Сергей Родионов: «Что такое спартаковский дух, словами объяснить сложно»

Сергей Родионов, именитый нападающий, трехкратный чемпион СССР, лучший после Симоняна спартаковский бомбардир, просто хороший человек и в довершение всего выпускник факультета «Менеджмент в игровых видах спорта», теперь трудится президентом клубной Академии, носящей имя его великого друга Федора Федоровича Черенкова. На днях, проведя в Сокольниках двухчасовое выездное занятие для студентов специализации, он любезно выкроил в своем графике время для интервью сайту RMA. Смотрите, что из этого вышло.

«Хотим, чтобы нам разрешили заявлять за команды Академии иностранцев»

В феврале, когда мы приезжали в Академию в прошлый раз, вы говорили о том, что очень озабочены проектом нового регламента по статусу и переходам футболистов, который подготовил РФС. Помню, там было два пункта, которые вас особенно беспокоили: фактический запрет на переходы игроков, не достигших 16 лет, из одного клуба в другой, и невозможность принять в Академию воспитанника, проживающего в другом субъекте Федерации, в том числе и в Подмосковье. С тех пор прошел почти год. Регламент, как известно, принят. В своем окончательном виде он вас устраивает?

– Нет, конечно. Ведь все ограничения, о которых вы говорите и которые были в том проекте, они и в принятом документе остались. Так что сейчас мы действительно не можем взять к себе в интернат мальчишку, условно говоря, из Ярославля, как бы этого не хотел он сам, его родители ну и мы само собой. А что касается тех игроков, кто не достиг 16 лет, то если бы запрет на их переходы был абсолютным, то это вообще была бы катастрофа – тогда ни мы, ни другие московские клубы вообще никого не могли бы к себе пригласить из других школ. Сами посудите, зачем спартаковской Академии футболист, который к нам приходит после шестнадцати: это же почти сформировавшийся игрок, мы в этом возрасте людей уже выпускаем, многие первые профессиональные контракты подписывают!

Но, как я понимаю, запрет именно что не абсолютный…

– Не абсолютный. Но предусмотренные регламентом условия, при которых такие переходы все-таки разрешены, они либо совершенно нереализуемы, либо прописаны так неконкретно, что как хочешь их, так и трактуй. Вот, к примеру, игрок до 16 лет может перейти в другую школу, если его родители переезжают на новое место жительства, причем переезд этот не должен быть связан с футбольными делами их сына. Ну, вы же понимаете: перебраться в Москву, это у нас очень немногие могут себе позволить по чисто материальным, финансовым причинам, и дети у этих немногих вовсе не все как один перспективные футболисты.

Или другая оговорка: игрок может перейти, если в прежнем клубе ему не созданы надлежащие условия подготовки. Вот так прямо и написано, и понимай, как хочешь? «Ненадлежащие условия», это какие? Сколько там мячей должно быть, сколько полей, каких – ничего не объясняется. Так что мы сейчас не можем ориентироваться только на желания свои, игроков и их родителей и, приглашая в интернат ребят из регионов, всякий раз вынуждены представлять в Комитет по статусу игроков расписку от их прежних клубов – в том, что они против этого перехода не возражают и что условия для тренировок у них действительно хуже наших.

В общем, переходы все-таки оформляются – кто в провинции не мечтает попасть в «Спартак»?!... Но сколько же времени драгоценного на эту волокиту уходит!

Компенсации за перешедших вы платите?

– Разумеется … В том же регламенте порядок этих выплат подробно расписан. Там довольно сложная схема начисления, если на пальцах объяснять, то чем больше времени игрок в клубе провел, тем больше сумма. Правда, отсчет периода, за который положена компенсация, ведется с 12 лет, в этом возрасте на мальчика заводится паспорт футболиста, без него игрок в реестр РФС не может быть занесен…

По поводу иностранцев вопрос: их в Академии нет?

