«Всё идёт к катастрофе». Ещенко — о Байкале и пожарах в Сибири

Лесные пожары, загрязнение Байкала и мутные перспективы детей – что происходит с родиной защитника «Спартака».

Андрею Ещенко – 35, но он по-прежнему играет в основе «Спартака» на ломовой позиции крайнего защитника. Его не ломают ни критика, ни конкуренция, ни тяжелые травмы. От ноябрьского разрыва «крестов», «Дед» — а именно так они с вратарем Артемом Ребровым называют друг друга — восстановился за рекордные 4,5 месяца. После этого Андрей получил в команде и еще одно негласное прозвище – «ящерица». Настолько быстро на нем все заживает.

— Во-первых, я работаю над собой. Хорошо тренируюсь, правильно восстанавливаюсь, — объясняет Андрей. – Во-вторых, есть все-таки генетика, сибирское здоровье.

Именно о здоровье полыхающей Сибири мы и пообщались в благополучной Швейцарии после победы «Спартака» над «Туном» в матче Лиги Европы.

«Лес вырубили, Байкал загрязняют»

— Я долго живу в Москве, но считаю себя сибиряком. Это мой дом, моя родина, — говорит Ещенко.

Андрей родился в Иркутске, здесь же в 9 лет потерял родителей, пережил годы в интернате, но сумел найти себя в футболе. В столицу он переехал уже состоявшимся игроком местной «Звезды», выступавшей во второй лиге.

— Каждый год приезжаю сюда, провожу благотворительный турнир. С мэром играем за одну команду против ветеранов футбола. В последний раз он мне предложил по центру пройтись, посмотреть, как что.

— И как?
— Город он на то и город, чтобы всё было хорошо. А вот дальше – лес, Байкал.

— Ты подписывал петиции за тушение лесных пожаров?
— И насчет пожаров, и гринписовские, и когда китайцы хотели у нас завод строить на Байкале. Озеро же — народное достояние, как его можно кому-то отдавать? И так лес продаем, а он потом горит.

— Ты думаешь, это как-то связано?
— У меня есть друзья, которые живут там, следят за ситуацией, рассказывают. Ну не могли эти пожары начаться вот просто так. И раньше летом лес, бывало, горел, но не в таких масштабах. Есть подозрения, что за этим могут стоять какие-то бизнесмены, которым в последнее время государство перекрывает кислород и запрещает просто так всё вырубать.

— А какая связь?
— Если лес горит и вымирает, значит, его уже просто необходимо рубить – и всё. А здесь речь о тысячах гектаров. Еще вот недавно было видео в «инстаграме», как поймали китайцев, которые специально поджигали траву. По их логике всё делалось во благо, чтобы старая трава ушла и новая росла. Но ветер разносит пламя – и пожар уже не остановить. Этим должны правоохранительные органы заниматься — изучать, расследовать.

— Да у нас ведь даже серьезная операция по тушению началась только после петиций.
— Я этого не понимаю. Если у МЧС есть самолеты B-200, которые могут точечно сбрасывать тонны воды, то почему их сразу не использовать? Все говорят, мол, экономически невыгодно, но людям же нечем дышать, огромные площади горят. Это чрезвычайная ситуация и с ней надо было бороться. А так получается, лес горит и вырубается, уровень воды в Байкале падает, омуля толком нет в продаже.

— В твоем детстве все иначе было?
— Конечно. Вода была чище в Байкале, рыбы было море, все было под контролем каких-то предприятий. Например, авиационный завод курировал пионерские лагеря детские, куда мы приезжали и отдыхали. Все было на уровне, цивильно, под контролем. А теперь, где этот завод? Сейчас в самолете летишь над тайгой и видишь, как больше с каждом разом пустых полей.

— Находясь в Швейцарии, тебе не обидно, что у нас – не так?
— А на кого обижаться? На них что ли? Понятно, что в Швейцарии нет продажности, коррупции – они знают, что если нарушат закон или что-то будут мутить, то тут же получат уголовный срок. А вот в России… Сейчас один делает для себя вот так, чтобы быстрее заработать. Придет другой, будет делать эдак. У нас, наверное, менталитет такой – не только в Иркутске, а по всей стране.

— Каким ты видишь решение проблем на Байкале?
— Да понятно, что надо деньги вкладывать. И перестроить все так, чтобы раз – и на века, для людей. Создать комплексы, кварталы, отели, инфраструктуру, чтобы люди и ехали на Байкал и в Сибирь, и жили здесь достойно. А сейчас, что уж говорить, все идет к катастрофе.

Наркотики и воровство

— Ты говорил, что 70 процентов твоих детских товарищей по интернату умерли или сели.
— Так и есть. Попали в плохую среду – не смогли трудности перебороть, начали фигней страдать, принимать наркотики. Есть, правда, девчонка, которая села на иглу, а сейчас все нормально – переписываемся с ней в инстаграме.

— Как подсаживались?
— Да как обычно. Сначала легкие наркотики, клей, а потом целая эпидемия началась со шприцами, они просто везде были. Родители ж когда бухают, то ребенок сам по себе живет. Подойдет к нему дядька, предложит забыться – и все, ты подсел. Наверное, это проблема всей глубинки, потому что делать особенно нечего. У тебя несколько путей – либо на завод идти работать, либо воровать. Меня вот, слава богу, в какой-то момент футбол спас.

