Артур Малоян: «В такси в Махачкале проснулся от того, что в плечо тыкают автоматом»

Нападающий тульского «Арсенала» рассказал Кириллу Благову, как перенести четыре операции на крестообразных связках и продолжать кайфовать от футбола.

– Когда Аленичева переводили в дубль «Спартака», я еще играл за команду своего возраста в спартаковской школе, – вспоминает Малоян. – Помню только ситуацию, когда с молодежью отправили тренироваться Титова, Калиниченко и Моцарта. В дубле они создавали атмосферу легкости – постоянные шутки, но при этом полная самоотдача. Для молодых это было очень полезное время, у таких игроков всегда чему-то можно научиться.

- Чему, например?

– Имею в виду мелкие футбольные штришки. Как они играют на паузе. Как и когда пас отдают. Когда ты молод, часто путаешься в простых ситуациях, а глядя на таких игроков, учишься сохранять спокойствие. Ну, и самое главное – когда играешь против них, открываешь в себе скрытые резервы, тянешься к их уровню.

- Помните, как Федотов впервые пригласил тренироваться с основным составом?

– Тренировался с дублем, а вечером назвали фамилии тех, кто едет в Тарасовку. Приехал – вроде обычная тренировка, манишки раздали, а ты в растерянности. Обычный квадрат, а ты ничего не понимаешь, голова кругом идет. Думаю, любой молодой футболист переживает в такие моменты, потому что хочет там остаться.

- В какой-то момент Федотов стал терять контроль над командой. Говорят, и молодые игроки стали относиться к нему без особого уважения.

– Если говорить о молодых игроках, я такого не замечал. Сам воспитан так, что к старшим всегда отношусь с уважением. Федотов к молодым игрокам относился по-отцовски, такая поддержка была очень важна для каждого.

Наверное, то, о чем вы говорите, могли позволить себе игроки, которые чего-то добились и имели вес к команде. Плюс те же иностранцы. Иностранцы же на тренеров смотрят сверху вниз. По крайней мере, в «Спартаке» так всегда было. Они приходили и считали себя самыми лучшими футболистами на свете, хотя хороших легионеров в «Спартаке» было совсем немного.

- Легионер, на которого вы смотрели и думали: что он вообще себе позволяет?

– Кариока. Футболист неплохой, но его характер, его поведение, его заносчивость… Вечно чем-то недоволен, что-то ему не нравится – вы все вокруг плохие, меня не трогайте. Он на год младше меня, а вел себя так, будто добился таких же результатов, как Месси. Без разницы, кто был перед ним – молодой игрок или опытный. Это меня поражало. Не уверен даже, что Месси мог бы позволить себе такое поведение.

- Как команда реагировала на это?

– Иностранцы всегда держались вместе, им это было безразлично. Российские ребята были недовольны, конфликты возникали. В общем, время от времени Кариоку нужно было ставить на место.

- В команде был человек, который мог это следать?

– Был. Но Кариоке просто наплевать. Ну, переведут в дубль – и переведут.

- Три игрока основного состава «Спартака», которые производили самое сильное впечатление?

– Алекс – он и как футболист, и как человек был нетипичным иностранцем. Порядочный, культурный. Тренировался от души, всегда подскажет, поможет. Калиниченко мне всегда нравился. И Веллитон, когда он был в форме и хотел чего-то добиться в премьер-лиге.

- В чем главное отличие Лаудрупа от российских тренеров?

– Другие тренировки. Я видел большие нагрузки, изматывающую силовую нагрузку, а у Лаудрупа все было четко дозировано – физподготовка, техническая работа, тактика. Много нового было, чего мы раньше не видели. Квадраты необычные. Различные вариации игры в футбол – могли, например, отдельно отрабатывать игру в разных зонах. Благодаря тренерам по физподготовке, которых он привел, команда была очень хорошо готова. Почему результата не было? Мое мнение – за полгода добиться чего-то было невозможно, а больше времени Лаудрупу не дали.

- Чем дебют в основном составе запомнился?

