Спартаковские исповеди: Федор Черенков

На следующей неделе на прилавки магазинов поступит новая книга обозревателя "СЭ" Игоря РАБИНЕРА "Спартаковские исповеди". "СЭ-Воскресенье" уже публиковал отрывок с воспоминаниями Владимира Маслаченко. Нынешняя глава - разговор с любимцем спартаковских болельщиков Федором Черенковым.

...Счет шел на секунды, и я уже схватился за голову от отчаяния. Телефон-автомат на железнодорожной станции города Павловский Посад проглотил последнюю мою "двушку", и разговор с Черенковым вот-вот должен был прерваться. А он все думал. 

Шло лето 1990 года. Неделю спустя человек, который был и будет для меня лучшим футболистом мира всех времен, вместе с Сергеем Родионовым должен был уехать во французский "Ред Стар". Каким-то чудесным образом мне, 17-летнему первокурснику журфака МГУ, обладателю спартаковского абонемента на лужниковский сектор А-5 и начинающему репортеру-внештатнику еженедельника "Собеседник", удалось не только раздобыть домашний телефон Черенкова, но и с сотого раза поймать его хозяина.

В подмосковном городке я был на летней практике. Стационарного телефона, с которого можно было бы позвонить, общага не предусматривала. На станции, кроме меня, не было никого. И "двушек" больше не оставалось...

И все-таки он успел. Как всегда успевал на поле, выдержав мхатовскую паузу, принять решение, которого никто из соперников не ждал. Федор назвал время и место – к моему дикому восторгу, Тарасовку, в которой я к тому моменту еще не был. И едва я успел поблагодарить, как нас разъединило.

С момента того разговора прошло уже 20 лет. Человеческая память избирательна, и такие детали запоминаешь только в тех случаях, когда для тебя это очень важно. А что тогда для меня могло быть важнее, чем интервью с футболистом, на которого всю жизнь молился? Интервью, главным воспоминанием о котором стала невероятная доброта и скромность кумира?

Скромность эта вошла в легенды. Рассказывали, что сдавал Федор экзамен в Горном институте (учеба в котором тоже отличала его от остальных), а профессор понятия не имел, с кем ведет беседу. Черенков, который выставлять себя напоказ не умеет, хорошо сдал этот экзамен на общих основаниях. Профессору потом объяснили, какая знаменитость сидела перед ним.

Тот не поверил. Пришлось привести его на футбол. Посмотрел профессор на поле и ошеломленно воскликнул: "Да это студент Черенков!" На что откликнулся сидевший рядом болельщик: "Сам ты, дяденька, студент, а Черенков – профессор".

Черенков – удивительный, светлый человек. Таких в современном, провонявшем несуразными деньгами футболе нет, да и в мире почти не сыщешь. Покажите мне еще одного идола миллионов, кто всерьез назовет себя слабохарактерным.

Истории, которые он рассказывает, словно из другой жизни. Например, о реальном экзамене в том же Горном, на который Бесков отпустил его в день матча с киевским "Динамо". О дипломе с названием, которое невозможно запомнить, – а Черенков мгновенно вспоминает его спустя 30 лет. Потому что учился по-настоящему.

Когда его называют великим, Федор (сам он, как выяснилось, настороженно воспринимает, когда его называют по имени-отчеству) смущается и краснеет. Говорит, что не любит высокопарных эпитетов. И ни одному цинику в голову не придет подумать, что это – рисовка.

В конце 2007 года мы с Черенковым беседовали в редакции "Спорт-Экспресса". Удивительная аура личности моего любимого футболиста детства передалась не только журналистам – участникам разговора, но и читателям. Говорилось в интервью и о том, что Черенков ездит на общественном транспорте. Позже мне рассказали подробности: знакомый болельщик провел незабываемые полчаса в забитом автобусе, трясшемся от метро "Кунцевская" к малогабаритной черенковской "двушке".

Интервью не осталось незамеченным. Вскоре промелькнула информация, что некий обеспеченный человек хочет подарить Черенкову машину. И вскоре это произошло. Имени и фамилии дарителя не удалось разыскать ни в одной газете. Поступок, который при желании мог принести ему немало дивидендов с точки зрения известности, был осуществлен в высшей степени скромно. И это в наши-то времена воинственного пиара!