– Нет, ни одного. Причина опять-таки в регламенте. Юношеские команды «Спартака» играют в чемпионате Москвы, а у московской Федерации футбола записано: в заявке иностранцев быть не должно, только граждане России. Нет, то есть в интернат-то брать мы их, конечно, можем, но при таких правилах вопрос – зачем? Для кого мы их готовим, если за нас играть они не могут? В общем, за всю историю был единственный такой случай – Жано. Он к нам из киевского «Динамо» приехал и до заключения профессионального контракта вообще не играл, только тренировался.

«Барселона», «Реал», «Аякс», да практически все знаменитые западные Академии, у них никаких ограничений на прием иностранцев нет, и они от этого в очевидном выигрыше. Примеры приводить даже как-то неловко, уж больно они хрестоматийные…

– Согласен… Мы бы тоже были не против иметь в заявке хотя бы двух легионеров. Возможно, выйдем с таким предложением на московскую Федерацию футбола.

«Для Академии «результат» – это игроки, подготовленные для главной команды, а не победы в отдельных матчах или турнирах»

Сколько у вас сейчас детей занимается?

– 250 человек, старшие 94-го года, младшие – 2005-го. Москвичей большинство. Что касается ребят из других регионов, тех, кто постоянно живет… Вообще-то у интерната есть возможность разместить 58 человек, но полной загрузки сейчас нет.

Это что, как раз из-за ограничений на прием иногородних?

– Да не в том дело. Перед нами ведь такой задачи не стоит – заселить все комнаты под завязку. Просто те, кто из других регионов приезжает, это должен быть уровень сборной своих возрастов, ребята, готовые к жесткой конкуренции. Отбор только по такому принципу, ни по какому другому. Не важно, местный ты или нет, важно, что ты можешь, что ты умеешь. Бывает, нам приходится ребят отчислять – именно по спортивным показателям. Это, конечно, болезненный момент, очень болезненный…

Мы в таких случаях стараемся чрезвычайно аккуратно действовать, разъясняем свое решение – и детям, и родителям. Ну в самом деле: не должно же быть такого, чтобы в юношеских командах были футболисты, которые на поле только на тренировках выходят, а как игра, так кроме лавки им ничего не светит! А с другой стороны, что делать, если не тянет парень на уровень «Спартака», объективно не тянет?! Вот чтобы эту дилемму как-то разрешить, мы, бывает, советуем родителям перевести ребят в другие школы. И случается даже, что некоторые из таких переведенных, в этих школах позанимавшись, прибавляют, и к нам потом возвращаются.

А как вообще к вам можно попасть?

– Ну, в году у нас проводится несколько наборов, массовых, широко объявляемых. Это когда все родители, все бабушки и дедушки, кто хочет, могут своих детей и внуков в Академию привезти, и мы их здесь просмотрим. А так вообще работа ни на день не прекращается. У нас шесть штатных селекционеров трудятся непосредственно в Москве и еще шестнадцать человек – в регионах. Некоторые из них не только на Академию работают, но и на главную команду, и на молодежную тоже.

При отборе на какие качества внимание обращаете прежде всего?

– Скорость, ловкость, координация. У нынешних детей, как правило, дело с этим обстоит неважно, особенно с ловкостью и координацией. У нас в советское время, кто бы сейчас что ни говорил, занятия физкультурой в школе свои результаты приносили, а сейчас… В общем, именно с целью развития координации, ловкости у нас в Академии все возраста, начиная с самых младших, минимум раз в неделю занимаются ритмикой, аэробикой, акробатикой, прыжками на батуте. Это все вещи необходимые, без них – никуда. Я с этим сталкивался еще когда сам молодежку спартаковскую тренировал: ну, когда простые упражнения даешь, еще туда-сюда, а как посложнее – у некоторых просто ничего не получалось. Потому что проблемы у ребят были именно с этим – с ловкостью, с координацией.

А как с атлетизмом дело обстоит? Скажем, с какого возраста начинаются занятия в тренажерном зале?

– До 14 лет мы занятий в тренажерном зале не практикуем.

