — добило.

В книгу тогда вошло меньше половины из нашей беседы. В этом материале — ее полная версия — в виде-историй монологов.

В первый раз я в «Спартак» попал еще при Бескове — по рекомендации Олега Ивановича (Романцева — прим. авт.). Провел полгода в дубле. Но особо не играл. Бескову я оказался не нужен. В итоге попросился обратно — в «Красную Пресню». В том сезоне мы поперли здорово. Заняли первое место. Помню, играли переходной матч с «Кяпазом» за право попасть в первую лигу. В той игре нам дали чудной пенальти, и мы проиграли. Мостовой тогда психанул прилично — он уже тогда очень остро реагировал на несправедливость. Ему дали красную карточку и выгнали с поля.

До перехода в «Пресню» я лично Романцева не знал. Переход состоялся следующим образом: в 1985 году после матча на «Пресне» ко мне подошел Валерий Жиляев. Я тогда играл в барнаульском «Динамо», параллельно отбывая там воинскую службу. Жиляев от имени Романцева предложил перейти к ним. Пусть наши команды играли в одной зоне, это все равно был другой уровень. «Пресня» тогда здорово играла. Плюс располагалась в Москве и была дочерней командой «Спартака». Служить мне оставалось буквально пару месяцев, так что согласие перейти в «Пресню» по окончании сезона я дал сразу.

spartak.com

Через два месяца я дембельнулся и пришел на тренировку в «Пресню». Верней, это была не совсем тренировка. Ребята формально были в отпуске. Но они приходили три раза в неделю на коробку и играли в удовольствие в дыр-дыр на льду.

Играл там и Романцев. Один момент мне запомнился. Я играл против него и случайно наступил ему на ногу. «Извините», — говорю. «Все нормально», — отвечает. Но в следующем момент он как даст мне прямой ногой в пах! Я аж согнулся. И тоже слышу от него: «Извини». Вернул должок.

Жестким Романцев мне запомнился и как тренер. На тренировках у него не забалуешь. Мог вспылить. Помню случай уже в Орджоникидзе. Мы проиграли «Кубани» 2:3. Там ошибся один игрок — из-за него забили решающий матч. Едем в автобусе обратно. Этот игрок веселый, ведет себя так, как будто ничего не произошло. Просит у кого-то водички. И тут Романцев не выдержал: «Ты бы лучше на поле таким активным был, чем тут в автобусе!» В общем, услышали от него много сильных слов.

А в «Пресне» у него не было причин проявлять жесткость. Ребята повода не давали. Там возрастные игроки держали команду. В быту же Романцев часто бывал веселым. Порой по-свойски подкалывал ребят.

В Кашире я одно время играл нападающего. А начиная с «Пресни» уже больше действовал сзади. Романцев много занимался со мной индивидуально. Мы базировались в Серебряном Бору. Романцев брал макет и уводил меня в парк. Там он на макете показывал мне, как должен действовать защитник. Как он должен располагаться, на каком расстоянии от соперника, с какой стороны от него. А кроме этого персонально учил меня, как правильно делать подкат. Мы в паре много отрабатывали с ним это упражнение — он хотел, чтобы я научился чисто отбирать мяч. Сначала я вел мяч, и он показывал на мне, а потом мы менялись местами.

В «Пресне» у нас было все серьезно. Даже настоящие разборы матчей. У нас был видеомагнитофон «Электроника», и после мы анализировали каждую игру.

Самое веселое для меня в «Пресне» — это моменты, когда Мостового уговаривали ехать в «Спартак». Его сажали на троллейбус, а он выходил через две остановки и через пять минут возвращался обратно. Ему: «Езжай!» А он: «Нет, не хочу».

Facebook Александра Мостового

Жиляев помогал Романцеву по хозяйственной части. В магазинах во времена СССР ничего не было. Но он договаривался, и нас, футболистов, проводили на склады. Затаривались чем было можно. Шапки. шарфы, ковры. С мебелью тоже вопросы решались.

