АЛЕНИЧЕВ ВЫШЕЛ, КАК ЧЕРЕНКОВ

Надежды болельщиков красно-белых таяли на глазах. Уплывала добытая уже было возможность играть в серебряном матче с "Локомотивом" вничью. А значит, и путевка в Лигу чемпионов оказывалась под серьезнейшей угрозой: как выигрывать у "Локо", если из-за перебора карточек матч пропустит штатный снайпер Павлюченко, а другие спартаковские форварды за всю осень не забили ни гола?

Как "Спартак" собирается забивать с натужной, предсказуемой игрой, было непонятно. В соответствии с мудростью "Что имеем - не храним, потерявши - плачем" его поклонники могли оценить скромное обаяние Моцарта: после возвращения на позицию опорного хавбека Ковача переход от обороны к атаке умер. А Моцарт - на костылях и в гипсе.

Не было и надежд, что Старков пойдет ва-банк и выпустит вместо кого-то из центральных защитников Пьяновича, оттянув Ковача в оборону. Тренер не мог не просчитать, что в случае поражения от "Сатурна" над "Спартаком" нависнет тень разбушевавшегося "Рубина" и под угрозой окажется даже бронза.

В общем, хмурые 0:0 казались неизбежными.

И тут вышел Аленичев.

Волшебное превращение, которое произошло потом, напомнило мне 1991 год. Тем летом уехали за границу сразу три лидера "Спартака" - Шалимов, Шмаров и Кульков. О продолжении борьбы за медали, казалось, не могло быть и речи.

Но из матча в матч во втором тайме на замену принялся выходить 32-летний Федор Федорович Черенков, которому очень кстати наскучило во французском "Ред Старе". И под музыку его передач принялись забивать Радченко с Мостовым, и было завоевано серебро, которое смотрелось позолоченным, а не забронзовевшим. До сих пор помню метаморфозу домашней игры с одесским "Черноморцем". До перерыва, пока Черенкова не было, - сморщенный, сонный футбол с закономерными 0:1, а как только он вышел - игра, на которую не нарадуешься. И сколько было таких превращений!

Не многим в футболе дано в одиночку менять не результат - мелодию игры команды. Таким был Черенков, при котором марш превращался в вальс. И именно так в поединке с "Сатурном" вышел вместо Кавенаги 33-летний Дмитрий Аленичев. Самый титулованный футболист России, о котором год назад в Лондоне его бывший тренер Жозе Моуринью говорил мне: "Это один из самых умных футболистов, которых я встречал в своей тренерской карьере".

Когда вышел Аленичев и из лужниковского воздуха вдруг материализовался старый, карусельный "Спартак", вспомнились впечатления от зимних сборов в Турции и Испании. Неугомонный Аленичев вел игру всей команды, был ее душой. И возник вопрос, на который уже не ответишь: как бы играл "Спартак", если бы после первого же тура автор голов в финалах Лиги чемпионов и Кубка УЕФА не выбыл почти на весь сезон?

А еще стало ясно, кого не хватало весь год Егору Титову, чтобы не вспышками, а постоянно быть самим собой.

Дело не только в том, что именно после атаки, начатой проходом и пасом Аленичева, Титов забил спустя 231 день голевой засухи. А в том, что Аленичев, Титов и Калиниченко тут же заговорили на, думалось, уже забытом футбольном языке, и смотрелся этот разговор завораживающе. Двух полузащитников для такой беседы маловато. Трое - в самый раз. Тем более что включился в него и Павлюченко, отдавший Титову выдающийся пас. Потому что этого паса никто не ждал.

Сейчас "Спартак" другой, и в этом нет ничего плохого. Есть ведь не только результат: вырисовывается у команды Старкова основательность, позволяющая выигрывать тяжелые, равные схватки. Это не просто характер и единство; это, похоже, прочный фундамент, в ситуациях "фифти-фифти" как раз и не дающий команде просесть. Этот фундамент может стоять и без фирменного росчерка Титова и Аленичева.

Но символично и красиво, что одну из ключевых побед в сезоне команде принесла ее традиция, воскресшая, когда это особенно потребовалось. Для болельщиков, помнящих родство, это счастье.

Приготовленное Старковым из солидности, скорости и мощи блюдо "Видич - Быстров - Павлюченко" качественно и сытно. Но если блюдо будет в нужный момент приправляться старой спартаковской изюминкой, у его вкуса есть шанс стать незабываемым.

Как незабываемы выходы на замену в 91-м неюного и нелегконогого, но все столь же гениального Федора Черенкова.