Не раз приходилось слышать такое мнение, в том числе и от Леонида Слуцкого, который, как известно, начинал именно как детский тренер: многие наши футболисты, достигая возраста, когда им надо переходить из юношеского футбола во взрослый, от этого самого футбола уже смертельно устают – по многим причинам, но в том числе и потому, что их с малых лет затачивают на достижение результата – в каждом матче, в каждом турнире надо побеждать любой ценой. На Западе другой подход, там детям такой необходимости не внушают, разрешают просто играть, получать удовольствие от футбола. Нам, когда мы в Испании на стажировке были, один из тренеров академии «Реала» рассказывал, как их команда 12-13 – летних проиграла в финале какого-то турнира детям из «Барселоны», по пенальти. Но Перес с Вальдано после того матча все равно в раздевалку к своим зашли и всех поздравили: потому, что играли-то хорошо, а это – самое главное…

– Абсолютно, абсолютно согласен. Результат не должен довлеть ни в коем случае – ни над игроками, ни над тренерами. Для тренера ведь что главное? Грамотно выстроить тренировочный процесс, поставить качественную игру, воспитать квалифицированных футболистов для молодежного состава с перспективой попадания в главную команду: вот задача Академии «Спартака», вот цель, которой все должно быть подчинено. А не результат какого-то отдельно взятого матча или турнира.

Результат, он если все правильно делать, придет. И у меня, хоть я и не президент «Реала», случай аналогичный тому, про который вы говорите, тоже был. Играли наши ребята 2000 года с ЦСКА, не так давно это было. Играли хорошо, лучше соперника, но – проиграли. И я постарался до них такую мысль донести, что поражение при классной игре это не самое страшное, гораздо хуже было бы, если бы было наоборот: победа есть, а игры нет.

Понятно, что специально их настраивать на то, что результат не так уж и важен, никто не собирается: психологию победителя, ее на поражениях не воспитаешь. Но повторюсь: речь никогда не идет о победах во что бы то ни стало, любой ценой. Хотя действительно, бывают такие турниры, которые очень хорошо бы, очень желательно было бы выиграть. Вот сейчас как раз такой будет, с 15 по 25 октября, в Сочи, первенство России.

«Обучение в Академии было бы целесообразно продлить на год»

А чем этот турнир такой особенный?

– А там у нас будет играть нынешний выпускной год, 94-й. Там девять человек уже заявлены за молодежный состав, уже контракты с клубом имеют. Я вам скажу, это совершенно выдающийся результат, очень высокая отдача для одного года. Так сложилось, там много талантливых ребят сразу пришло. И Пятницкого, конечно, заслуга, он этот возраст несколько лет вел, и всех, кто с этой командой до него занимался.

Но даже при всем при этом – понятно же, что все девять человек в главную команду вряд ли попадут. Так что турнир в Сочи для нас очень важен – выиграем его, это будет дополнительная возможность кого-то из этих ребят выгодно продать, кого-то в хорошую аренду пристроить, ну, в общем, вы понимаете…

Из этих девяти человек у скольких реальный шанс есть в основной состав пробиться, как вы считаете?

– Шанс у всех есть, у каждого: как тренироваться будут, как играть… Там ведь помимо этих девяти еще как минимум четверо перспективных ребят есть, тех, к кому стоило бы повнимательней приглядеться – они пока без контракта, но через год очень может быть и они бы «Спартаку» пригодились, я молодежный состав имею в виду. Им в первую очередь физически надо еще добавить, подрасти элементарно. Но на это время нужно. А времени нет.

Почему?

– Потому, что этот год, 94-й, он, по регламенту московской Федерации, самый старший. И мы их должны сейчас так или иначе выпустить, с кем –то контракт подписать, с кем-то расстаться. В любом случае, в Академии они на будущий год оставаться не могут. Мы сейчас думаем, как с этим быть. Это ведь вообще большая проблема всего российского футбола, не только наша: мы много игроков теряем именно на этой стадии, при переходе из юношеского спорта во взрослый. Был бы у нас этот дополнительный год, могли бы мы в Академии держать команды 17-18-летних, была бы у этих команд возможность играть со сверстниками из других клубов, школ, академий, дело, я уверен, иначе обстояло бы.

