Анзор Кавазашвили: Я родился рано утром, когда всходило солнце…

АНЗОР КАВАЗАШВИЛИ. Ни строчки биографии, ни титулы не расскажут про Анзора Кавазашвили лучше, чем его улыбка и жесты. Он говорит так, как будто произносит тост в честь своего 75‑летия. И живет, похоже, так же.

«ДЛЯ ГРУЗИИ НАВСЕГДА ОСТАНУСЬ ГЕРОЕМ СВОЕГО ВРЕМЕНИ»

– Сами себя на 75 ощущаете?

– Нет! Молодой, активный, двигательные функции дружат с мозгами. Наверное, я особенный, всегда старался быть на виду. Закончил играть – стал тренером, чтобы не сидеть без работы. Всегда работал, всегда в коллективе!

– Жизнь в коллективе ко многому обязывает. После игр ребята шли отдохнуть, расслабиться, выпить... Вы не ходили?

– Нельзя не ходить – сразу заподозрят в предательстве, тем более если тренеры узнают про эти походы. Кавазашвили домой пошел? Значит, он и стукнул. Но можно же просто сидеть, не нажираться. Главное, найти себя после карьеры. Кто-то спивался, кто-то на власть обижался... Работы в клубах, министерствах на всех не хватало, приходилось перестраиваться. Я перестроился. Когда понял, что больше не могу заниматься футболом, ушел в бизнес.

– В каком году?

– В 1986‑м, когда вернулся из Гвинеи. Был первым зампредом Союза спортсменов СССР, потом создал Всероссийскую ассоциацию футбола... Боролся с РФС, а после я в слезах занялся строительством. Генеральный директор с 1995 года. Моя компания «Ваф-Строй» была в десятке лучших в России...
И еще одно: большую роль играет семья. Должна быть умная, понимающая жена, которая осознает, что футбол – сиюминутный успех. Для меня семья многое сделала – жена моя, дочь, теща с тестем. Известные спортсмены все видят в розовом свете. Тебе улыбаются, руки жмут. Но не всегда искренне!

– Футбольная слава помогала в бизнесе?

– Еще бы! Все чиновники знали меня, имя на слуху было. Это сейчас чиновники никого знать не хотят.

– Грузинская диаспора помогала?

– Дело я больше имел с евреями, с армянами, а с грузинами никогда. Почему? Сколько раз с ними связывался, все время меня обманывали. Как ни странно. Я о бизнесе говорю, не о дружбе. Дружба – святое. Но если с незнакомыми грузинами свяжешься по бизнесу – на 100 процентов подведут.

– В 1990‑е слово «бизнес» было равно слову «криминал».

– Бизнес бизнесу рознь. Случались криминальные истории, но нас они не коснулись.

– Охрана была у вас?

– В середине 90‑х. Помню, приезжала бразильская федерация, так я попросил охрану высадить меня не у центрального входа гостиницы «Россия», а подальше. Чтобы никто не видел.

– Отари Квантришвили вы знали?

– Очень хорошо. Это был человек, который по сей день не опознан. Что он делал, чем он занимался, действительно он был криминальный авторитет, в самом деле отбирал деньги у бизнесменов? Я лично не знаю. Никогда не влезал туда, где мне делать нечего.

– Как вы с ним общались?

– Сидели, обнимались, целовались, я у него в офисе много раз был, он мне хотел помочь, назначить меня первым замом у Колоскова. Я отказался.

– Он имел такие возможности?

– Видимо, имел. Я с ним мог и поспорить, мне давало на это право мое футбольное имя. И его это сдерживало. Что ни говори, для Грузии я всегда останусь героем своего времени.

– Квантришвили разбирался в спорте?

– Он борец был, спорт знал очень хорошо. Сидел в зале на всех коллегиях Олимпийского комитета и Министерства спорта, хоть и не входил в эти коллегии. Все первые лица к нему с почтением подходили, здоровались. Он всем помогал деньгами. От Союза спортсменов делали список, я относил ему, он помогал через фонд Яшина.

«ПОЛУЧАЛИ НЕ МЕНЬШЕ НЫНЕШНИХ ФУТБОЛИСТОВ»

– Как это – конкурировать с Яшиным?

– Яшин – глыба, и мы, молодежь, с ним не конкурировали. Мечтали хотя бы поравняться с ним. Вот за место второго вратаря сборной мы бились. Была конкуренция между Пшеничниковым, Банниковым, Рудаковым... За 7–8 лет, что я провел рядом с Левой, мне удалось стать основным вратарем сборной СССР.

– Попасть в сборную – это же не финансовый стимул?

– Что вы, иногда в сборной не получали денег. Нам много пообещали на чемпионате мира в Англии, а дали по 100 долларов. В Мексике нас тоже обманули. Считалось, что мы всегда обязаны выигрывать. Но тогда судьи Советский Союз душили страшно. Сейчас сборную России не убивают.

