Евгений Макеев: «Эмери сказал: «Мне приснилось, что мы выиграем у «Барселоны». Проиграли — 0:3»

Дольше Евгения Макеева за «Спартак» играет только Сергей Паршивлюк. Тогда еще хавбек Макеев переехал в Москву в 2007 году, а через полтора года дебютировал в главной команде. С тех пор с ней успели поработать шесть главных тренеров, но при каждом Евгений был футболистом основы. Еженедельнику «Футбол» он рассказал про тренировки на асфальте, странную тактику Якина и про то, как приходилось игрокам после «максималок» Ромащенко.

Место на поле

— При Аленичеве вы сыграли на обоих флангах защиты. Почему он не использует вас как центрального?
— Это его видение, плюс я и сам больше хотел играть на фланге, потому что в центре не особо удобно. Когда в пять защитников еще нормально, но в четыре — тяжело.

— Тренер использует вашу выносливость и просит чаще подключаться к атакам?
— Когда как. Бывает, что просит. Бывает, нужно сделать акцент на оборону. Зависит от игры. По крайней мере, не запрещает бегать вперед. Правда, с учетом того, что на моем фланге играет Промес, который часто покидает зону, мне приходится быть внимательнее, чем Диме Комбарову, больше заточенному на атаку. Но сейчас он дисквалифицирован, поэтому на его месте играю я.

— Вы начинали полузащитником. Рефлекторно не тянет вперед?
— Я давно играю защитника, поэтому перестроился. Плюс нам постоянно говорят, что если один защитник подключился к атаке, то второй обязательно должен стоять сзади.

— Кто убрал вас из полузащиты?
— При Ледяхове дубль играл турнир в Италии. Кто-то получил травму, и защитников почти не осталось. Первую игру в защите справа сыграл Амир Бажев, хотя он вообще нападающий. Мы проиграли, и тут мне сказали: «Давай попробуй». Сыграл и до конца турнира так никому позицию и не отдавал.

— Лаудруп сделал из вас левого защитника?
— Да, в основу я пришел как правый. Но Федя Кудряшов получил травму, и меня поставили налево. Хотя при Микаэле я и центрального играл. Меня везде пробовали.

— Получается, центральным сделал не Карпин?
— При Лаудрупе пару игр только в центре сыграл.

— В этом сезоне «Спартак» иногда выходит с тремя центральными защитниками. Тяжело перестроиться с двух центральных?
— Вообще специфика игры в обороне всегда одна и та же. Просто в случае с пятью защитниками, хотя можно сказать, что реально их три, все выполняют больший объем работы. Крайним приходится закрывать весь фланг. Центральным страховать их, потому что те постоянно бегают вперед. Возникают сложности при перестроении. Но это если играть в атаку. Если выманивать соперника на себя и постоянно обороняться, то все не так сложно. Встал в защите, там оказалось больше народу — тебе удобнее.

— При трех центральных один из них может выдернуться вперед?
— Когда контролируешь мяч на чужой половине поля, то да. Но тогда и остальные защитники должны сместиться.

— Зачем Карпин ставил вас центральным, если удобнее на фланге?
— При нем была немного другая тактика. Мы играли очень высоко, больше прессинговали, поэтому требовалась моя скорость: если кто-то за спину закидывал, я бежал и страховал. Кроме того, не так много приходилось играть головой или в районе своей штрафной. То есть нельзя сказать, что я был классическим центральным, который часто играет наверху и участвует в тактических эпизодах.

— У Аленичева более острожная тактика?
— Почему? Просто сейчас у нас есть два классических центральных защитника, которые изначально играли на этой позиции.

— Вы сами сказали, что при Карпине больше играли в прессинг и высоко.
— Я имел в виду, что тогда была такая тактика, для которой тренеру нужен был быстрый защитник, поэтому он меня в центр и поставил.

