«Берия хотел убрать Старостиных». Воспоминания Алексея Парамонова

Предлагаем вашему вниманию фрагмент из книги легендарного спартаковца Алексея Парамонова «Спартаковец навсегда. Футбол длиною в жизнь».

Возвращение братьев Старостиных

— К олимпийской победе в качестве второго тренера был причастен и наставник «Спартака» Николай Алексеевич Гуляев. В последние годы вашей футбольной карьеры руководство красно-белых наконец-то стабилизировалось.

— Все предыдущие наши тренеры, включая Василия Николаевича Соколова, с которым «Спартак» выиграл два чемпионата страны в 1952 и 1953 годах, были представителями старой тренерской школы. Николай Алексеевич Гуляев был из более молодого и, главное, более современного поколения. Он закончил школу тренеров, институт физкультуры, потом работал с командой в подмосковных Подлипках. И он был настоящим спартаковцем. Поэтому, когда Николай Петрович Старостин при Хрущёве вернулся из «мест не столь отдалённых», он пригласил старшим тренером Гуляева. Но всеми основными делами в «Спартаке» руководил, конечно же, Николай Петрович. Гуляев, правда, не очень доходчиво доносил свои мысли до нас, игроков. То есть тренер говорил на установке перед игрой простейшие истины, а потом обязательно слово брал Николай Петрович. У него и прозвище было соответствующее — Чапай, или сокращённо – Чапа. Не могу сказать, кто это придумал. Может быть, Николай Тимофеевич Дементьев. За глаза, конечно, потому что при встречах и разговорах старшего из братьев Старостиных величали только Николаем Петровичем. 

Как известно, четыре брата Старостиных во главе с Николаем создали спортивное общество и футбольную команду «Спартак». В 2012 году о всех четырёх братьях даже вышла книга в известной серии «Жизнь замечательных людей». Они и были по-настоящему замечательными людьми. Но в мою бытность футболистом о Старостиных я услышал только после их освобождения. Николай Петрович стал у нас начальником команды. И, несмотря на то что по интеллекту, пожалуй, выделялся Андрей Петрович, все братья считали старшим не только по возрасту, и по общественному положению Николая Петровича. В друзьях у него были председатель Моссовета, ответственные работники ЦК партии. С такими связями Николай Петрович мог решать многие вопросы.

— А как он выстраивал отношения внутри команды?

— Первый раз мы с ним познакомились в мае 1954 года, когда ехали на тренировку в Тарасовку. Наш автобус всегда стоял около бензоколонки у гостиницы «Метрополь». Машин-то тогда ни у кого не было. Николай Петрович приехал вместе с председателем ДСО «Спартак» Василием Анисимовичем Кузиным. Мы сели в автобус, я оказался на переднем сидении. Николай Петрович вошёл в салон и первым мне подал руку со словами: «Здравствуй, Алексей!» Я удивился: откуда он меня может знать? Я-то его никогда не видел. А он поздоровался и назвал по именам всех ребят. Такая вот память на лица была у Николая Петровича. 

Мы тогда слышали много разных версий, за что посадили Старостиных. Но точно, конечно, никто не знал. Один из слухов был совсем уж неправдоподобным и потом не подтвердился. Якобы в начале войны в Москву привезли какой-то вагон с мануфактурой и должны были отгрузить «Спартаку», в частности Николаю Петровичу. С тем, чтобы он мог эту мануфактуру использовать для финансовой поддержки команды. Ещё говорили, что Берия, который курировал команду «Динамо» (Москва), хотел убрать Старостиных и всех их друзей, чтобы его команде стало полегче. Эта версия теперь, когда опубликованы соответствующие документы, вполне соответствует действительности. Но разгуляться не дали и Лаврентию Павловичу: суд оправдал Старостиных по обвинению в измене родине, а в обвинительном заключении вместо шпионажа оказались антисоветская агитация, расхищение спортивных товаров в системе «Промкооперации» и дача взяток спиртными напитками военкому Бауманского района за отсрочки от призыва в армию работников спортивного общества «Спартак».

И вот теперь, после того, как Сталин умер и Берию казнили, Старостины вернулись. Николай Петрович тогда многое сделал для спартаковцев в индивидуальном порядке. Ребята как-то сразу воспрянули духом, в том числе и потому, что в ДСО «Спартак» стали создавать лучшие условия, в том числе и получать квартиры. Причём не только футболисты, но и представители других видов спорта. Но для меня, повторюсь, из всех Старостиных всё-таки самым достойным человеком, и не только в футболе, был Андрей Петрович. Не случайно у него в друзьях были известные поэты, писатели, актёры. Он был очень эрудированным, не говоря уже о его порядочности и уважении к людям. Два других брата тоже были неординарными личностями. Самый младший, Пётр Петрович, работал инженером. Я его видел только тогда, когда Андрей Петрович как-то пригласил меня к себе домой на очередной день рождения. Александр Петрович, кстати, первый капитан «Спартака», одно время был председателем Федерации футбола РСФСР. А в пятидесятые годы он возглавлял какую-то организацию по снабжению. Он мне здорово помог, когда была организована распродажа списанных из такси «Побед». Эту подержанную машину можно было купить за 5000 тогдашних рублей. Но там надо было менять почти всё. И Александр Петрович организовал мне всё новое — пять новых покрышек, новый кузов, новые приборы, двигатель… А сначала я её отдал в покраску. Так они мне из усердия покрасили всё подряд, вместе со стёклами… 