– Когда говорят о зарплатах современных футболистов, забывают, что в советское время сборники тоже были весьма обеспеченными!

– Конечно. В общем, с учетом клубов у нас выходили очень приличные суммы. Мы могли бы по тем деньгам поспорить с нынешними футболистами. Но мы не могли их никуда вкладывать, только на сберкнижку. И после павловских реформ ветераны стали нищими. Я рад, что сегодня игроки хорошо получают, жаль только они из-за этих денег голову потеряли. Можно дурака валять, а потом в другой клуб перейти на еще большие деньги. Как Широков в «Спартаке» – не играл, а тут вдруг появился Галицкий с «Краснодаром». В сборную он уже нулевой пришел.

– Сейчас футболисты хвалятся дорогими машинами, яхтами, женами... Что было высшим шиком в ваши годы?

– Красиво одеться. Только иностранное! Мне было лет 17, когда побывал в Италии. Бриолин купил. Приехал в Тбилиси. У меня были такие узкие красные брюки, зеленая рубашка на трех пуговицах. И море бриолина на кучерявых волосах. Может, кто и смеялся, но многим нравилось. И машины дорогие, конечно!

– Ну, марок машин-то было две-три!

– В Москве, у Южного порта, работал комиссионный магазин, где продавали списанные машины дипломатического корпуса. Мне в «Спартаке» Старостин предлагал зарплату повышенную, премии. Но я сказал – у меня все есть, дайте возможность купить иномарку. Через год взял пятиметровый американский «Форд Тандерберд» со сломанным двигателем. Полгода чинил!

– У кого были машины круче?

– Ни у кого! В 1964‑м, когда появилась «Волга-М21», пошел к секретарю парторганизации ЗИЛа Аркадию Вольскому. Он при мне набрал телефон министра внешней торговли Патоличева: «Анзорчик просит». Тот сразу же позвонил директору Горьковского автозавода. А мы все слышим! «Приготовишь для нашего Анзора – и головой отвечаешь за качество! И машину не своим ходом доставить, а на поезде! И наклейку сделай «Кавазашвили», чтобы никто ее не забрал в Москве». Ни у кого из футболистов такой не было, только в ЦК! Я привез из-за границы на колеса диски сумасшедшие, чехлы красные, радиолу, зеркала!

– Отдыхали в ресторанах?

– Не всегда. В «Торпедо» собирались семейными компаниями, выпивали, но в меру. А в «Спартаке» мы всего два раза посидели – в перерыве после первого круга и потом сразу после окончания чемпионата. Потому что договорились: должны выиграть золотые медали. Но пили по-разному... Коля Абрамов, Вася Калинов из-за этого погибли. Без нас втихаря где-то выпивали. Пару лет по молодости держались, а потом начали сдавать, из состава выпали и запили окончательно.

Вратари сборной СССР на ЧМ-1970 в Мексике: Леонид Шмуц, Анзор Кавазашвили, Лев Яшин (слева направо)

«БОЮСЬ ЗВОНИТЬ, СТЫДНО»

– Игроки после карьеры общались?

– Старались, но психика у людей разная. Иногда человек остается без жены, без работы и начинает меня, успешного бизнесмена, сторониться.

– Есть человек, перед которым вам стыдно?

– Есть. Его фамилия Пирцхалаури. Хочу набрать, а рука не поднимается. В 1987 году у меня сгорела дача, а с ней деньги, документы, много всего. Он позвал меня и за счет строительного треста построил мне даже не деревянный, а каменный 2‑этажный дом!

И когда на меня вышел один «хороший» человек и рассказал, что есть подряд на строительство трассы Москва – Питер, я сразу позвонил Пирцхалаури. Но человек оказался мошенником, взял 500 тысяч рублей и скрылся. Стыдно, не могу звонить... а надо бы!

– Кто из футболистов был вам ближе других?

– Дружил с Валеркой Ворониным, с Сашкой Медакиным, Славкой Андреюком.

– О Воронине столько легенд ходит!

– Замечательный был парень, но его испортили зарубежные командировки. Шведский импресарио Ланц устраивал нам игры за рубежом и таскал Валерку по всем этим кабаре, ночным клубам, давал ему деньги. Валерка был знаменитостью, и тому было лестно появляться с ним вместе. Вот и слетел с катушек, с нами остался таким же, но изменился внутри, начал пить, в аварию попал... Никак не мог взять себя в руки.

– Когда общались с игроками других сборных, чувствовали, что они другие?

– Мы редко общались, только на поле и на приемах. Они действительно отличались от нас. Одеждой, раскрепощенностью. Там все отличалось – люди, дома, магазины. Мы знали, что капиталисты – это зло, но всем хотелось в это зло, чтобы накупить родственникам подарков. Когда нам предлагали контракты, обещали деньги – мы говорили: «Мы же советские футболисты! Зачем нам ваши деньги?». В 64‑м году мы с «Торпедо» были в Австралии, и там за мной бегал один из тренеров ведущего клуба. Предлагал мне миллион австралийских фунтов! Я говорю: «Вы что, у меня дома мама, папа».