Я решил разыскать этого человека, потому что страна должна знать своих истинных героев. И не смог! Ни телефона, ни фамилии его не осталось ни у кого, кто имел отношение к процедуре передачи машины. Никаких тебе совместных снимков на фоне автомобиля, никаких "случайно оказавшихся" там телекамер... В XXI веке в такое невозможно поверить. Единственное, что удалось выяснить: машина, обладателем которой стал Черенков, – "десятка" "Жигулей". В числе, совпадающем с игровым номером Мастера, трудно не усмотреть символа.

Какова судьба этой машины? Когда мы встретились с Черенковым потолковать для этой книги на стадионе имени Нетто, где по средам собираются на тренировки ветераны "Спартака", этот вопрос я задал первым. Еще не зная, что на этой самой "десятке" Федор после окончания беседы предложит подвезти меня до "Преображенки". И я с гордостью соглашусь.

А до того президент клуба ветеранов красно-белых Вячеслав Егорович любезно предоставил в наше распоряжение свой кабинет, и два с половиной часа разговора под портретом Николая Старостина пролетели как одно мгновение. И душа у меня, вроде бы опытного журналиста, трепетала точно так же, как 20 годами раньше в Тарасовке.

– Машина у меня, и сейчас к вам тоже на ней приехал, – улыбнулся Черенков. – Зимой "десятке" будет три года, и проблем за это время с ней было. Большое спасибо Александру – человеку, который мне ее подарил.

Что тут скрывать – я был приятно удивлен, когда это произошло. Александр пригнал машину к моему подъезду, пришел с уже готовыми документами. Мне оставалось только поставить подпись. Он представился как спартаковский поклонник, но сказал, что подарок этот не лично от него, а от болельщиков "Спартака".

Мне кажется, только скромный человек способен, подарив что-то, заявить, что это подарок не от него, а от всех. Из-за этой скромности, наверное, он и афишировать себя не стал, и его личность так и осталась неизвестной для публики. Я-то его теперь знаю, но он просил не говорить.

Правда ли, что я в своей жизни нередко машины друзьям и знакомым дарил? Позвольте об этом не говорить. Это личное. И о том, что кто-то пользуется моей добротой, я никогда не думал. Если люди считают меня добрым человеком, я этому только рад. Не хочу быть злым. Хочу быть добрым.

Может быть, это одна из причин, почему я не стал тренером. Когда только закончил карьеру игрока, хотел попробовать себя в этой роли, и Олег Романцев позвал меня поработать с дублем. Но вскоре я понял, что не смогу. Тренеру обязательно нужно иногда повышать голос и что-то требовать от футболистов – то есть в нем должна быть частичка диктатора. А я всегда старался все решать спокойно, мирным путем. На это уходило больше времени, поскольку я пытался разъяснить игроку, а не приказать. И принимать жестокие решения тоже не по мне. Но, кажется, так никто из тренеров не поступал, поэтому я понял, что сделан не из того теста. Плюс к тому, по состоянию здоровья не выдерживал то напряжение, которое приходится испытывать тренеру...

Зрители часто дарили мне подарки. И сейчас дарят. Недавно мы с командой ветеранов "Спартака" были в городе Рошаль, недалеко от Каширы. Играли матч по мини-футболу в гандбольном зале. И мне подарили белого медведя в спартаковской форме. Он был такой огромный, что, когда я посадил его на переднее сиденье машины и поехал домой, со стороны было интересное и веселое зрелище. Можно было подумать, что этот мишка живой сидит, как пассажир.

Я теперь немножко по-другому, чем раньше, отношусь к просьбам об автографах. Прежде мог ответить: "Извините, устал, может, потом распишусь", – а теперь, даже очень уставший, раздаю автографы всем желающим. Потому что понимаю: любовь и уважение болельщиков, с которыми ветераны "Спартака" сталкиваются в каждом городе, огромны и бесценны. И очень хочется сделать для этих людей, которые испытывают ностальгию, что-то приятное. Нам ведь это приятно не меньше.

Как отношусь к тому, что в 51 год незнакомые люди называют меня Федей? Ничего плохого не вижу. Гораздо настороженнее воспринимаю, когда ко мне обращаются: "Федор Федорович". Внутренне я не чувствую себя стариком! Хотя, когда смотрю в зеркало, вижу, что годы берут свое. Но гораздо спокойнее и приятнее, когда меня окликают просто по имени.

Ко мне подходят и старые болельщики, и люди помладше. И даже малыши! Зрители среднего возраста хотят, чтобы мы сфотографировались с их детьми. Может, думают, что это принесет им удачу? В любом случае спасибо им. И всем тем, кто узнает меня на улице, жмет руку, благодарит за игру, хочет сфотографироваться. Своим добрым отношением они дарят мне положительные эмоции. Иногда подходят даже болельщики киевского "Динамо". Говорят, что уважают меня.

