Станислав ЧЕРЧЕСОВ: Тотальный футбол – это состояние внутренней свободы

 

-- Анализом того, что уже сделано. Анализом, куда сейчас движется современный футбол. Есть семинары, есть поездки и встречи с коллегами, во время которых существует возможность обсудить какие-то тенденции и новые веяния, внести корректировки в собственные методики. Ну и, само собой, наконец-то появилась возможность уделить время семье и домашним делам.

 

-- Не думаю. Самое главное -- какое настроение царит там, куда тебя приглашают. Если те задачи, которые ставятся перед клубом, соответствуют твоему характеру и принципам, делать это намного легче. Все остальное обсуждается в рабочем порядке.

 

-- Поверхностного ничего не бывает. В работе всегда есть какие-то альтернативные пути, возможность какие-то вещи делать немного иначе. Но общее направление выбрано верно. Я ведь в это время общался со многими довольно авторитетными специалистами. Если девять из десяти коллег с тобой одного мнения, плюс-минус по каким-то мелочам, значит, это можно брать за основу и двигаться вперед.

 

-- У меня не было перерыва между игровой карьерой и тренерской. Я и тогда, и сейчас смотрел футбол, оценивая действия игроков, общий тактический рисунок. Это, наверное, уже не изжить. Может, я и хотел бы сейчас прийти на стадион и смотреть на игру глазами болельщика, ни о чем не думая. Но, наверное, уже ничего не получится. С другой стороны, футбол всегда остается зрелищем. Вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-то говорил: «Я работаю футболистом»? Да, это профессия, и не из легких. Но в ней всегда остается место азарту. Футболист на поле должен все делать так, чтобы и ему нравилось, и тем, кто на него смотрит, – тоже.

 

-- Мне повезло, что в тот тотальный футбол, что практиковал Михелс, мы и играли в «Спартаке» при Бескове и Романцеве. Разнообразно, с частой сменой позиций, когда наш футболист мог оказаться практически в любой точке поля. Смотреть на такой футбол – радость, играть в такой команде – удовольствие.

Мне, кстати, удалось пообщаться с Михелсом. В 1997 году меня пригласили в сборную Европы, и тренерами там как раз были он и Берти Фогтс. Мы разговаривали с Михелсом как раз на эту тему. Должен сказать, что принципы тотального футбола и сейчас имеют право на жизнь. И главный вопрос даже не в том, какие у тебя исполнители в распоряжении. Тотальный футбол – это прежде всего состояние внутренней свободы, ощущение, что для тебя нет невозможного на поле. Другое дело, что эта свобода появляется у игрока, только когда он технически хорошо оснащен, физически отлично подготовлен и психологически тоже.

 

-- Я работал уже во многих командах и могу сказать, что фраза «наличие игроков определяет игровую схему» -- это не банальность и отговорка, а действительность. Возьмем тот же «Спартак». «Серебро» мы выиграли со схемой 4+4+2. Потому что грешно, имея в составе таких форвардов, как Павлюченко и Веллитон, в середине поля -находящихся в порядке Моцарта и Титова, а на краях - живых и здоровых Быстрова с Торбинским, играть как-то иначе. Но как только кто-то из них выпадал, приходилось передергивать состав, отправлять на фланг Веллитона и что-то еще выдумывать. А потом я бы все-таки не смешивал в одну кучу 4+5+1 и 4+3+3. Когда мы играли в пять полузащитников, у нас чаще всего только один из них был ярко выраженного оборонительного плана, а еще двое центральных несли прежде всего атакующие функции, так что крайним приходилось больше внимания уделять защите. В схеме 4+3+3 у нас все трое центральных – Ковач, Моцарт и Шишкин – были в основном сосредоточены на обороне. И это давало возможность крайним нападающим -- Быстрову и Баженову реже садиться к своим воротам, а при обороне встречать соперника намного выше. В общем-то, нормально получалось. Не топ-класс, но все футболисты тогда поняли, что от них требовалось, и игра меня устраивала.

 

-- Все трое центральных должны быть и физически отменно готовы, и в плане тактики ясно понимать, что от них требуется. Возможно, нужное количество подобных исполнителей -- это самое слабое место схемы 4+3+3. Мало того, что каждый из них должен четко перекрывать зоны, уметь осознать, когда нужен тактический фол, когда необходимо подстраховать партнера, так еще они должны принимать участие в развитии атаки. Такие опорные не только у нас редкость – они везде штучный товар.

 

-- Он довольно квалифицированный футболист. Со своими плюсами и минусами. Главный минус – скорость. Ну а то, что человек умел обращаться с мячом, всегда занимал верную позицию, умел придержать мяч, правда, вот это «придержать» не всегда шло на пользу команде, и наши атаки теряли в динамике. Но это был стратегически важный игрок для нашей команды, и у меня к Моцарту было не много претензий. Как в игровом, так и в бытовом плане. Он… (пауза) достойный человек.

 

-- Сейчас в цене больше те тренеры, которые прежде всего являются психологами. Те, которые могут создать в команде благоприятную атмосферу, а для игроков найти дополнительную мотивацию, не связанную с материальными благами. Согласны?