Мы, вероятно, этим путем попробуем пойти, может быть, попросим Федерацию регламент соответствующим образом поменять. Хотя есть и другие варианты: я, например, по этому вопросу консультировался с представителями РФС. Они считают, что нужно для таких игроков создавать команду второй лиги. Хотя я с этим мнением, откровенно говоря, не согласен: там ведь, во второй лиге, все очень жестко, если не сказать жестоко. Играют взрослые мужики, которым нужно семьи свои кормить: они, естественно, никаких скидок мальчишкам делать не будут, не посмотрят, что те еще мясом как следует не обросли…

Потом, чего греха таить, так называемая работа с судьями в нашей второй лиге тоже не то чтобы очень большая редкость. В общем, вырасти, прибавить в мастерстве там довольно сложно. Зато здоровье потерять, мотивацию, интерес к футболу – это пожалуйста.

«Бесчастных пришел в Академию в помощники Пятницкому, а теперь помимо этого назначен еще и тренером по технике»

Несколько вопросов по поводу тренеров. У вас их сколько?

– В командах младших возрастов – по два, старший тренер и помощник. В старших по три – там помощников двое, это позволяет эффективнее проводить занятия, можно на группы разделяться. Есть еще несколько тренеров по физподготовке. С вратарями, конечно, отдельные люди занимаются – их на всю Академию трое.

Какие –то особые требования к тренерам предъявляются, или приоритетным является игроцкое прошлое в «Спартаке»?

– Минимальное требование – тренерская лицензия категории C, она дает право на работу с детьми. А что касается спартаковского прошлого, то у нас, во-первых, далеко не только бывшие спартаковцы тренируют, а во-вторых, сама по себе в прошлом принадлежность к «Спартаку», она людям ничего не гарантирует.

Вот Мелешин относительно недавно пришел, так ведь не сразу тренером стал, сначала работал помощником у Пятницкого. Теперь вот возглавил 94-й год, а Пятницкого мы на 95-й перевели. То же и Бесчастных касается. Он у Пятницкого помощник, но параллельно назначен еще и тренером по технике, в этом качестве работает с командами всех возрастов: он ведь не так давно закончил, в хорошей форме находится, может любой прием сам показать, исполнить.

Детские команды «Спартака» играют по той же схеме, что и основной состав?

– Да, мы стараемся этой схеме соответствовать. Другое дело, что и у основного состава схемы могут быть разными: могут с одним нападающим играть, могут с двумя. Но в общем и целом мы, конечно, очень внимательно прислушиваемся к просьбам и рекомендациям главного тренера основы. Мы с ним в постоянном контакте находимся.

Как работа с командами разных возрастов происходит? Каждый тренер ведет один возраст от начала до конца, или команды по мере взросления передаются от специалиста к специалисту?

– Нет какого-то четкого правила. Если у тренера работа с командой складывается, он может ее несколько лет вести, если не очень – возраст может передаваться от одного к другому: может, у этого другого лучше получится. Я вообще считаю, что мы не должны людей как –то искусственно в чем –то ограничивать, в том числе и во времени работы с командой: надо давать тренерам возможность пробовать себя в разных условиях, обстоятельствах, экспериментировать, расти. Мы, кстати, всегда с пониманием относимся к желанию людей уйти, если им делаются какие –то хорошие, выгодные, интересные с профессиональной точки зрения предложения. Скажем, был у нас в Академии такой Дмитриев, тренер по физподготовке. А сейчас он в нальчикском «Спартаке», работает с основной командой. И мы за него рады.

Какие-то премии для тренеров предусмотрены? Скажем, за подготовку игрока для молодежного состава, для основной команды?

– Конечно, и при этом очень важно, что эта премия делится между всеми тренерами, которые участвовали в подготовке игрока. Нет такого, что раз Пятницкий, условно говоря, с футболистом непосредственно перед выпуском работал, то все деньги – ему одному. И еще один момент: мы с руководством клуба согласовали такой порядок, что у нас все тренеры, и те, кто совсем с маленькими работают, и те, кто со старшими возрастами, они для Академии и для клуба одинаково важны, одинаково значимы.