– Что везли из-за границы?

– В турне по Южной Америке вместе с Владимиром Пономаревым пошли в магазин. Ланц вместо денег дал нам чек на 300 долларов в торговый комплекс, мы могли на всю сумму взять что угодно. 10 этажей, целый город! И мы с Володей вдруг попали в оружейную секцию. Какое там оружие! Пистолеты, наганы, парабеллумы, нарезные, двустволки, карабины....

У нас слюни потекли! Наганы по 25 долларов. Продавец отказался дать разрешение на вывоз, сказал, надо идти в полицию. В Южной Америке покупали изделия из золота. 1 грамм 1 доллар стоил. Видите печатку на пальце? 43 грамма!

– На таможне вас не ждали?

– Один раз попал. Отец Сашки Левинсона, журналиста из «Советского спорта», передал из Парижа посылку для сына. Прилетаю в Москву, останавливает таможенник. Открыл чемодан, ничего, кроме этой коробки, не тронул: «Что это? Открывай!». – «Не могу, не мое!» Сами вскрыли, там пиджак замшевый и за ним две коробки, в каждой масло для духов в маленьких флакончиках. Они говорят: «Контрафакт». Штраф хотели взять, но я завелся: «Не буду платить! Вон человек, которому вез, пусть он и платит!». Вышел из аэропорта, Сашка – ко мне, говорю: «Звони отцу, спроси, кто на него стукнул». 

1970 год. Мехико. «Ацтека». Матч группового этапа ЧМ-1970 Мексика - СССР - 0:0. Анзор Кавазашвили в эффектном прыжке.

«ТАНКЕР В НАГРАДУ»

– Африка чем запомнилась?

– Для местных сразу после бога – футбол. А какой народ мы видели в Северной Гвинее! Таких красивых людей нет в мире нигде. Стройные, лица удивительного цвета, губы пухлые, нос маленький и огромные голубые глаза. Ходят грациозно.

– В Африке опасно?

– В таких странах часто бывают попытки госпереворотов. Кланы идут друг на друга. Когда я приехал в Чад, президент у них был из одного клана, а премьер – из другого. До поры до времени все было хорошо, а через полтора года после моего приезда случился переворот. Военные действия, пушки, танки. В Гвинее через год с этим столкнулся.

– Вас охраняли?

– В Чаде нас «крышевал» от правительства полковник Муса. Когда начались военные действия, приехал с охраной, выставил автоматчиков у моего дома. А в Гвинее нам из посольства сразу дали команду уезжать, там все еще серьезнее было.

– Тренировали через переводчика?

– Зачем? Я же отлично знаю французский. В Гвинее мы жили на гособеспечении. В нашем посольстве даже перепугались, боялись – в конце года из моей зарплаты вычтут за все это. Отправили к президенту уточнить. Тот, конечно, сказал, чтобы мы ни о чем не беспокоились, потому что я их гость! Больше того: за мою работу нам от правительства Гвинеи подарили танкер бокситов.

– Вы с влюбленностью про Африку рассказываете.

– Еще бы! Меня и жену мою Аллу обожали. Президент Гвинеи как-то приехал в Москву на похороны Черненко. И я его по телевизору видел, как он с Горбачевым разговаривает. Оказывается, он как раз в этот момент договорился о моем приезде, и через два дня я уже подписал контракт. А успех какой был! Ребята там гуттаперчивые, только лепи. Народ талантливый и трудолюбивый. Игроки по 10–15 километров пешком проходили, чтобы успеть на тренировку. А чистюли какие! Моются постоянно, зубы чистят – какую-то кору для белизны жуют, причем все – от министров до крестьян.

– Вы говорили про семью, но у вас же был первый брак?

– Мне 20 лет было, молодой... Увидел светлую девушку – и вперед. Но у нас не было ни любви, ничего. В 61‑м мы расписались, в 76‑м разошлись. А уже потом, когда карьера закончилась, по-настоящему влюбился в Аллочку. Живу с ней больше 37 лет. Бог наградил семьей, наградил любовью. Дочь у нас замечательная, теща с тестем очень любят меня.

– Вы счастливый человек?

– Я родился рано утром в Батуми… Отец мне говорил: «Анзор, ты родился, когда солнце всходило, поэтому у тебя веснушки на лице». Когда начал играть, предрекали – Анзор, ты будешь звездой! Так и вышло. Стоит заиграть, тут же зовут в команду уровнем выше. Все сборные я прошел.

Всегда работал – и все получалось. И если мне кто-то скажет: хватит работать, иди отдыхай – я отвечу: не дождетесь! Если я пойду отдыхать, сразу умру.

1965 год. Москва . «Лужники». Товарищеский матч СССР - Бразилия - 0:3. Это фото с Пеле Кавазашвили называет одной из самых памятных своих наград.