-- Это во все времена было, не только сейчас. Но давайте определимся, что такое «благоприятная атмосфера». Есть благоприятная атмосфера для того, чтобы вместе, хорошей компанией провести время – потренироваться в легком режиме, поулыбаться друг другу, сказать пару комплиментов, послушать несколько анекдотов и разойтись. А есть благоприятная атмосфера для достижения результата. Это совершенно разные вещи. В той команде, в которой нет конфликтов, чаще всего нет и результата. Если вы делаете команду для решения турнирных задач, значит, там у вас собраны личности. которыми надо управлять, грамотно готовить, которых надо нацеливать, на амбиции которых иногда нужно давить. Все это для того, чтобы они были в нужном психологическом тонусе. Бывают моменты, главный тренер, и я это делал, должен вызывать огонь на себя – ценой личных отношений встряхнуть футболистов. То есть искусственно создавать в команде управляемые конфликтные ситуации.

 

-- Например, вывести игрока из основного состава и перевести его в дубль, отправить на трибуну. Конфликтная ситуация? Еще какая! Но у каждого игрока, если он хочет чего-то добиться, должна быть самомотивация. И если она у него есть, значит, он постарается доказать тебе, себе и всем вокруг, что он заслуживает большего. В итоге ты получаешь запредельно мотивированного футболиста.

 

-- Да. Вспомните, как он заиграл после этой ссылки. Но должна быть и система поощрения. Ты отрабатываешь на поле по полной программе? Ты тащишь команду за собой? Вот тебе лучшие условия контракта. А если речь идет о нематериальных стимулах -- вот тебе капитанская повязка. Для многих это тоже стресс – быть капитаном. Но этот стресс может помочь лучшим образом отнестись к своим обязанностям.

 

-- Нет ни одного человека, который бы делал все правильно и во всех ситуациях. Я не исключение. Старался, чтобы удавалось. Но все люди разные, все – личности. Так что это сложный фарватер.

 

-- Это же было на пресс-конференции. Там не бывает заготовок. Ко мне обратились, перепутав отчество, я поправил, чтобы запомнили. Если фраза пошла в народ, значит, получилось удачно.

 

-- Она очень приблизительна. У тебя есть конкретная цель – донести свое понимание ситуации для игрока. В этом вся подготовка. Когда же он сидит перед тобой, ты видишь его глаза, его реакцию, тогда нужные слова приходят сами. Я стараюсь быть максимально открытым с футболистами. Если же у тебя будет какой-то план разговора, игрок может почувствовать фальшь, и будет только хуже. Разговор с главным тренером один на один уже, как правило, вызывает напряжение. Снять его полностью невозможно, но минимизировать необходимо. Здесь нужно действовать по ситуации. Заранее подготовленные слова не способствуют доверительным отношениям.

 

-- Сложности ты создаешь себе сам. Например, если неправильно выберешь время для разговора. Цель -- чтобы тебя поняли. Чтобы разговор пошел на пользу игроку, команде и главному тренеру. Если чувствуешь, сегодня не идет, лучше отложить на завтра. Так тоже было. Ситуацию можно усложнить и тем, если чего-то не знаешь – не в курсе каких-то обстоятельств. И в этой ситуации мне тоже довелось побывать.

 

-- Я родился здесь, а на Западе прожил пятнадцать лет. Для меня не было проблемы в том, чтобы переключиться, и часто это происходило автоматически. Особенности какие-то есть. Но они несущественны. Главное, чтобы требования были одинаковы ко всей команде.

 

-- До абсурда не доходило. При разговоре один на один мы конечно же общались на немецком. Но с командой я говорил только на русском. Это было нужно прежде всего тому же Фатхи – он не должен был себя чувствовать вне команды, а команда должна была его воспринимать как свою часть. А кроме того, так у него было больше стимулов учить русский.

 

-- Черчесов-человек воспринимает окружающих его людей такими, какие они есть, оставляет за ними абсолютное право быть такими и не стремится их менять. Одна из задач Черчесова-тренера -- изменить к лучшему своих футболистов, развить их сильные качества и нивелировать недостатки

 

-- Если коротко, я чувствую себя не вправе обсуждать какие-то качества людей, их недостатки, в том числе и с ними самими. С футболистами я должен это делать.

 

 

-- Футбол – все-таки интеллектуальная игра. Люди, в нее играющие, должны развиваться. Ты можешь рассказать все «от» и «до» и разжевать полностью. Но этим ты убиваешь личность. Но будет лучше, если какую-то часть -- процентов двадцать -- футболист додумает сам. В этом тоже часть импровизации.

 

-- И меня спрашивали: готов или нет? И у меня были ответы «да» и «нет». Так же мне всегда хотелось знать от футболистов, готов он играть или нет. Если же мы берем жизненные темы… Если человек предает лично меня, я готов это простить. Предательство же коллектива, идеи -- для меня однозначный черный цвет, однозначное «нет», здесь я однозначно смотрю черно-белый телевизор.