– Волновался, переживал, старался дико, бегал везде где только можно – лишь бы только мяч получить. Вышел на пятнадцать минут, а пролетели они как пятнадцать секунд. Игра так себе складывалась, поле во Владивостоке подвело, так что под конец уже больше сумбура было.

Через десять дней в игре Кубка УЕФА против загребского «Динамо» было уже другое состояние. Вышел спокойным, уверенным в себе – и игра получалась. Помню все моменты, когда был с мячом. Получилось отдать голевую передачу – корявую, правда, но голевую.

- Серьезно все свои моменты с мячом помните?

– Думаю, я большинство своих ударов по воротам вспомню. Если покажете три секунды видео, вспомню, что это была за игра.

- В 2008-м вы выиграли золото с дублем, вместе с Бажевым были лучшим бомбардиром команды, регулярно привлекались в основу. Крышу не сносило?

– Спасибо отцу – мозги он умел вправить. Он очень много времени уделял моему воспитанию, день за днем. Помню, как-то сказал мне: «Хватит тратить деньги». Первая зарплата в дубле у меня была 1200 долларов, плюс премиальные были хорошие. В общем, я в своей жизни никогда раньше не держал в руках столько денег. Мог потратить всю зарплату и премиальные за неделю. И вот тогда случился серьезный, жесткий разговор с отцом. Либо я остаюсь маленьким мальчиком, либо играю в футбол.

- Много случайных людей вокруг стало возникать?

– Куча – и агенты, и знакомые. Все чего-то хотели, чего-то предлагали. Но я умел держать себя в руках. По клубам и ресторанам каждый день не ходил, как некоторые молодые футболисты. Мог куда-то сходить, но только в выходной.

- Кто из спартаковской молодежи был самым большим любителем вечеринок?

– Макс Григорьев, наверное. Но это никак не отражалось на его игре. Он знал меру – если утром тренировка, вечером он никуда не пойдет.

- Что изменилось в «Спартаке» с приходом Карпина?

– Было общекомандное собрание в Тарасовке. Он зашел в зал, просто посмотрел на молодых игроков, которых Лаудруп привлек к работе с первой командой, и мы без слов поняли, что основной состав для нас закончился.

- Это как?

– Знаете, бывает, когда о чем-то не говорят, но это витает в воздухе. Вот из этой серии – просто мы все поняли. Первые тренировки, и отношение к молодым игрокам было не супер.

- Вас Карпин как-то чуть не выгнал с тренировки – напомните, за что?

– Мы играли в футбол, и к другой команде присоединился Ледяхов. Мяч ушел в аут. Я считал, что вводить должны мы, а Ледяхов взял и бросил. Я сказал: «Понимаю, вы тренер, но что это такое? Наш же мяч, давайте играть по правилам». Ну, и откровенно говоря, мы с ним зарубились. Подбежал Карпин: «Малоян, ты сейчас уйдешь отсюда. Как ты можешь с тренером спорить?» Ответил, что в этой ситуации он игрок другой команды, а я хочу, чтобы моя команда выиграла, и не согласен с его решением. Карпин сказал, что я слишком много говорю, пригрозил выгнать и привел в пример другого молодого игрока. По-моему, он просто придрался.

- Кого он привел в пример?

– Пашу Яковлева. Согласен, он молодец и всегда тренируется стиснув зубы.

- Отношение Карпина к вам изменилось после того случая?

– Да не сказать, что изменилось. По-футбольному оно всегда было равнодушным. Он не видел во мне игрока основного состава и позже сказал, чтобы начинал искать аренду. Ни в коем случае не обижен на Валерия Георгиевича. Его решение отчасти было правильным, потому что на тот момент я реально не пробивался в основной состав. Там был Веллитон, Дзюба, Прудников. Ну, просидел бы еще полгода на скамейке – а дальше что?

- Динияр Билялетдинов рассказывал, что в «Спартаке» дело доходило до драк. Случалось ли такое при вас?

– Один раз Веллитон с Федей Кудряшовым зацепился. Сразу полетели иностранцы на русских, русские на иностранцев. До массовой драки не дошло, просто потолкались и разошлись – тренировка продолжилась.

- Ситуация или поступок, который лучше всего характеризовал бы Карпина?