«Победа» по нынешним временам была автомобилем уникальным — ключи подходили к любой другой машине этой марки. Однажды мне позвонил Николай Николаевич Озеров и попросил срочно к нему приехать — в центре Москвы, неподалёку от всем известной Петровки, 38, он оказался у своей запертой машины без ключей. Я пришёл на помощь и запросто открыл «Победу» моего друга ключами от своей машины. В наши дни такое совершенно невозможно…

Подвиги полузащитника

— Спартаковский стиль помогал вам сдерживать лучших нападающих того времени, например, венгра Ференца Пушкаша, чемпиона мира немца Фрица Вальтера, игрока сборной Италии Мигеля Анхеля Монтуори и других…

— После смерти Сталина стало больше свободы, и «Спартаку», и сборной СССР чаще предоставлялась возможность играть с по-настоящему сильными командами Европы и мира. По результатам товарищеских матчей, которые игрались тогда с огромным напряжением, можно было сделать вывод, что наш «Спартак» был одним из сильнейших клубов Европы. В ноябре 1954 года мы выиграли в Лондоне у «Арсенала» со счётом 2:1 в неприятную дождливую погоду, мне в конце первого тайма удалось забить гол. Обыгрывали мы не то что всех подряд, а именно лучшие команды: в июле 1955 года в Москве победили «Милан» и английский «Вулверхэмптон» со «скромным» счётом 3:0, в 1956-м и 1957-м обыгрывали поразивших нас техникой игры бразильцев из «Португезы» (5:2) и «Васко да Гамы» (1:0). Известные сегодня клубы «Андерлехт» и «Галатасарай» тогда мы тоже обижали. Про семь безответных мячей в Брюсселе я уже рассказывал, турок же мы за одну неделю в начале октября 1957 года обыгрывали у них на поле дважды, ничего не пропустив (3:0 и 1:0). 

На следующий год после Олимпиады-56 мы дважды играли против «Фиорентины», которая тогда была итальянским аналогом «Спартака»: за их сборную в 1957-м как-то вышли на поле девять игроков из Флоренции. Лучший клуб Италии испытания спартаковским стилем не выдержал: в июле в Москве и в сентябре во Флоренции счёт был одинаков: 4:1 в нашу пользу. В Италии наши соперники от бессилия начали грубить. Был у них такой нападающий Мигель Анхель Монтуори по прозвищу Микеланджело, аргентинец, тогда уже игравший за итальянскую сборную. Прихватил я его жёстко, забить не давал, он в конце концов и разбушевался. Упали мы оба, он хватает мяч и швыряет его мне в лицо. Я готов был разобраться с обидчиком, но вовремя сдержался, за что меня потом хвалили итальянские газеты.

Замечательный венгерский форвард, один из лучших нападающих за всю историю мирового футбола Ференц Пушкаш также ничего поделать не мог. Я играл против него дважды, и забил он только с сомнительного пенальти. Играли в Будапеште со сборной, мы ведём 1:0. И тут Пушкаш прорвался по центру. Я выбил мяч у него из-под ног. Это было до штрафной, но судья, англичанин Эллис, поставил на точку. И друг мой забил. А потом я против Пушкаша играл, когда спартаковцы играли в Будапеште против «Гонведа», на открытии новой арены «Непштадион» (сегодня это стадион имени Пушкаша). Мы проиграли 2:3, но забить я Ференцу не дал. 

В 1997 году нас с Никитой Павловичем Симоняном Пушкаш пригласил на своё семидесятилетие. Праздновали в Будапеште в присутствии 800 человек. Каждому Ференц подарил футбольный мяч с автографом юбиляра.

Присутствовал и тогдашний президент Международного олимпийского комитета Хуан Антонио Самаранч, который наградил Пушкаша олимпийским орденом. Был президент УЕФА Леннарт Юханссон, президенты многих федераций, знаменитые футболисты сборных Германии, Испании, Франции, Бразилии. Пушкаш лично к нам с Никитой Павловичем отнёсся очень тепло. Мы сделали совместную фотографию. Он был очень рад, что мы приехали, и представил нам ещё одного гостя, пожилого человека. Им оказался Фриц Вальтер, против которого я играл в 1956 году в Ганновере в уже упоминавшемся матче сборных СССР и ФРГ. Нн меня вспомнил и сказал, что я тот самый русский, который очень плотно тогда его опекал и по существу выключил из игры. Так оно в том памятном матче и было.