 

-- (После паузы.) Не думаю. Может быть, они есть, но я о них не знаю.

 

-- Тоже не знаю. С другой стороны, если у кого-то со мной проблемы, я стараюсь сначала посмотреть на себя, спрошу самого себя, почему сложилась такая ситуация? Что, может быть, я неправильно сделал. Потом буду уже выяснять претензии другой стороны. Это, кстати, и тренерской деятельности касается. Сначала сам себя спросишь, что ты неправильно как тренер сделал, что твой игрок тут ошибся. А потом с него можно спрашивать.

 

-- В этой жизни ничего исключать нельзя. Я не хочу сказать, что я не в этом мире живу, но я не замечал такого. Обычно соперничество не выходит за рамки футбольного поля. Иногда, конечно, бывает, что читаешь какую-то критику, не находишь там рационального зерна и задумываешься, к чему все это. В любом случае я старюсь все воспринимать нормально и делать выводы. Но я нормальный человек, само собой, не хочу, чтобы меня по заказу хвалили или тем более по заказу ругали.

 

-- Мне сказали, но сам не читал. А интервью… Я прекрасно помню тех людей, которые потом дают эти интервью или пишут книги, какие были отношения. Но после, конечно, пересматриваешь, начинаешь анализировать: во мне ли причина или в них, кто высказывается.

 

-- Я доиграл до 40 лет, потом стал тренером. Конечно, у меня были разные отношения со многими тренерами, футболистами. Разногласия, может быть, тоже. Томов на двадцать хватило бы рассказов. Но умение понять, возможно, простить мне всегда казалось более ценным. И к решениям руководства, пусть они мне могут и не нравиться, я всегда стараюсь относиться уважительно. Хотя бы потому, что хочу, чтобы и к моим решениям тоже было уважение и понимание. Потом есть некоторые принципы. Когда работаешь в клубе, обсуждается много важных вопросов, в том числе и финансовых, селекционных. Вот я ушел из «Спартака», но, поверьте, ни одного из тех футболистов, что клуб просматривал, оценивал, я никому на сторону не сдал. Хотя звонки с вопросами такого рода поступали. Моя позиция простая: то, что ты узнал в клубе, должно остаться в клубе, плюсы это или минусы. Чтобы тебя пускали в дом, все дела этого дома, уходя, ты должен оставлять на месте.

А выяснять отношения… Я лет тридцать назад вышел из этого возраста. Хотя иногда с ностальгией вспоминаешь о тех временах, когда все проблемы можно было решить с глазу на глаз.

 

-- По-моему, это никому еще не удавалось. Когда играешь вратарем за известнейший клуб или сборную – это отличная школа психологии. Допускаешь какую-нибудь оплошность минуте на двадцатой, а играть-то еще полтора тайма. Хочешь не хочешь, а играть ты должен не просто хорошо, но намного лучше. Это отличный тренинг. А толстокожесть, она нужна для принятия непопулярных решений и, возможно, иногда резких слов. Но футболисты понимают их необходимость. Чем больше времени проходит, тем это понимание четче и яснее. Мы же общаемся. Недавно виделись с Павлюченко и с Егором (Титовым. – Ред.). Хорошо пообщались. По прошествии времени взгляд на тренерские решения у игроков, болельщиков и руководства клуба меняется.

 

-- Чаще вспоминаются те тренеры, которые приводили тебя к медалям, и те команды, с которыми ты брал трофеи. Возможно, это и несправедливо. Но я всегда выделял «Спартак» образца 1995 года. Помните, когда мы выиграли все матчи в группе Лиги чемпионов? И «Тироль», с которым мы три раза подряд выиграли чемпионат. Причем в последний год мы играли за спасибо – без зарплат и премиальных. Но команда была настолько ментально сильная и лидеры в ней настолько целеустремленные, что мы не могли не стать чемпионами.

 

-- Такую команду в подарок не получишь. Вот сделать такую команду самому – это почетно, приятно и интересно.

 

2 сентября 1963 года.

г. Алагир, Северная Осетия, СССР.

«Спартак» Орджоникидзе – 1981 – 1984, «Спартак» Москва – 1984 – 1987, 1989 – 1993, 1995, 2002, «Локомотив» Москва – 1988, «Динамо» Дрезден, Германия – 1993 – 1995, «Тироль» Инсбрук, Австрия -- 1996 – 2002.

чемпион СССР - 1987, 1989, серебряный призер чемпионата СССР - 1991, бронзовый призер чемпионата СССР – 1986, чемпион России -- 1992, 1993, бронзовый призер чемпионата России -- 1995, обладатель Кубка СССР – 1992, обладатель Кубка России – 1994, чемпион Австрии -- 2000, 2001, 2002.

«Кауфштайн», Австрия – 2004, «Ваккер-Тироль» - 2004 – 2006, «Спартак» -- 2007 – 2008. В период с 2006 по 2007 год  работал в «Спартаке» в должности спортивного директора.

серебряный призер чемпионата России – 2007.