А еще в «Пресне» мы получали путевки в соцстраны — в Чехословакию, Венгрию. Ехали туда вроде как в отпуск, но заодно устраивали там товарищеские матчи. Как правило выигрывали. А за каждую победу Спорткомитет платил по 200 рублей. И в итоге мы тремя матчами «отбивали» эту путевку. И вот помню — игра, а у нас не хватает народа. Что делать — пришлось Романцеву раздеваться! Всю игру отпахал на бровке! Он не мог отбывать номер — работал на совесть. А потом сидел, скрючившись, в раздевалке — прихватило спину.

Решение ехать в Орджоникидзе я принял за две минуты. Романцев предложил — я сразу согласился. Тебя зовет тренер, которого ты хорошо знаешь. Что еще нужно? Я Романцеву доверял безгранично. Поэтому в тот момент у меня не было никаких сомнений в своем решении. Плюс это была первая лига — шаг наверх.

В Орджоникидзе жили на базе. В город выходили редко. Тем более, чтобы мы были с женами. Зачем провоцировать местный народ нашими блондинками?

В Орджоникидзе мы приехали вчетвером — я, вратарь Фурцев, Загребаев и Носков. Романцев пришел туда со своей системой — как тренировок, так и игры. Это был спартаковский, комбинационный футбол. Но ребята в команде были техничные — они быстро подстроились и уловили все эти требования. Болельщикам этот футбол нравился. На нас ходило много народу.

РИА Новости

Слухи о том, что Романцев переедет в Москву, в команде ходили. Так что сюрпризом его назначение в «Спартак» не стало. Но в том, что он возьмет меня с собой и в этот раз, я уверен не был. Все-таки это «Спартак», высшая лига. Но все получилось очень быстро. Романцев позвал и я, конечно, моментально рванул на тренировку.

На тренировке в «Спартаке» у меня всегда была цель — если играли в квадрате, очень хотел отобрать мяч у Черенкова. Поначалу это было сделать очень трудно. Хотел хотя бы коснуться мяча, после того как он принимал. А задача-максимум — отобрать. Когда получалось, был очень доволен. Потому что Федя, конечно, обращался с мячом мастерски.

С Федором я какое-то время жил в одном номере. Человек-душа. В общем-то тихий, но, когда надо, всегда мог посоветовать, помочь, подсказать. Когда меня впервые вызвали в сборную, они с Родионовым рассказывали мне о тренировках Лобановского. Советовали там не переусердствовать, чтобы потом оставались силы показать себя. Киевляне-то знали все хитрости: где можно не добежать, слегка сэкономить силы. «Если будешь выкладываться там на все сто, потом от тебя ничего не останется», — говорили они.

А еще никогда не забуду, как Черенков зашел в комнату и спросил: «Вась, можно я покурю?» Меня это ошеломило. Такой футболист, и спрашивает разрешения у меня, «зеленого».

В команде курили многие. Сам я начал уже в Португалии. Там это было в порядке вещей. Нас возили на двухэтажном автобусе, и футболисты там перед игрой спокойно курили, играли в карты.

Команда у нас была дружная. Часто ездили на Пироговское водохранилище, жарили шашлыки. С женами, семьями. Там же устраивали доминошные турниры. И еще я очень сильно чувствовал поддержку Романцева изнутри команды. Со многими ребятами он играл, и они бились в том числе за него. Никто не хотел подвести Романцева. Плюс общий уровень игроков был высоким. Поэтому у нас и «покатило».

Из личного архива Александра Мостового

За предсезонку мы «обкатались». Съездили на мини-футбольные турниры, всех там обыграли. И это дало всей команде заряд уверенности.

Многие в «Спартаке» были универсалами. Могли сыграть на разных позициях. У нас бывали ситуации, когда Базулев, играя номинально последнего защитника, мог оказаться на чужом угловом флажке.

Ключевой матч в золотом чемпионате-1989 у нас был за 8 туров до конца с «Днепром». Эта команда в том сезоне была нашим главным преследователем. «Днепр» прилетел в Москву из США, где проводил мини-турне. Мы рассчитывали, что игроки будут уставшими после тяжелого перелета. Но не тут-то было. И вроде мы легко начали, быстро забили два мяча. А потом они как начали нас возить! Один мы пропустили, но победу все же удержали. И вот после этого матча появилась уверенность: свое мы уже не упустим.