Из Череповца на юг на автобусе

— Вы переехали в Москву только в 18 лет. Условия в Череповце были неплохими?
— С самого начала не особо сложилось с полями. Зимой тренировались в основном в зале, а если на улице, то в клетке на резиновом покрытии. Потом сделали искусственное поле первого поколения, только вначале положили асфальт. Долгое время газон не привозили, поэтому все лето мы тренировались на этом асфальте. Другие площадки были заняты.

— Часто выезжали на турниры по юношам?
— Два раза был в Финляндии плюс на разных областных и российских соревнованиях. Кстати, изначально я играл с ребятами на два года старше себя. Не было набора моего возраста — тогда вроде набирали не с шести лет. Пришлось к ним записываться.

— Терялись на поле?
— Они физически крепче были, а в плане работы с мячом — такие же. Я ведь еще до секции с отцом занимался, так что разница казалось небольшой.

— Когда ездили по турнирам, селились в общагах с тараканами?
— Обычные гостиницы. «Доширак», конечно, ели, не без этого. Например, когда в Сочи ездили. В отеле не кормили, вместо этого давали суточные. Но что на них купишь? Даже в вагоне-ресторане не поешь. Приходилось заваривать лапшу

— Финляндия после Череповца показалась раем?
— На тот период да. Там было здорово. Нас поселили в школе, только питание было, как в ресторанах. Плюс все чисто, красиво. Другой уровень по сравнению с Россией.

— В Череповце бывает черный снег?
— Не-не, это все выдумки. Мне вообще город нравится. Я бы не сказал, что он грязный. Понятно, что там много комбинатов и экология не самая лучшая. Но и не настолько плохая. Чего-то необычного я не замечал.

— Каждому футболисту кто-то должен денег. Вам должны?
— Есть такое.

— Большую сумму?
— Да нет. Ха-ха. Давайте другой вопрос.

— Когда закрывали местную «Шексну», не пытались обратиться к Фурсенко и разрулить проблему?
— Нет, но я старался сам на первых порах поддерживать клуб. Там думали продержаться какое-то время в любителях и возродить это дело, но ничего не получилось. Область оказалась не заинтересована в профессиональной футбольной команде.

— Вы провели около 50 матчей во втором дивизионе. Считается, что он противопоказан молодым, потому что там мужики играют в «бей-беги» и рубятся за премиальные.
— Не соглашусь. На тот момент там вообще был другой уровень: например, туда уходили из Премьер-лиги те, кто заканчивал карьеру. Мне кажется, школу второй лиги нужно пройти. Опытные игроки тебе обязательно подскажут. Не зря ведь раньше многие начинали именно с низов и потом уже переходили выше.

— Сейчас уровень турнира понизился?
— Просто лига омолодилась, а на тот период играли мужички, и все было очень строго в плане подсказок, тренировок.

— Самый долгий выезд во второй лиге?
— В Кисловодск на сборы. Ребята постарше летели на самолете или ехали на поездке. А молодежь из Череповца пилила на автобусе. Сначала заезжали в Москву за ребятами, которые там находились, и дальше отправлялись на юг. Двое суток получалось. Спали на сиденьях, кто-то в проходе на паласиках. После такого выходить на поле несладко.

— Чем развлекали себя в автобусе?
— Там был телевизор и кассетный магнитофон, поэтому ставили фильмы. Помню, постоянно смотрели «Афоню».

— Людей в поле теряли?
— При мне такого не было, но я слышал истории, как кто-то выходил в сланцах на морозе в туалет, а его забывали. Автобус уезжал, а человек оставался посреди дороги в шортах.

Титов, Лаудруп, Карпин

— Как вы попали в «Спартак»?
— Я сыграл много матчей во второй лиге и пришел период что-то менять. Через агента попросили съездить на просмотр. Пробыл в Москве неделю или две, и меня оставили.

— Быстро адаптировались?
— Первое время было тяжело. Я впервые уехал в большой город. Плюс уровень турнира дублеров оказался чуть ли не сильнее второй лиги. Потому что это было соревнование не молодежи, а основ. Получалось, что за якобы «молодежку», за исключением трех человек, выходила первая команда. Из-за этого я сначала очень мало играл. Но на следующий год ввели правило, что только три игрока старше 21 года могли выйти за дубль. Турнир омолодился, и я начал играть.

