Люк Зоа: «Однажды в России мне подарили пакет с бананами. Это было ужасно»

Среди бесчисленных спартаковских легионеров Люк Зоа – самый незадачливый. Камерунский защитник, проведший всего три матча за основной состав «Спартака», забивал в свои ворота в дерби против ЦСКА, подвергался обструкции со стороны болельщиков и журналистов, был жестоко бит хулиганами неподалеку от дома. После того, как осенью 2007 года Зоа расстался с «Анжи», его след потерялся. Sports.ru дозвонился до Зоа в Камерун и нашел его продающим автомобили и мечтающим попробовать себя в чемпионате Англии.

– Люк, здравствуйте! Занимаетесь ли вы еще футболом? Даже интернет не знает, что вы делаете после того, как ушли из «Анжи».

– Я дома, в Камеруне. Из «Анжи» я ушел, потому что у меня были проблемы с тренером. Вернулся домой год назад и играл в любительской лиге. Заодно тренировался с личным тренером.

– Без профессионального футбола вы уже год. На что вы живете?

– У меня здесь свой бизнес. У меня дело, связанное с продажей автомобилей. Но все равно моя основная профессия – это футбол.

– Как вы вспоминаете «Спартак»? Кажется, что год в этой команде был не самым приятным…

– У меня были отличные отношения с тренером Невио Скалой – мы здорово ладили. Я близко общался с менеджером Смоленцевым. Из игроков – с Павленко, Видичем и немного Титовым. К сожалению, в «Спартаке» тогда были внутренние проблемы, но я не хочу о них говорить…

– В России вас хорошо помнят после дерби с ЦСКА. В том матче «Спартак» опять проиграл, а вы забили гол в свои ворота…

– (Перебивает.) При том футболе, в который играл «Спартак», это могло произойти! С фланга шел прострел, я хотел выбить мяч на угловой, но он попал в ногу и залетел в ворота. Я что, хотел сделать это специально? Нет! Так получилось. Но после этого журналисты стали говорить, что я дерьмо. Хотя случиться такое могло с кем угодно.

– Спартаковские фанаты после этого на вас очень злились. Как у вас складывались с ними отношения?

– В Москве я особенно не выходил на улицу. После футбола всегда ехал домой.

– Тем не менее, осенью вы повстречали хулиганов и заработали сотрясение мозга.

– У нас в тот день была тренировка со вторым составом «Спартака». После нее я возвращался домой через парк Сокольники. Там ко мне подошли три парня. Один встал передо мной, двое – сзади. «Чего вам нужно?» – спросил я. Вместо ответа они ударили меня. Я захотел ответить, но было поздно – они били меня все вместе, в том числе ногами. В итоге я попал в больницу, и после этого довольно долго должен был отлеживаться дома.

– Именно после этого вы решили покинуть «Спартак»?

– Нет, просто я хотел играть, и в 2005 году «Спартак» одолжил меня «Анжи» на три месяца. Я стал лучшим игроком «Анжи», и в «Спартаке» сказали: «Возвращайся». Я приехал, но там был этот тренер – не знаю, как его зовут…

– Старков?

– Старков – точно. Я думал, что я буду играть с Неманьей Видичем в центре обороны. Но Старков сказал: «Нет, будешь играть правого защитника». На что я ответил: «Я не могу там играть, я же центральный защитник. Дайте мне шанс доказать это. Если не получится, я уберусь отсюда». «Нет, не дам». Так я вернулся в «Анжи».

– Приходилось ли вам встречаться с расизмом на футбольном поле?

– В каком-то городе – не помню где, но точно не в Москве – когда мы приехали на игру, ко мне подошли три парня и подарили пакет, набитый бананами. Это было ужасно. Когда мы играли в Петербурге, находиться на поле было большой проблемой – болельщики «Зенита» издавали обезьяньи звуки. Когда я уже играл в «Анжи» и мы встречались с «Кубанью», у меня была стычка с одним игроком. Во время игры он сказал мне (Зоа произносит по-русски): «Закрой рот, обезьяна». Я посмотрел на судью, он не видел нас. Тогда я ударил этого парня и сказал: «Дружище, не надо так больше говорить». Он сразу же стал извиняться.

– Баба Адаму и не только он не прочь вернуться в Россию. Вы бы – хотели?

– Если мне предложат хороший контракт, я вернусь. Но только хотел бы, чтобы это было не очень далеко. Я бы предпочел играть в Москве.

– Есть ли у вас футбольная мечта?

– Я хочу играть в Англии, это моя мечта. Надеюсь, когда-нибудь она осуществится.