Ловец слов. Год назад ушел из жизни Владимир Маслаченко

В прошлом ноябре я написала: «Ни один человек в футболе не значил и не будет значить для меня столько, сколько Маслаченко». Прошел год. И я ловлю себя на мысли: я все чаще смотрю хоккей, чем футбол…

…Я не стала любить футбол меньше. Иногда даже выписываю в блокнот слова комментаторов: «Димидко идет вперед – но, по сути, всегда назад. Парадокс – но позволяющий ему без потерь мяча дожить до теплых дней». Слушаю комментаторов – но не запоминаю их фамилий.

● ● ●

Маслаченко ушел – и что-то притупилось. Не с кем поделиться. Не у кого спросить. Знаю, что после игры никто не ждет моего звонка.
Лариса, сестра Паши Дацюка, говорила: «Мы с каждым разом всe больше остаемся одни и одни». Так бывает, когда уходит родной человек. Кажется, не остается людей, которые будут переживать за тебя. Не – любить или не любить, не – нуждаться или помнить, а именно – переживать.

● ● ●

В командировке редко что успеваешь увидеть. И город нравится не потому, что он красивый, а потому, что тебе в нем хорошо. Вот Урал: выходишь из самолета – как будто в себя вернулась. Так же – Волгоград. А Питер и Омск – Господи, как бы дотерпеть, дожить до вылета.
Так и с людьми. Общаетесь на «вы». Обычно – по телефону. При встрече – выбитый мизинец на его левой вратарской торчит крюком. Что будет через минуту – не знаешь. В разговоре Маслаченко то сердится на тебя: «Ёрш вашу медь!», то вместо интервью поет: «Everybody loves somebody sometimes». А позвонит, снимешь телефонную трубку – и как будто в себя вернулась.

● ● ●

Он – единственный человек, которому можно было позвонить в любое время, чтоб спросить о футболе. Даже глубокой ночью. Даже когда в Болгарии ехал с женой Ольгой с горы на лыжах. Маслаченко был безотказен. Он никогда не был за границей «в роуминге», как новое поколение бедствующих футболистов. Маслаченко ЛЮБИЛ футбол, поэтому все знал, все видел, был в курсе всего. Даже иногда – опережал: «Вы хотите, чтобы я вам наговорил?». И отвечал… на вопрос, который я хотела задать.

● ● ●

Когда ошибся вратарь Джанаев, редактор требовал комментарий вратаря. Набираю номер одного ветерана: «Я матч не смотрел». Набираю второго: «Я нахожусь на даче». Третий ветеран-вратарь тоже не смог ответить. Нужен у нас вообще хоть кому-нибудь футбол?! Маслаченко снимает трубку с первого гудка: «Ну что, позвонила спросить, в чем феномен Сослана Джанаева?..».

● ● ●

Захожу к Маслаченко домой: разобрать ошибки вратарей в ЮАР. Первое, что вижу – сервированный стол. Уже через секунду хозяин аккуратно выкладывал на мою тарелку фаршированный перец. Красиво есть я не умею. Маэстро разрезал перец. Я повторила с шероховатостями. Маслаченко мрачно припек взглядом.
Перец я не люблю. Поэтому я отложила нож и стала выедать вилкой кашу из перца. Я ела с блаженной улыбкой. Забыв, что вратарь – эстет во всем (»40 галстуков и 22 белые сорочки с туго накрахмаленными воротниками, и хорошие ботинки – чтоб блестели, не дай бог где-то сбоку пятнышко»). Увидев ЭТО, Маслаченко лишился аппетита, кинул свою вилку на стол и крикнул: «Мать вашу за ногу! Что вы делаете?!».

● ● ●

– Звонит мне сегодня какой-то юнец, – рассказывал за столом. – «Добрый день. Это Владимир Никитович Маслаченко? А это Иван Петров (Маслаченко нарочно привел вымышленное имя. – Прим. ред.). Я вам звоню, чтобы взять у вас комментарий. Я представляю телекомпанию «НТВ–Плюс».
Я поперхнулась от смеха.
– Ёрш вашу медь! – мэтр «НТВ–Плюс» выругался своим фирменным ругательством. – ОН представляет компанию «НТВ–Плюс»! Не я – а ОН!

● ● ●

В наши дни получить бумажное письмо – событие. И вдруг приходит конверт. Кому: «Советский спорт», Елене Савоничевой». От кого: «Санкт-Петербург, Корбут Сергей Александрович». «Уважаемая Елена Савоничева! Огромной части нашего общества, я имею в виду не только спортивных комментаторов, до речевой культуры и ораторского мастерства Владимира Никитовича еще расти и расти. Я стремлюсь постоянно, как и положено работнику культуры, работать над литературной и красиво поставленной речью. Поэтому я бы очень хотел или купить, или получить по почте CD-диски, хотя бы 2–3, с записями его комментариев. Если диски пустят в широкую продажу, будет просто прекрасно! Прошу Вас информировать меня об этом…»

● ● ●

Он не скрывал. Признавался честно: «Мои спартаковские «уши» торчат отовсюду». Только Маслаченко в момент, когда любимой командой уже было потеряно все, мог изречь: «Только такая талантливая команда, как «Спартак», может проиграть с таким крупным счетом».

● ● ●

Только у него Криштиану Роналдо на заре карьеры был «всадником без головы». «Звездюк» Сиссе «бродил по полю как надутый управдом». Комбаровы были «братухами», Роберто Карлос – «гаубицей в действии». А Плетикоса «ловил мячи, как Кандидов арбузы – в охапку». Жизнь бурлила: с Маслаченко было весело даже при скучной игре.
Он дразнил Адвоката «летучим голландцем» за то, что «кинул Бельгию». Моуриньо – «преподавателем физкультуры, который выбился в люди». Одно время Красич был «лучше Месси, поверьте мне!», а сборная Англии «с такой игрой могла выиграть разве что отрез на галоши». И Штранцль в спартаковской штрафной «падал как гардероб». Я не удивилась, узнав, что он жену Ольгу называл Аленой…
У Маслаченко все могло быть только по-своему. По-маслаченко. За это и любим.

● ● ●

Он приснился мне один раз. Спросил: «Если б оказался рядом – что бы ты мне сказала?». Я выпалила с ходу: «Не уходи». (Почему-то на «ты». Наверное, во сне можно.) Он в последний раз посмотрел на меня. Улыбнулся. Ушел. И больше не снился.

● ● ●

Хоккеисты шутят: «Видеть плачущих канадцев – бесценно. Для всего остального есть MasterCard».
В футболе: слышать Маслаченко – бесценно. Для всего остального есть комментаторы.