— Самая необычная профессия из тех, кто играл с вами за дубль, но уже закончил карьеру?
— Я с такими ребятами сейчас почти не общаюсь. Вот про Череповец могу сказать: там некоторые ушли из футбола и стали работать в металлургии.

— Егора Лугачева называли украинским Бекхэмом. Он действительно выделялся?
— Я пришел - у него была травма. Но все говорили, что Егор хороший футболист. Только он очень долго восстанавливался, и когда вернулся, ему было тяжело.

— Вы встретились в дубле с Титовым, Моцартом и Калиниченко.
— Да, сыграли пару игр.

— Помните, как они подсказывали молодым?
— Если на играх только, на тренировках приходили и бегали в свое удовольствие. Естественно, было видно, что их уровень гораздо сильнее нашего, но не помню такого, что они пришли и прямо начали учить. Спокойно тренировались, и все.

— Полсезона в дубле и всю весну-2014 в основе вы работали с Дмитрием Гунько. Говорят, он гений тактики.
— С дублем сначала работал Ромащенко, потом пришел Ледяхов, а вторым стал Гунько. Когда Ледяхова взяли в основу, за главного остался Гунько. Но у нас уже образовалась такая слаженная команда, что не нужно было ничего менять. Естественно он подсказывал, но мы и сами знали, что делать. Да, потом ребята говорили, что он много внимания уделял тактике. И по его работе с основой я это помню. Теория, тактические упражнения — все было.

— В основу вы попали при Лаудрупе. Он ходил на матчи «молодежки»?
— Не знаю. Помню только, что был конец сезона, мы стали чемпионами, и меня оставили работать с основой, потому что кто-то получил травму и не хватало игроков. Перед матчем с «Тоттенхэмом» я тренировался с основой две недели. Дальше меня отправили домой. Зимой первый сбор я провел с дублем, кто-то снова получил травму в основе и меня вызвали.

— Карпин говорил, что тренировки Лаудрупа — это квадрат, и больше ничего.
—Да, футбол и квадраты. Мне казалось, что все нормально. Вряд ли есть какие-то другие тренировки, которые могут кардинально отличаться. Хотя у Лаудрупа было интересно, потому что все занятия футбольные.

— Лайта не было?
— Мне было тяжело. Возможно, потому, что когда приходишь в основу, там все быстрее. В дубле обрабатываешь мяч, и есть какая-то пауза — поднимаешь голову и смотришь. Когда ты в основе, такого нет.

— Говорят, что при Лаудрупе была история, как Павленко выходил из дома за несколько часов до игры с «Зенитом». Игроков расслабляло то, что не садились на сбор перед игрой?
— Я этого периода не застал. Мы тогда вообще-то заезжали в гостиницу перед матчем. То есть днем тренировались, на ужин заезжали в гостиницу, ночевали и ехали на игру. Я точно это помню.

— Что изменил Карпин после Лаудрупа?
— При нем начались видеотеории. Он очень много внимания уделял тому, что кто-то не добежал, не так развернулся. При Лаудрупе об этом мало говорили. При нем был общий разбор. Есть команда, поговорили про нее 10 минут. «Поняли?» И все. Но не скажу, что при нем мы плохо играли.

— Игроки не просили, чтобы тренер лучше объяснял?
— Я тогда был молодой, с ветеранами не общался, поэтому не знаю. Но вообще в плане футбола Лаудруп очень хорош. Тренировался с нами и обязательно пытался засунуть кому-нибудь мяч между ног. Было видно, что он очень сильный футболист. У него еще ноги были немного косолапые. И он даже длинные передачи всегда как рукой кидал. Кроме того, у него был контакт с молодежью. Он подзывал нас, объяснял разные вещи. Например, как видит игру в обороне и чего от нас хочет.

