Немесио ПОСУЭЛО: МЫ НЕ ИСПАНЦЫ КАКИЕ-НИБУДЬ

Был такой футболист - Немесио Посуэло (правда, все звали его Мишей), в первой половине 60-х выступал в "Торпедо", "Спартаке" и "Зените". Веселый был человек - и играл весело. Но недолго. Потому что его дисквалифицировали по знаменитому "делу" Юрия Севидова.

Десять лет назад Посуэло переехал на историческую родину - в Испанию. Ничего толком с тех пор о его житье-бытье слышно не было. И вот теперь, в этот четверг, с ним в маленьком городке под Мадридом встретились специальные корреспонденты "СЭ" Евгений ДЗИЧКОВСКИЙ и Максим КВЯТКОВСКИЙ, продолжающие поездку по Испании. 

МАНЕРА И ПЛАСТИКА

Присели мы, чего греха таить. По-русски присели. И даже встречу назначили, как нарочно, у супермаркета, ни о чем заранее не договариваясь. Зашли, купили, что обычно берут российские мужики, чтобы заставить журнальный столик у телевизора, бросили чего-то на сковородку, вскрыли пару вакуумных упаковок, банок каких-то... Часа через два пришла с работы хозяйка. Сварила кофе гостям, оценив видимость застолья. Мы-то были за рулем и при беспробудной работе, а хозяина вечером ждал футбольный матч на деревенском стадиончике. Так что трюк со столиком нужен был больше для атмосферы и для беседы, чем для бесцельной релаксации. Нам показалось - сработало.

На дорожку хозяева принялись собирать пакеты, кромсать бутерброды, словно ехать нам на край света. "Берите, вы в чужой стране. Кто, кроме своих, вам тут поможет? Да и мы не испанцы какие-нибудь..." Хотите верьте, хотите нет: последние слова были сказаны человеком по имени Немесио Посуэло, испанцем по происхождению и по крови, жителем этой страны и подданным ее короля.

Сейчас ему шестьдесят шесть. Он пенсионер, но еще тренирует детей в клубе милейшего городка Велия де Сан Антонио в 12 километрах от Мадрида. По-русски не только самым что ни на есть славянским образом говорит, но и выглядит, и думает, смеем утверждать. Общительный, остроумный, открытый человек, живущий в квартире с картинами русской зимы и храма Покрова на Нерли на стенах, с книгами Бориса Васильева, Пикуля, Ремарка в мебельном гарнитуре, с кварцевыми часами "Маяк" на полке и полуразгаданным сборником кроссвордов в кресле. Разумеется, не испанских. Мобильный телефон по-стариковски хранит постоянно выключенным в вазочке у телевизора. ("Не ношу его с собой никогда и вообще не пользуюсь, чтобы не искали и не трезвонили попусту").

Ни один из нас не застал его действующим игроком. Но вот мнение историка, статистика и постоянного автора "СЭ" Акселя Вартаняна, который помнит Посуэло в деле:

- Он выделялся на поле не классом, как его земляк Августин Гомес, например, а манерой игры. Нет, класс у Посуэло тоже был - и довольно высокий, но привлекал он прежде всего грацией своего испанского обращения с мячом, скоростью и пластикой какой-то латиноевропейской. Даже если бы его фамилия была не столь лирически-роскошной, а сам он не был бы испанцем, Посуэло все равно запомнили бы. Прежде всего - за разницу между его игрой и тем футболом, который раньше принято было считать нашим, советским.

А играл Посуэло главным образом за "Торпедо". С 1959 по 1964 год провел за автозаводцев в чемпионатах 72 матча, забив 24 мяча. В 1963 году получил мастера спорта, и значок этот мы позавчера держали в руках. Еще в его послужном списке - 13 матчей и 3 гола за "Спартак" в 1964-м, а также 5 игр за "Зенит" в 1965-м. И звали его в ту пору не Немесио Немесьевичем, как по паспорту, а просто Мишей. Он и нас попросил так его называть, невзирая на возраст.

ДЕТДОМ

-Как вам живется тут, в Испании?

- Сейчас получше стало. А первый год после того как перебрался сюда в 1996-м, ностальгия мучила со страшной силой. Отец и сестры намного раньше меня в Испанию переехали. Я думал, полегче будет вслед за ними, но тосковал все равно до невозможности. Они-то хоть родились здесь, а я - в Харькове, так что, считай, совсем советский был.

-Ваши родители - из той самой предвоенной волны испанцев?

- Так и есть. Отца вообще здесь считали одно время чуть ли не врагом, замешанным в вывозе из Испании золота на кораблях в 1939 году. Громкая была история. Через много-много лет приехал в Москву однажды министр иностранных дел Испании, пришел в испанский клуб на Кузнецком Мосту и призвал всех возвращаться на родину. Отец спросил про себя. "А как ваша фамилия?" - говорит министр. "Посуэло". "Нет, вам нельзя. Ваш вопрос надо долго улаживать".

-Отец случайно оказался в списках "невъездных"?