Почему за "Спартак" по всей стране болело столько людей, несмотря на то, что большинство чемпионатов выигрывало киевское "Динамо"? Может, потому что наша игра была более, как бы это точнее определить... неожиданной. Киевляне хоть и выиграли больше, но во многих ситуациях было ясно, что будет делать тот или иной игрок. На поле у них выезжала машина, которая хотела всех смести. А красивые моменты были связаны только с индивидуальным мастерством игроков "Динамо".

Наша же игра таила в себе импровизацию, красоту, неожиданность. Возможно, она, всегда атакующая и разнообразная, построенная на коротком и среднем пасе, больше нравилась зрителям визуально. Так играть сложнее и рискованнее – зато этот риск поощрялся. И его любили люди. И любят до сих пор.

***

Что чувствую, когда Черенкова называют "великим футболистом"? Про "великого" не думаю. Футболистом был – это да. Не люблю возвышенные тона, к сердцу их не допускаю.

То, что моим именем недавно назвали детскую футбольную академию "Спартака" – с одной стороны, для меня большая честь. Радостно, что люди подумали об этом, то есть получается, не зря играл. Но, с другой, мне от этой новости стало как-то не по себе. Есть же ветераны более титулованные, чем я – и Симонян, и Дасаев, и многие другие спартаковцы. Я не знал, как это воспринять.

Но очень дорогого стоит, что эта инициатива исходила от ветеранов. Однажды ко мне подошел Вячеслав Егорович и сказал, что составлено такое письмо и собираются подписи. Я подумал: вроде бы только что играл, но так быстро пролетело время – и вот такое событие. Значит, ветераны так ко мне относятся, считают достойным, хотя у меня есть немало отрицательных качеств.

В школе спартаковской появляюсь редко. Последнее время вообще достаточно сидячий образ жизни веду. Связано это с состоянием здоровья, которое не позволяет быть слишком активным. Случаются отголоски старых травм, перегрузки, которые у меня были. Хотя за ветеранов иногда езжу играть. Тяжело, правда, бывает, годы начинают сказываться.

Провожу где-то половину матчей от всех, что играют ветераны. В июне не смог поехать на игру и попросил найти замену. Хорошо, что замены находятся – и не чувствуешь себя плохо из-за того, что не смог поехать и подвел ребят.

Вижу ли в ком-то из сегодняшнего "Спартака" продолжение себя? Каждый человек индивидуален. Не нужно чей-то талант примерять к другому. Но лично мне очень нравится Жано.

Хотелось бы, чтобы он стал помощнее физически, поскольку сейчас ему еще трудно бороться со взрослыми игроками. А футбол стал более силовым и жестким. Но голы, которые он уже успел забить, были такими мудрыми для его лет! То он несильно головой мяч направлял по недосягаемой для вратаря траектории. То технично перебрасывал мяч через голкипера. То финтом обыгрывал защитника. Все эти действия говорят о том, что человек, пусть он еще очень молод, думает на поле. А это многое значит.

Я тоже не был физически силен, и мне на первых порах во взрослом футболе пришлось очень сложно. Уже в дубле по сравнению со школой почувствовал, как все по-другому. Помню свой первый матч за дублеров, против "Динамо" со счетом 0:0 – я тогда устал так сильно, как никогда раньше не уставал!

Тогда и понял, что в футболе нужна не только техника, но и физическая сила. Тренировался в общей группе и старался тянуться за ребятами. Хорошо, что Константин Иванович Бесков проводил совместные тренировки основного состава с дублем, поэтому было на кого равняться.

В конце 77-го года, когда мы ушли в отпуск, Новиков Федор Сергеевич, помощник Бескова, подготовил для меня специальную физическую программу. Я должен был бегать кроссы и раз в неделю работать со штангой. Он во всех деталях составил мне содержание упражнений, их продолжительность. И пока все отдыхали, я учился в институте, а когда приезжал домой, выполнял его задания. Эти упражнения, особенно кроссы, позволили мне стать выносливее. Понял это уже в 78-м году, когда почувствовал себя на равных с теми ребятами, которые играли в основном составе. Так что Федор Сергеевич тогда мне здорово помог. Больше мне такой программы уже не предлагали.

Думаю, что в сегодняшнем футболе я не чувствовал бы себя комфортно. Приблизительно как это происходит с Жано.