— При ком теории длились дольше всего?
— При Карпине. Сидели до такого состояния, что потом тренироваться не хотелось. Могли зациклиться на одном моменте и очень долго его обсуждать. Каждый понимал, что это ошибка, просто она была систематической. Поэтому мы ее постоянно смотрели.

Рохо, Эмери, Якин

— Маркос Рохо казался деревом. Никогда не думали: «Что он делает в команде?»
— Не знаю, у кого сложилось такое впечатление. Я считал, что он неплохой футболист. Было видно, что Рохо — парень с хорошими габаритами и левой ногой. Просто потом он сбавил отношение к себе, поэтому не играл. Бывало, что приходил с лишним весом, мог не особо напрягаться на тренировке. Видимо, не хотел здесь находиться уже.

— Де Зеув так же относился к работе?
— Наоборот, в плане профессионализма он был нормальный. Но сильно на фоне остальных не выделялся.

— Веллитон не режимил?
— По нему это было видно.

— Считается, что у Эмери не получилось, потому он не наладил контакт с командой.
— Чемпионат мы начали неплохо, а потом кто-то мог выйти на тренировку и заниматься вполсилы. Например, он хорошо играл в матче и считал, что неделю можно тренироваться вполноги. И этому человеку никто и ничего не говорил. Поэтому так чередовалось: провел игру хорошо — расслабился. Потом другой начинал это делать. Не было строгости, никто не пихал, мол, соберись.
Но в плане тактики Эмери очень сильный тренер. Я впервые столкнулся с тем, что наигрывались выход из обороны, начало атаки. Мы начали подключать вратаря. А дисциплина… Наверное, это такой европейский подход.

— Якин про тактику говорил?
— Да, но меньше, чем при других тренерах. Все было проще. В команде играл Дзюба, а Мурату нравились такие большие центральные нападающие. И Артем стал ключевым футболистом. Но с его уходом схема, которую мы наигрывали, перестала работать.

— То есть при Якине была тактика «бросайте на Дзюбу»?
— Не то чтобы прям вот так. Были моменты, когда играли по-другому. Но основное — это забросы и подачи на Дзюбу. У Якина такая философия, что центральный нападающий задействован во всем. Он должен бороться, скидывать, замыкать. 

— Футболисты просили играть по-другому?
— Вроде нет. Если тренер пришел с такой тактикой и она сначала приносила результат, то зачем что-то менять?

— Физиотерапевт Харун Гюлен чем удивил?
— Он в основном проводил работу на стабилизацию. То есть делали классическую планку, боковую планку. Конечно, мы и раньше этим занимались, но не так много. Вообще это хорошее упражнение, которое необходимо для пресса и спины. Но просто при Харуне все так резко началось, что первое время мы не могли привыкнуть к ней.

— Когда «Спартак» играл в Лиге чемпионов с «Челси» и «Бенфикой», было видно, что игроки уступают в мощи соперникам. Эмери и Якин говорили, что надо чаще ходить в зал?
— Так «Бенфику» мы в Москве обыграли. На выезде тяжело пришлось, но это неудивительно — она домашняя команда. А «Челси» — мировой гранд. Или вот «Барселона» — они все маленькие, но возят так, что вообще без шансов. Так что я бы не сказал, что все зависит от мощи.

— Выходили в Москве против «Барселоны»?
— Да. Помню, был период в первом тайме, горели 0:2, вроде надо отыгрываться, но они подсадили нас на такой контроль, что мы просто не могли мяч отобрать. «Барса» так до конца тайма его и катала без потерь.

— Эмери готовил к «Барселоне» по-особенному?
— Да нет. Просто пришел и сказал: «Мне приснилось, что мы сегодня выиграем». В итоге проиграли 0:3. Мы плохо начали, сразу пропустили. Вот на выезде могли зацепиться за победу.