- Нет, конечно. Он и в Андалусии принимал участие в повстанческом движении, и в ЦК компартии Испании входил. Когда его на родину все-таки пустили, получал здесь пенсию уже от нашего ЦК, советского. Потому что в свое время руководил очень большим испанским комитетом на ЗИЛе, преподавал в университете Патриса Лумумбы. И в Харькове на тракторном заводе возглавлял испанскую ячейку.

-В футбол вас там учили играть?

- Футбол во мне - из детского дома. Был такой испанский детский дом в Тарасовке, через Клязьму от спартаковской базы. В Москве вообще в свое время испанские школы лучшими были по футболу, только сейчас об этом мало знают. Болшево, Тарасовка...

-А как вы попали в детский дом при живых отце и матери?

- Ну мать умерла от рака, когда мне 8 лет было. А отец, случалось, вдруг пропадал, и все. Женщины, говорите? Какие там женщины - он политикой занимался. В подполье сидел здесь, в Испании. У него школа Коминтерна была за плечами, с юности в этой каше варился. Когда вернулся, даже посадили его. За что - не спрашивайте, он мне про это не рассказывал. А я после Тарасовки переехал в Иваново, тоже в интернациональный детский дом. Там дети всей партийной элиты содержались, которую мы поддерживали по миру. Фильм "Цирк" смотрели с Любовью Орловой? Негритенок тот тоже со мной там жил, у него папа важный коммуняка был где-то в Африке. Нам сытно жилось, грех жаловаться. Многие ведь не знают - русские голодали в своих детдомах, а мы катались как сыр в масле...

В Иванове я и начал в футбол играть. А когда отец получил квартиру в Москве на Автозаводской, началось для меня "Торпедо". Попал в хорошие руки. В 17 лет забрали в дубль с целой плеядой: Гусаров, Сергеев, Доронин, Медакин, Шустиков...

СИБИРЯЧКА

-Августина Гомеса застали?

- Я, ребята, врать не буду, потому что точно не знаю. Подозреваю только. В нашей команде в юношах были и более талантливые, чем я. Но в дубль взяли меня. Сдается, не без протекции Гомеса, который был капитаном "Торпедо" и очень большим уважением пользовался. А отец мой с ним был близок. Может, вот так все было. А может, нет. Хотя игроком я был тогда по-любому заметным.

-Отношения к себе в Союзе никогда не чувствовали прохладного, как к иностранцу?

- Теплоту чувствовал. Я, старый человек, оглядываясь сейчас назад, думаю, что, быть может, даже выигрывал от того, что был испанцем.

-Почему ж тогда уехали?

- Завод закрыли шарикоподшипниковый, где я тренером работал. Чем заниматься? Пить? В домино резаться во дворе? Ну и за дочь еще боялся. Она стоматологический заканчивала, поздно с занятий возвращалась, а в то время такая шваль везде околачивалась! Сестры позвали сюда. Я понимал, что делать в Испании тоже нечего, но хуже, чем было, не мог все равно ничего представить. Ну и поехал. С пенсией уже. Теперь целых 70 евро в месяц получаю из России. А недавно менял российский паспорт, так с меня за это 172 евро взяли. Две с половиной пенсии! Еще машину перестал водить. Когда российские права закончились, меня штрафанули на 600 евро. А тут учиться надо по новой, деньги за все платить. И экзамен сдать - проблема. Я для них иностранец. Сколько в Москве водил, а тут - засыпали... Ну его, думаю, к лешему, у меня вон работа через дорогу, что еще надо?

-Тяжело в материальном плане?

- Честно скажу. Пенсия испанская - 466 евро. Плюс наша. Плюс 200 - тренерские. Плюс 170 за то что заведую имуществом и формой в клубе. Около 800 выходит, нормально. Мне ничего не надо, за квартиру почти все выплатил уже по ипотеке, жена работает с туристами, на жизнь хватает.

-Жена русская?

- Сибирячка. Я Нину прямо оттуда вытащил.

-А в Сибирь вас как занесло?

- Ох, вспоминать придется! Юрка Севидов когда на своем "форде" профессора сбил, который главным в Союзе был по твердому ракетному топливу, нас всех прицепом из футбола убрали. 19 человек. Витек Агеев, боксер, позвонил, помню, в дверь: Михей, говорит, Юрку забрали. Ну и началось. Милиция, разборы. Отдыхали-то вместе. Академик Келдыш тогда расстрела требовал, Юрке 10 лет дали, а нас - под зад из футбола, пожизненная дисквалификация. В 25 лет. Даже на первенство района нельзя было играть, спортивным инструктором работать. Все концы обрубили, мастера спорта сняли. Пришлось в знаменитый стройцех идти на ЗИЛ, куда всех ссылали, начиная с Эдика Стрельцова.

-Какая связь была между вами и сбитым профессором? И почему сразу 19 человек?

- Я к тому моменту в ангелах уже не ходил. Они собрали нарушителей спортивного режима скопом: меня, Валю Денисова из "Торпедо", Колю Рязанова из "Зенита"... Потом троим только из девятнадцати разрешили играть на Камчатке и на Сахалине.

-Кто собрал? Кто разрешил?

- Комитет футбольный.

ЛИЧНЫЙ ПРИМЕР

-Ну так а с женой-то сибирячкой как познакомились?