«У нас бывают случаи отчисления по дисциплинарным показателям, но очень-очень редко»

Расскажите, пожалуйста, про режим дня в Академии. Интересуют прежде всего ребята, которые живут в интернате…

– Я вам опишу такой среднестатистический день – там возможны вариации в зависимости от того, на какое время тренировки назначены, есть игры или нет, но в общем и целом так получается: подъем где-то без десяти восемь. Туалет, завтрак, сборы в школу. Туда и обратно в интернат – на автобусе. Обед. Небольшой перерыв, свободное время. Потом тренировка. Затем – уроки, ужин, свободное время, и в одиннадцать вечера – отбой.

С тем, чтобы спать их уложить, проблем не возникает? Бывает такое, что отбой откладывается из-за того, что, например, футбол по телевизору показывают?

– Ну само собой, они же футболисты. Лигу Чемпионов, другие какие-то матчи с участием топ-клубов, никто им, конечно, смотреть не запрещает. А так вообще с отбоем проблем нет. Потому что нагрузки у нас высокие, устают ребята довольно сильно. Я вам про распорядок буднего дня рассказал, но вообще-то и выходные от него не слишком сильно отличаются. По воскресеньям, как правило, игры. Так что единственный более или менее свободный день это суббота. Но в субботу у них еще дополнительные занятия – у нас договор со школой, где ребята учатся, их учителя к нам приезжают и с теми, кому это необходимо, занимаются.

А какая-то культурная программа предусмотрена?

– Прямо вот чтобы именно программа – такого нет. Можем иногда в кино сходить, можем, например, в боулинг. Но вообще с этим, я как есть говорю, у нас дела обстоят не блестяще. Не потому, что мы чего-то не можем организовать, а все по той же причине – времени остается совсем немного, усталость за неделю накапливается, так что ребята и сами далеко не всегда горят желанием именно таким образом свой досуг проводить.

Но просто пойти куда-то погулять за пределами интерната, с кем –то встретиться они могут? Или нет?

– Могут. И погулять, и встретиться. Никто их, разумеется, на привязи каждую минуту не держит. Но они должны отпроситься у дежурного воспитателя. Сказать, куда они идут, к кому, с кем, на какое время, оставить контактные телефоны… Мы же за них несем ответственность, уголовную в том числе.

Каковы условия проживания?

Условия хорошие. В комнатах ребята по двое живут. Душ, туалет – в номере. Уборка, стирка, в том числе футбольной формы – это все забота сотрудников. Wi-Fi – само собой, интернет для них вещь необходимая, в первую очередь в плане общения с родителями, они ведь их практически не видят, только на каникулах.

Я про все эти условия бытовые долго могу рассказывать, но вообще если кто у нас не был, а узнать интересно, я советую: зайдите на сайт «Спартака», мы там не так давно запустили такой 3-D тур по академии, там вся наша инфраструктура отлично показана, и бытовая, и спортивная – манеж, поля, раздевалки, тренажерный зал, и так далее. По нашим российским меркам очень хорошая инфраструктура, по западным – может быть и не люкс, но…

Но люкс, наверное, детям и не к чему…

– Есть другое мнение. Не мое. Я-то как раз считаю, что игроки, выращенные в условиях, которые от люксовых далеки, они более конкурентоспособны. Вот так я думаю. Вероятно, могу ошибаться.

О питании два слова скажите…

– Питание… Оно у нас четырехразовое. Это для тех, кто живет в интернате. Москвичи один раз в день едят – обедают после школы перед тренировкой. В принципе мы одно время думали над тем, чтобы от этого отказаться, у этих ребят ведь дом под боком. Но потом решили все оставить как есть, а то что же получается? Одни едят, другие – глядят. А потом и те, и другие на тренировку выходят в составе одной и той же команды. Сплочению, воспитанию командного духа это не способствует... Что касается жиров, белков, углеводов, микроэлементов и всего такого прочего: все это наши игроки получают в положенном объеме, все – по науке.