— Вам нравилось, как команда играла при Эмери?
— При нем крайние защитники больше бегали. Была ситуация, что мяч в центре терялся, и ты бежишь чуть ли не 200 метров назад, потом - опять вперед. И все это без мяча. Было очень тяжело. Даже Диме Комбарову. Мы недавно по этому поводу разговаривали. Центральные, конечно, тоже страховали, но все равно приходилось возвращаться.

«Максималка» Ромащенко

— При Карпине все были зациклены на весе?
— Да, тяжело приходилось. У меня-то все нормально, а некоторые ребята страдали. Мне кажется, неправильно, когда штрафуют за 50-100 граммов. Выпил водички или не сходил в туалет — вот уже штраф. Но все это было в 2009-2010 году. Потом уже поменьше.

А когда он только пришел, нас вообще кормили только нежирной пищей, сладкого не давали. Но и потом случались истории. Приехали на сбор, пошли ужинать первый раз, а там куча сладкого. Сразу прибежал тренер по физподготовке Эду Домингес и закричал: «Убирайте это от них». Странная система. Если кто-то захочет сладкого, он его съест. Тем более вряд ли маленький кусочек шоколадки повредит.

— Карпин сказал, что самый одаренный игрок «Спартака» при нем — МакГиди.
— У МакГиди и Квинси Овусу-Обейе были сумасшедший дриблинг и скорость. Но в плане психологии они оба — ужас. Квинси мог выйти: хочу — тренируюсь, хочу — нет. А у Эйдена если что не получалось, он мог выбить мяч на ярус, орать, ходить злым. Или момент: он идет в обводку, теряет мяч и начинает бить ногой в землю. А на наши ворота идет контратака. Ему кричат: «Эйден, возвращайся». А он только через какое-то время бежит назад. Потом остывает, приходит в раздевалку: «А-а, вспылил, как обычно».

— Ему не нравилась Россия?
— Наверное, сначала нравилась, а потом начались проблемы с женой. Поэтому хотел уехать. А Квинси с нами, с дублем, постоянно тренировался, до того как Карпин его взял обратно в основу. Помню, он приходил на занятие и вообще не зашнуровывал шнурки. Еще всегда у всех сланцы тырил. Не знаю, шутка это такая или нет. Он обычно сам забывал сланцы и, может, по инерции брал чужие.

— Когда в команде было много латиноамериканцев, говорили, что она разбилась на группировки.
— Не группировки — просто мешал языковой барьер. Да, общались между собой, но понятно, что даже во время еды стол делился на две части — по языковому барьеру. Естественно, тем же аргентинцам проще со своими общаться. Тем более что они и английского особо не знали.

— При Якине игроки говорили, что никогда в жизни так не уставали.
— Сборы были тяжелые, но не скажу, что вообще что-то сверхъестественное. Вот при Ромащенко в дубле — сборы так сборы.

— Расскажите.
— Была «максималка»: бежишь полполя, выполняешь какое-то упражнение и обратно делаешь рывок. Могу сказать, что многие после этого блевали. Еще помню, как приехали на турнир в Италию. Жили на горе, а место для тренировок было еще выше. Первые сборы вообще всегда тяжелые, а там я приходил в номер в 10 вечера и сразу вырубался. Плюс на турнире проиграли первый матч. Причем итальянцам сильно помогал судья, хотя они и сами противные. Могут плюнуть, ударить исподтишка, провоцируют, ныряют. На следующий день Ромащенко говорит: «Ну, что, проиграли? Три тренировки в день!» У меня до этого такого вообще никогда не было.

— У Панова в Китае четыре было.
— Мы сначала бежали в гору — это как зарядка. Но после этого уже все болит и не хочешь на поле выходить. Но потом еще два раза тренировались, причем занятия включали «максималку».

На других сборах играли с «Шинником». Из-за травм осталось мало народу — всего 12 человек. Тяжело, но ведем. На замену выпустили парня, он удалился. До этого еще одного удалили. Кое-как вдевятером выиграли 3:2. А Ромащенко заранее сказал: «Как бы вы ни сыграли, вечерней тренировки не будет». Мы выиграли, я сижу, ем мороженое. И тут он подходит: «И что ты здесь сидишь?» — «Вы же сказали, что тренировки не будет». — «Иди на песок». В итоге вся команда бегала по песку.