– Какой-то определенный поступок не назову. Просто он считал себя превыше всех.

- Разве тренер не должен так себя ставить перед командой?

– Должен, но это можно делать по-разному. Как это было у Карпина, мне говорить не хочется.

- Как вам игралось в Махачкале?

– Туго. Пришел туда за практикой, отыграл пару матчей, все было хорошо, но потом меня посадили на скамейку, и полгода выходил только на замены. Почему – не понимал. К тому же, играть приходилось на отвратительных полях, а я все же не тот футболист, который может как бульдозер сносить все на своем пути.

- Полузащитник Евгений Щербаков, который тогда играл с вами, рассказывал историю про такси и людей с автоматами. Что там случилось?

– Мы ехали в такси, на двух машинах, и нас остановил спецполк. В дороге я уснул, а проснулся от того, что мне в плечо тыкают автоматом. Обалдел. Вышел, нас поставили к стене, сказали поднять руки, и начали обыскивать. Это продолжалось минут пять, но тогда казалось, что гораздо дольше. Бояться было нечего – все знают, как в Махачкале относятся к футболистам, поэтому с нами точно ничего не случилось бы. Но именно в тот момент было жутковато.

- Когда вернулись из аренды, понимали, что в «Спартаке» по-прежнему нечего ловить?

– Нет. Думал, буду тренироваться с основным составом, но Карпин меня не подпустил. Начал тренироваться с дублем, и снова уехал в аренду – на этот раз в «Урал». Команда там была хорошая, и я получал удовольствие от игры. Единственное, что подвело – травма. Вылетел на три месяца, после этого все было уже по-другому.

- После сезона в брянском «Динамо» вам понадобилась операция на крестообразных связках. Как получили ту травму?

– На тренировке – шел с мячом, и мой земляк Азат Байрыев как дал по икроножной! Заморозили, но стал наступать на ногу и понял, что с коленом что-то не так. Неделю еще закачивал колено, но потом сделали МРТ, и стало ясно, что разрыв крестообразной связки. Надеялся, что МРТ что-то неправильно показала и еще неделю продолжал готовиться к игре. В Брянске я набрал отличную форму, был в лучшем состоянии за всю свою карьеру – и просто не хотелось верить в то, что все сейчас закончится. Но потом понял, что больше не могу продолжать – чувство, будто при любом повороте колено развалится пополам. Полетел в Германию. В общей сложности пропустил два года.

- Почему так получилось?

– Первую операцию сделали неудачно. Вернулся, впереди – реабилитация, месяц хождения на костылях. На 26-й день колено стало воспаляться, надулся большой барабан. До немцев не дозвониться, а я уже ходить не мог из-за воспаления. Поехал в Краснодаре к знакомому хирургу, он сделал надрез, и из колена откачали 300 миллилитров гноя.

Полетел обратно в Германию. Там сказали, что при операции попала какая-то инфекция, и из-за этого пошло воспаление. Вторая операция – чистка воспаленных и удаление мертвых тканей. Предстояла третья операция – должны были искусственно вставить в колено связку и посмотреть, прижилась ли она. Я проснулся после наркоза, и мне сказали, что связка не прижилась, и ее удалили. То есть я пришел к начальной точке. После третьей операции я уехал вообще без связки. До следующей операции предстояло ждать еще шесть-семь месяцев.

- Колено может функционировать без крестообразной связки?

– Легко. Просто человек не может заниматься спортом, бегать, прыгать – иначе колено может изогнуться и развалиться.

- У вас тогда не было ощущения, что это конец?

– Голова говорила, что возможно так и будет. Сердце – нет. Многие спрашивали, что буду делать дальше, если не удастся вернуться в футбол, и я даже всерьез задумывался над этим. Правда, ничего так и не придумал. Внутри верил, что это не конец. Полетел на четвертую операцию в другую клинику. Вживили связку, все прошло хорошо – дай бог проиграть с ней до конца.

- Страшно потом было выходить на поле?

– Сложно – и психологически, и физически. Для меня все было очень быстро. Просто не успевал за мыслью на поле. Да и скорость была не та, а это был один из моих главных козырей. Прошел год-полтора, прежде чем я смог вернуть себе прежнюю скорость.