В золотом матче с Киевом решающий штрафной должен быть бить Гена Морозов. Но подбежал Шмаров, отобрал у него мяч и со всей силы засадил в «девятину». На следующий день устроили банкет в ресторане «Лужников», накрыли столы. Отметили, словом, достойно.

Самый тяжелые выезд был в Тбилиси. Там в 1989 году уже была сложная обстановка. И когда мы ехали с матча, наш автобус закидали камнями. Местные стояли по всей дороге и кидались в нас. Разбили несколько стекол. Но, слава богу, никто не пострадал.

Бубнов очень любил бегать. С ним тяжело было участвовать в максималках. Это упражнение построено так, что футболисты бегут шеренгой. И никто не должен отставать. А Бубнов обычно как припустится! А остальные бегут, его догоняют.

Один любопытный момент был с Вадимом Евсеевым в «Спартаке». Он собирался жениться и все допытывался у Романцева, когда ему лучше это сделать — чтобы отпраздновать свадьбу всей командой. Обговаривал с ним месяца три-четыре. И вот мы наконец-то собрались. Пришли, сели, налили по бокалу шампанского. Встает Олег Иванович. Говорит тост, поздравляет Вадима. А потом добавляет: «Вы сегодня можете делать что хотите. Но имейте в виду — завтра у нас «максималка». Мы переглянулись, и минут через пять встали и пошли оттуда. Испытание максималкой несвежим выдержать было непросто.

Романцев в принципе мог простить нарушение режима. Главное, чтобы это не становилось нормой.

В 1990-м команда сдала, потому что появилась самоуспокоенность. Многие были слишком молодыми и переоценили свои возможности. Чуть-чуть себя «отпустили», и этого оказалось достаточно, чтобы отстать от соперников в чемпионате. Зато взяли свое потом, когда в еврокубках победили сначала «Наполи», а потом «Реал».

spartak.com

В «Бенфику» я уезжать не хотел. «Спартак» был родным домом, где все знакомо. А он деньгах я в тот момент не думал. Но Романцев вызвал меня вместо с женой и убедил: ехать надо. Время у нас родине было неспокойное, путч, Союз рушился. А у меня только родился ребенок. И Романцев сказал: лучше для тебя будет, если ты поедешь туда.

В 1995-м году у меня закончился контракт с португальцами, и я вернулся в Москву. Приехал в Тарасовку, попросил у Романцева разрешения потренироваться с командой. А потом так вышло, что и присоединился к ней. И заодно Юран в «Спартак» попал. Он тоже вернулся из Португалии, но в Киеве это время дела с футболом были не очень. Поэтому договорились, что он тоже перейдет в «Спартак». Команда в 1995-м у нас подобралась отличная. Онопко, Никифоров, Пятницкий — мы на поле устраивали настоящая карусель.

В конце 1995 года мне поступило предложение перейти в «Сельту». Но я не очень хотел уходить. Пришел к Романцеву, все рассказал. Думал, что мне что-то предложат в «Спартаке». Тогда уже в клубе начали заключать контракты. А мне ничего не предложили. Сказали: «Езжай». И я уехал — но не в «Сельту», а в «Миллуол». Эта команда ставила цель выйти в Премьер-лигу и пригласила Юрана. Ну и я решил поехать вместе с ним — вдвоем-то веселее. А в «Сельту» в итоге перешел Мостовой.

Вернулся так же — закончился контракт, приехал потренироваться. Остался. Выступления в «Спартаке» закончились в 1997-м. Получил травму, играл мало. А тут еще Бышовец позвал из «Зенита». Я пришел к Олегу Ивановичу, все рассказал. И он меня отпустил.

Из личного архива Владимира Кулика

Романцеву я за многое благодарен. Он приложил руку к тому, чтобы я состоялся как игрок.

Помню матч против «Русенборга». Проигрываем 0:2. Романцев зашел в раздевалку и спокойно сказал: вот пропустили два, теперь идите и забейте три. Забили четыре! Классные времена были. По-своему скучаю по ним…