— Ты тоже воровал?
— По мелочи. Начинали с обществ юннатов, где росли фрукты, ягоды. Потому сторож собак спускал, и мы на деревьях сидели полночи: «Дяденька, прости нас, пожалуйста, убери собак, мы больше так не будем». Пытались и легально зарабатывать, машины мыли. Кто-то потом с машинами и продолжал – воровал их.

— За кого из друзей особенно обидно?
— Был у нас чудак года на два старше. Мы с ним в интернате хорошо общались, дружили. Не по футболу – просто он умный был, воспитанный, начитанный, но не задрот. Мог даже учителя переспорить легко. Потом в один день решил попробовать русскую рулетку: пистолет к виску приставил, чик – и все.

— Ты что-нибудь знаешь о «Законе Димы Яковлева»?
— Нет, не следил.

— Если коротко, американским семьям запрещено усыновлять детей из России.
— Я не знаю деталей, но если подойти глобально, то как можно это запрещать? Ребенку же будет лучше в хорошей, благополучной семье, тем более если это европейские или американские варианты. Главное изучить, чтобы новые родители не были маньяками. А так проведет человек все время детском доме, выйдет – и что вы ему дадите? Комнату, пенсию, льготы в институтах? Ну и зачем она ему? Ребенку нужно быть в семье, знать, что его любят, ждут. Особенно в подростковый период, когда ты либо двинешься в нормальную сторону, либо тебя затянет. Так мои друзья и умирали — пьянки, гулянки, наркотики.

— Ты как-то участвуешь в жизни интерната?
— Высылаю манишки, мячи, плакаты, костюмы. Когда просят какую-то рекламу давать в инстаграме, я отвечаю, что мне ничего не надо – лучше в Иркутск отправьте.

«Инстаграм», лайки и лимит

— Кстати, что случилось с твоим «инстаграмом», когда во время матча с «Тамбовом» там появилась фотография с выколотыми глазами?
— Да турок какой-то взломал и фигню выкладывал. Я видел эти завязанные глаза потом. Но сейчас страничку вернули, всё нормально.

— Не было желания самому удалиться после истории с Каррерой и лайками?
— Не было, потому что понимаю, из-за чего всё произошло. Раньше всем подряд, без разбора лайки ставил. Я то стихотворение Назарова только потом услышал и даже не знал, что лайк можно отменить двойным нажатием. А утром проснулся – уже петиция какая-то появилась, еще что-то. Это урок. Теперь лайки вообще стараюсь не ставить, а еще слушаю всё и читаю. Мало ли как это на карьере отразится.

— Я правильно понимаю, что даже после «крестов» ты не думал заканчивать?
— А смысл, если чемпионат у нас такой, что можно еще долго-долго играть?

— Почему это?
— Не такая конкуренция, как раньше, когда лимита не было. В Премьер-Лиге была здоровая конкуренция, играли сильнейшие, а не те, у кого паспорт. А сейчас даже во второй лиге почти уже нет мужиков – только дети бегают. И вот где молодежь будет показывать характер, где будет опыта набираться? Раньше во второй лиге дядьки пихали, попробуй кого-то из них не послушай — побить могли. И они так делали не потому что злые, а потому что хотели, чтобы мы сильнее были.

— Сейчас к молодежи другое отношение?
— Тянут их за уши, сюсюкаются, условия дают. У нас иначе было: раз-два предоставили шанс – и всё. А уж иностранцы какие были? Да на их фоне даже в тренировочном процессе ничего не остается, кроме как прибавлять и конкурировать. А когда берут и искусственно что-то делают – это просто неправильно, плохо.

«Спартак» и критики

— Недавно ты передал привет критикам, выложив свою статистику после матча с «Динамо», когда попал в сборную тура. Что этим хотел доказать?
— Да ничего, просто стебался над ними. Смешно, когда какие-то там блогеры называют себя болельщиками «Спартака», а на самом деле обсирают «Спартак», стараясь заработать денег. Сейчас тем более Глушака уже нету, Комбарика тоже, Ещенко только остался.

— Почему, на твой взгляд, именно стариков травят?
— А кого, иностранцев, что ль? Это бесполезно. Сейчас вот на оставшихся Зобу с Джикией ложится вся ответственность. «Спартак» — всегда пресс, так что недовольных будет много всегда. Но если ты будешь выдерживать и хорошо играть, то проблем не будет. Надо игрой доказывать, что ты хорош.

— Критика влияет на игру команды?
— На молодых, наверное, да. А мы все это уже прошли. Улыбнешься – и работаешь дальше.

— Какая у тебя мотивация играть?
— Я не устал, хочу еще немного помучить футбол. Мне нравится процесс: тренироваться, ездить на сборы, играть. Понимаю, что могу где-то остаться в запасе, но всегда готов конкурировать, помогать ребятам и тренеру.

— Помоги болельщикам и объясни, стоит ли ждать чего-то хорошего в этом сезоне?
— Перестройка идет. Одних футболистов продали, других взяли. Теперь важно все совместить. Переходные период действительно может занять несколько месяцев. Но ведь года два назад тоже пришли ребята из разных команд, а в итоге мы взяли чемпионство. Так что и в этом году постараемся за него бороться. Других целей у «Спартака» быть не может.