— Такие нагрузки помогали в официальных играх?
— Да, мы всегда шли на первом месте и во всех матчах хорошо чувствовали себя физически.

Роль третьего плана

— Против кого вам тяжелее всего играть в РФПЛ?
— Против Халка. Когда был центральным защитником, то против Н’Дойе. Первый сам по себе очень сильный индивидуально. А Даме — высокий, цепляется за мячи и быстро бежит.

— Кто самый противный?
— Наверняка многие скажут, что Гацкан. Но говорят, что в жизни он очень спокойный. Зато выходит на поле и сразу столько карточек.

— Хотели бы поиграть в Европе?
— В теории да.

— Но там должны предложить как минимум такую же зарплату?
— Необязательно, просто «Спартак» тоже сильная команда. И надо очень хорошо выбирать, куда именно переходить.

— Почему вы так редко и сухо даете интервью?
— Не особо люблю. Особенно после игр, когда выходишь весь на эмоциях. В этот момент хочется, чтобы никто не трогал. 

— Футболисты вообще тяжело общаются с журналистами.
— Не сказал бы. Я, например, не против давать интервью, просто не всегда хочется отвечать на провокационные вопросы сразу после матча.

— Многие никогда не разговаривают.
— Возможно, у них есть свои причины.

— Это зависит от самих игроков или от журналистов, которые задают тупые вопросы?
— Вряд ли от журналистов. Я знаю игроков, у которых есть примета не разговаривать до матча. Или иногда получается, как при Карпине, когда мы шли в лидерах всю осень. Он сказал, что клуб будет чемпионом. Все журналисты сразу подхватили его слова и начали задавать футболистам такие вопросы. Но зачем лишний раз поднимать эту тему? Это только мешает.

— Многим понравился ваш кот…
— Это не мой кот.

— А чей?
— Друга. Были у него на даче, я сфотографировался. Вообще я люблю котов, а тут такой большой мейн-кун. Причем с ним можно делать все что угодно, и он даже не укусит.

— Ребров берет на сборы целую библиотеку.
— Да, он любитель. Причем читает историческую книгу и сразу перескакивает на спортивную. Я говорю: «У тебя что-нибудь остается в голове?» А то едем на тренировку, он читает про Сталина, обратно — про Евсеева. Сам я тоже читаю, но на эти сборы не стал ничего брать. Из последнего? Прочитал «Мальчика в полосатой пижаме».

— В театр ходите?
— Не очень люблю. Больше в кино.

— Смотрели фильм «Коробка», который рекомендуют многие футболисты?
— Да, фильм понравился. Во-первых, выбрали интересную и жизненную историю. Главный герой, Дамир, профессиональный футболист, но при этом играет в клетке во дворе. Раньше было точно так же.

— Что еще поразило?
— Если смотреть другие фильмы про футбол, то профессионал сразу видит, что актеры фальшивят в движениях. А в «Коробке» все четко. Актеров не отличишь от настоящих игроков. Это впечатляет.

— Если бы вы были режиссером, какой бы жанр для фильма выбрали?
— Спортивный конечно же. А если бы актером, сыграл бы роль третьего плана. Ха-ха. Мне всегда нравилось, как человек играет какого-то жмурика. Все кино пролежал в одной позе, потом встал, отверстие от пули отклеил и пошел. Я бы неплохо сыграл такого персонажа.

— Какую музыку перед игрой слушаете в раздевалке?
— Уже никакую, Аленичев запретил. Возможно, это кому-то мешает настраиваться. В наушниках, конечно, можно. До этого диджеем был Глушаков. Ставил и Лепса, и «Ленинград», и хаус.

— Команда часто собирается с семьями?
— Такого почти нет. Было в 2009-м, когда Карпин только пришел. Сейчас только если по поводам: у кого-то день рождения, и этот человек может всех позвать.