Плюс – опасения за колено. Да, поначалу я думал о нем и боялся, что снова может что-то случиться. Голова где-то притормаживала мои действия. Но работа день за днем вернула уверенность.

- В прошлом сезоне вы отыграли тридцать с лишним матчей за «Шинник» и забили семь мячей. Почему так мало?

– Часто не получалось реализовать моменты, вполне мог забивать еще четыре-пять мячей. К тому же у меня в том сезоне получалось отдавать голевые передачи партнерам – их у меня девять вроде было.

- Объясните, что мешает нападающим попадать по воротам с хороших позиций? Вы же всю жизнь с мячом.

– Голова мешает. Нужно уметь принимать правильные решения. Как правило, у нападающего есть несколько решений – и за секунду надо мало того, что выбрать оптимальное, так еще и правильно его исполнить. Техника меня редко подводит, а вот в решениях иногда путаюсь.

- «Шинник» – клуб, у которого постоянно возникают какие-то проблемы. Расскажите, наоборот, что-нибудь веселое о команде.

– Был сложный матч с «Аланией», и мы в концовке дожали их – 1:0. Обычно Александр Михайлович Побегалов после игры встает в центре раздевалки и благодарит всех или говорит, чтобы не расстраивались. А тут он заходит в раздевалку, ничего не говорит, снимает свою кожаную куртку и с размаху кидает на пол: «Эх, молодцы, ребята! Настоящие мужики!» Это было настолько необычно и радостно, что на всю жизнь запомнится, наверное.

- Вы как-то говорили, что кайфуете в «Шиннике», потому что команда играет спартаковский футбол.

– Да, так и было. У нас собрался хороший коллектив, были спартаковцы – я, Зотов и Горбатенко. Все остальные тоже хотели играть в ажурный футбол, так что кружева плести получалось.

- Сейчас примерно все говорят, что «Арсенал» играет спартаковский футбол. Есть ли в этом вообще смысл в тех условиях, в которых оказалась команда?

– Есть, конечно. Дмитрий Аленичев еще во второй лиге делал ставку на такой футбол, он привил его команде. Не уверен, что у команды получится перестроиться на какой-то другой стиль игры. Да и не дай бог играть в другой футбол. Сейчас я счастлив, потому что мы стремимся играть красиво.

- Но результата нет, команда привыкает проигрывать.

– Нет, команда не привыкает проигрывать. Результаты плохие – это факт. Но все поправимо, и я уверен, что нынешний футбол поможет команде подняться с последнего места. Поверьте, никто не смирился с тем, где мы сейчас находимся. Конечно, неприятные эмоции накапливаются, но победы над «Зенитом» и «Торпедо» их разбавили. Со «Спартаком» все могло сложиться иначе, но не получилось сыграть так, как мы умеем.

- Аленичев говорил, что в игре со «Спартаком» оставил вас в запасе на фарт. Вам не кажется это странным?

– Не буду обсуждать решения тренера. Вспомните: я вышел на замену, и буквально вторым касанием мог забивать. Забил бы – все бы говорили, что Аленичев гений замен. Но в этот раз не забил. Конечно, я, как и любой футболист, хочу всегда выходить в стартовом составе. Буду стараться заслужить это право на тренировках.

- Также Аленичев сказал, что игроки волновались и не могли раскрепоститься, оказавшись на таком стадионе. Вы лично волновались?

– Не волновался. Да, это был матч против моей родной команды, но какой-то дополнительной нервозности из-за этого тоже не чувствовал. Ничего не боялся, просто хотел показать свой футбол. Но футболисты тоже люди, так что кто-то вполне может и переволноваться.

- Сложно раскрепоститься, когда нет уверенности в собственном вратаре?

– Я думаю о том, чтобы реализовать свои моменты, потому что нападающий ассоциируется с голами и результатом. Когда в твои ворота влетают курьезные голы – это, конечно, досадно. Но меня больше напрягает то, что мы сами в чемпионате забили только пять мячей. Вот если я стану забивать больше, команде станет легче. Это моя главная цель.