- Со мной приятель на ЗИЛе работал - поехали, говорит, в Сибирь, в отпуск. Поехали! Охота, рыбалка... Потом думаем: почему денег не заработать? Новый город рядом строят, деньги убойные. Ну и давай бетон мешать, траншеи копать. Так и зависли. Сейчас там Ходорковский сидит - в Краснокаменске Читинской области. И шахты урановые рядом. А тогда геологи разведку вели и в футбол на первенство области играли. Я как-то лопату бросил, пошел посмотреть. Не выдержал, попросился на поле. Дали мне кеды рваные, вышел, разобрался минут за пятнадцать. Пять или шесть мячей в ворота положил, по-моему. А через 40 минут примчался на газике начальник партии. "Миша, что ты как бич, как шабашник живешь! Давай в команду к нам! Мы тебе поможем ВШТ закончить!" Пять лет я был играющим тренером у геологов. СКА (Чита) сразу хотела меня увести, но им в Москве сказали: забудьте. Сан Саныч Севидов, как я думаю, считал меня виноватым в истории с Юркой, и пощады мне в комитете не было.

-Правильно считал?

- Неправильно. Взрослые люди должны за себя сами отвечать. Ну почему я должен был нести ответственность за Колю Рязанова, например? Старостин Андрей Петрович отдал меня тогда в "Зенит". Хотя я и не хотел в Ленинград, не мой город. Алма-Ата звала, уже подъемные получил... Но Старостин сказал: нельзя, мол, ты испанец, резонанс будет, поедешь в "Зенит". Ладно, поехал, хотя какой там резонанс. С Пашкой Садыриным в одной комнате жил, "Пермяк соленые уши" его звал. Помню, однажды дверь открывается - Валерка Воронин стоит и Сашка Нилин, журналист. "Михей, - говорят, - шампанского!" Два дня гуляли...

Так вот про Колю Рязанова. Перед выездом в Тбилиси он как-то вышел из берегов, а обратно не вошел. Я его на себе - в аэропорт, а мне говорят: и ты такой же. Я обиделся. И пока летели в Тбилиси через Киев, в самом деле такой же сделался. Нас по прилету в номере заперли, а мы какому-то грузину деньги на простыне спустили на вино. Команда возвращается с тренировки - мы в дугу. На собрании думали - простят нас. Но Лева Бурчалкин встал и сказал: "Я с ними играть не буду". Не здороваюсь с ним с тех пор. Умер? Не знал, царствие ему небесное.

Дальше еще хлеще. Вызвали нас на ленинградский дисциплинарный комитет. А Коля все никак в берега не вернется. Нашел я его где-то за насыпью железнодорожной с друзьями. Надо ехать, говорю. Колю - под душ, орехи ему, апельсины, чтоб не пахло. А ветераны с орденскими планками как стали его песочить! Смотрю - дело плохо, у Коли глаза как-то странно смотрят. Берет он стул старинный екатерининский, поднимает и говорит: кому тут башку снести, бюрократы! Наслоилось в нем, видать, одно на другое - какое уж тут прощение. Колю - пожизненно, а меня до конца сезона.

Тогда-то я и вернулся в Москву, Старостин устроил меня тренером в Фили на время, и тут на тебе - случай с Юркой Севидовым. Так я в числе тех девятнадцати и оказался. Потом Сибирь, женитьба, дочка... В Москве на заводе 20 лет отработал. Теперь, верите, ни о чем не жалею.

-В Москву когда вернулись?

- В середине 70-х, когда отец в Испанию уехал. В его квартиру. А свою я первой жене оставил давно, испанке.

-Семья на переезд легко согласилась?

- Тяжелей всего дочке пришлось. Год одна плакала в комнате. У нее все друзья дома остались, взрослым человеком уже была. Ничего, привыкла. Сейчас муж испанец, машинами в Леоне торгует, хорошо живут. Да и не было у меня тогда выбора. Все Валерка Воронин стоял перед глазами. Я таких перспектив не хотел. Какой ведь игрочила был! Хотя Козьмича я еще выше ставил. Не знал умнее игрока в отечественном футболе. Лежим в номере перед игрой, я книжку читаю, он шампанское попивает. А на следующий день выходит - и такое на поле вытворяет! Лучший, в общем. Как Зидан из зарубежных, который для меня лично сильнее Пеле.

-Детей нравится тренировать?

- Очень. У нас в городишке клуб маленький, в пятой лиге играет - на первенство Мадрида. Но бюджет приличный. С магазинов, баров деньги собираем, мэрия помогает. Игроки даже премиальные имеют, и выезды им оплачиваются. У меня возраст 14 - 15 лет - я лицензию, как приехал, получил для работы с молодыми и курсы закончил. Показал как-то им фотографию: забиваю гол Яшину. Они здесь про Черного Паука слышали. Зауважали, тренироваться стали в два раза лучше. Вот она, сила личного примера. А тренирую их, кстати, в куртке "Локомотива", которую мне друг мой, администратор Толик Машков, подарил, когда они с "Севильей" играть приезжали. Продвигаю бренд, получается...