А вы как –то следите за тем, чтобы они самостоятельно не употребляли какой –нибудь неправильной пищи? Ну, там кока-кола, батончики шоколадные …

– Мы, конечно, им этого всего употреблять не рекомендуем, объясняем, что не надо этого делать. Но мы же с вами говорили – на привязи их тут никто не держит. Так что возможно, кто-то из них все-таки иногда этим грешит. Как за этим уследишь!?

Пиво, сигареты…

– Слушайте, ну они же не идиоты, в самом деле. Они же понимают, что попали не куда-нибудь, а в «Спартак», что им повезло, что каких-то лоботрясов и хулиганов здесь держать никто не будет. Они очень дорожат своим положением воспитанников академии – ну, подавляющее большинство уж точно. Нет, у нас, конечно, бывали отчисления по дисциплинарным показателям, но редко, очень редко.

«Мы пока во многом отстаем от ведущих западных Академий, но нам ведь всего два года»

Скажите, школа, где ваши дети учатся, она обычная?

– Школа обычная, общеобразовательная, но наши ребята, и те, кто из интерната, и москвичи, они объединены в специальные спортивные классы.

А вы не считаете, что таким образом они очень много чего лишаются? Помню, в Академии «Барселоны» нам рассказывали, что их дети учатся в самых обычных классах, вместе с ровесниками, которые спортом профессионально не занимаются. И делается это именно для того, чтобы ребята из «Барселоны» не были зациклены только на футболе, чтобы они понимали, что в жизни есть вещи и помимо футбола, и есть люди, чьи интересы лежат вне этой сферы. Ведь, в конце концов, очень немногие из них станут профессиональными футболистами, а остальным придется жить другой, не футбольной жизнью…

– Я согласен. Я сам прошел через спорткласс, знаю, что это такое. И я хотел бы, чтобы они учились с обычными детьми, чтобы у них в классе девочки были, чтобы они имели представление не только о футбольной жизни, и много чего еще я хотел бы. Но на данный момент это сложно сделать.

Почему?

– Потому, что нам и так со школой было нелегко договориться о том, чтобы они наших детей в определенные дни и часы отпускали с уроков – когда у них игры, турниры и так далее. А потом, как я уже говорил, приезжали и проводили в интернате дополнительные занятия. А теперь представьте, что было бы, если бы они учились в смешанных классах: пятнадцать человек на виду у других встают и уходят с занятий, так бы это выглядело? И что бы думали о тех, кто ушел, те, кто остался, какие бы в этом классе были отношения? Да и плюс к тому у школы, может быть, какие –то свои правила есть, может быть, они не должны проводить занятий, если на них присутствует меньше определенного количества народу… В общем, сложно это. Хотя в принципе, конечно, вариант «Барселоны», он очень правильный.

Вы поймите, мы сами прекрасно знаем, что во многом от ведущих западных Академий сильно отстаем. Но и вот это вы тоже учтите: им, этим Академиям, всем уже лет по тридцать – сорок, даже у «Шахтера» ей лет семь, если не ошибаюсь. А мы Академией стали всего два года назад. Так что – будем работать, будем догонять.

Еще один вопрос про школу и опять со ссылкой на опыт «Барселоны». У них в Академии детей, которые плохо учатся в школе, могут отстранить от тренировок. Говорят, наказания страшнее они себе представить не могут. У вас аналогичный подход?

– Да, у нас такое тоже случается. Но – редко. Вероятно, в будущем мы к такому наказанию будем чаще прибегать, мне это представляется правильным. Но пока основная мера воздействия это беседы. Привлечение к дополнительным занятиям опять же.

По поводу воспитателей… К ним вы какие требования предъявляете?

– Требования простые: образование, педагогическое или физкультурное. Знакомство со спортивной спецификой, не обязательно футбольной. Ну и детей они, конечно, любить должны… Детям ведь мать нужна. И отец. Их трое у нас, воспитателей. Две женщины и один мужчина.