Тогда перед игрой наш тренер Гавриил Дмитриевич Качалин решил дать установку на игру не в гостинице и не в посольстве, а просто увёз нас в лес, чтобы никто не мешал, да ещё, не дай бог, не подслушал и не подсмотрел. Так было задумано, потому что Гава, как мы его ласково называли, собирался предложить новые тактические варианты. Приехали в лес, расположились на полянке. Там, как обычно был макет футбольного поля. Тренер объявил состав, где нашлось место и мне. Никто, конечно, не приходил и не подслушивал. но нам было приятно посидеть в лесу, подышать свежим воздухом… Мы тогда, как и в августе 1955-го снова их, чемпионов мира, команду ФРГ, победили. На этот раз со счётом 2:1. У нас уже была немного другая команда — центрального нападающего играл юный Эдуард Стрельцов. Он и забил первый мяч, второй провёл Валентин Иванов. Итак, два года подряд сборная СССР обыгрывала самих чемпионов мира. Это был потрясающий успех, но он очень здорово сочетался с другими нашими победами, прежде всего на Олимпиаде в Мельбурне. 

Я в первой игре с немцами в 1955 году был в резерве. На моей позиции играл Анатолий Маслёнкин. Мы в потрясающем по накалу борьбы матче выиграли со счётом 3:2, все три мяча забили спартаковцы, а Николай Иванович Паршин вошёл в историю как первый советский игрок, забивший гол в ворота чемпионов мира. Матч проходил на стадионе «Динамо», и болельщики оказали нам удивительную поддержку. После голов моего знакомого Вальтера и Шефера мы проигрывали 1:2, и стадион начал скандировать «Сталинград! Сталинград!» и наши ребята действительно устроили футбольный Сталинград: Маслёнкин счёт сравнял, а третий решающий гол провёл Анатолий Ильин. У него было замечательное чутьё на решающие мячи. Тогда в Москве все футболисты, которые играли, получили по телевизору. А резервистам дали по фотоаппарату «ФЭД», он у меня до сих пор хранится. Это была огромная редкость. и когда фотоаппарат попадается мне на глаза, я сразу вспоминаю эти легендарные матчи со сборной ФРГ.

Лев Яшин, спартаковец по духу

— А как вы познакомились со Львом Ивановичем Яшиным?

— На поле встречались и раньше, но близко сошлись в 1955 году в сборной накануне первого матча с ФРГ. И, естественно, был сбор, на котором мы и познакомились. общались во время каждого вызова в сборную страны и потом часто встречались на различных мероприятиях. Главное — не побоюсь этих слов, мне кажется, по духу Лев Иванович Яшин ведь был спартаковцем! Когда мы призывали в сборную, он всегда размещался вместе со спартаковцами, обычно в одной комнате с Анатолием Исаевым. Он относился к нам с особым вниманием. В частности, к Николаю Тищенко, видимо потому, что он и Тищенко любили покурить. Вот на этой почве и сдружились. 

Яшин — фигура очень знаковая. И не только для всего нашего спорта, и для всей истории нашей страны в ХХ веке. Я был очень рад тому, что я имел возможность быть с ним близко знакомым. И не только во время игры — вместе за сборную и против него за «Спартак». Лев Иванович оставил свет на всю жизнь. Наши учёные, поэты, писатели, художники известны во всём мире. И Яшин в этом славном ряду, это одно из тех имён, которые известны всем, о нём тоже недавно вышла книга в серии «жизнь замечательных людей». По существу, это наш футбольный Гагарин, который прославил свою родину на весь мир. Когда я работал в Тунисе и шёл по улице города Сусса с президентом местного клуба в офис «л’Этуаля» — команды, где мне предстояло работать, в это время 12-13-летние мальчишки на пустыре играли в футбол. Они уже слышали, что приезжает советский тренер. Они не знали меня, но когда увидели, что я иду с президентом клуба «л’Этуаль», то они, вместо того, чтобы назвать мою фамилию, которую они ещё и не знали, да и для тунисцев выговорить «Парамонов» немного сложно, поэтому они принялись кричать: «Яшин, Яшин…»

Я в своё время написал о нём так: «Мы хорошо помним Пушкина, Толстого, Достоевского, Чайковского, Рахманинова, Глинку, Айвазовского, Леонардо да Винчи, но их иногда вспоминают. А Яшина вспоминают каждый день!»

Яшин всегда подкупал своим отношением к игре. Его фигура располагала для игры на вратарской позиции. Он был высокого роста, с длинными руками. С виду немножко флегматик. Но когда мяч попадал к нему, он всегда был очень быстрым. несмотря на то, что я играл и в нападении, и в полузащите, и в защите, и во время игры имел возможность соприкасаться со Львом Ивановичем, но за всю свою спортивную карьеру забить ему мяч мне так и не удалось. Может быть, и потому, что я его очень уважал и очень люблю по сей день. Мы были дружны ещё и потому, что оба жили у метро «Сокол». Наши дома были почти рядом, и мы часто встречались.