«Звездняк у молодых футболистов это проявление психологической незрелости»

В августе, если не ошибаюсь, вы дали интервью официальному сайту «Спартака». Сказали, что в настоящее время главный акцент в работе Академии должен делаться на психологическую подготовку игроков…

– Да, да…Я над этой темой давно думаю, еще когда в RMA учился уже размышлял над ней. И сейчас я на поддержку факультета очень рассчитываю, мы с руководителем специализации «Менеджмент в игровых видах спорта» Игорем Колесовым постоянно на этот счет мнениями обмениваемся, думаем со временем сформировать какой-то курс лекций, мастер – классов, который помогал бы молодым игрокам относительно безболезненно решать проблемы, связанные с переходом из юношеского футбола во взрослый. Они, эти проблемы, очень во многом объясняются именно психологией, она у многих ребят в этом возрасте еще вполне себе детская, бывает, что возрастающих нервных нагрузок, быстрой смены обстоятельств, повышения в статусе не выдерживает.

Вот простой пример, недавний, он, кстати, касается той же команды 94-го года, о которой я уже говорил. Летом играла она турнир в Крымске, на первенство России. Объективно была сильнейшей, в этом все эксперты сходились. И вот, видимо, все эти дифирамбы на неокрепшие умы подействовали не лучшим образом. В группе в четырех играх семнадцать голов забили, а в полуфинале вышли на академию Коноплева – те в эту стадию с такими боями прорывались! Ну, и в общем, стоило ребятам со своим не самым высоким настроем на борьбу попасть на команду, которая смогла сопротивление оказать, так все у них и посыпалось… И полуфинал проиграли, а потом и третье место – «Ротору».

И плюс к расслабленности, успокоенности там еще один момент проявился: в той команде, я напомню, девять человек уже на контрактах были, за молодежку играли, пусть и не постоянно. А это значит – и зарплата уже довольно высокая, и премиальные… И тут вдруг их забирают из команды и возвращают в Академию, играть за свой возраст – многие, к сожалению, это восприняли, как какое-то незаслуженное наказание, как повинность. В общем, если называть вещи своими именами, то это типичный звездняк, то есть проявление психологической незрелости, неустойчивости.

И как вы намерены с этим поступить?

– Ну, тут какого-то одного рецепта нет, надо комплексно действовать. Работать не только с ребятами, с родителями тоже. Одна из мер – мы планируем со следующего сезона взять в штат академии спортивного психолога, ввести обязательное командное тестирование… Про специальные лекции, семинары я уже говорил. Много есть разных планов, про все сейчас рассказывать не буду. Думаю, если то, что задумали, сделаем, ситуацию поправим. И спартаковский дух, спартаковские традиции, которые у нас сейчас немного пошатнулись, мы их обязательно возродим.

Вот сколько я уже слышал про этот дух, и кто бы мне хоть раз объяснил, что это такое…

– А тут одними словами трудно объяснить. Вот к нам завтра съемочная группа с телевидения приедет: хотят, чтобы им рассказали про спартаковский ромбик, про то, что он для спартаковцев значит. И я, честно говоря, довольно долго раздумывал над тем, как им это все сформулировать. Нет, я расскажу, конечно: и про историю, и про традиции, и про игроков великих, и про тренеров, про все регалии… Но «дух» -- это понятие более широкое. Это не на уровне слов, это скорее на уровне чувств передается.

А к вам когда это чувство пришло?

– С самого детства. Но вот так по полочкам разложить, почему я за «Спартак» болеть начал, я точно не смогу. Ну, помню, нравился мне очень Якушев. Да, спартаковец, но ведь хоккеист. Отец у меня за ЦСКА всю жизнь болел. Да и особенных каких-то успехов у «Спартака» тогда, в начале 70-х, не было. В общем, непонятно, как я за него болеть начал. Но ведь начал же.

Помню, пришел записываться в футбольную школу. Паршин, первый мой тренер, спрашивает: «За кого болеешь?» «За «Спартак», -- отвечаю. «А стать кем хочешь?» «Нападающим. Как Блохин». Он подумал, посмотрел на меня и говорит: «Но ведь так не бывает»…

А вы ему что ответили?

– Ответил, что бывает.

Все в этой жизни бывает.