«Вратарь «Ахмата» тянул время 90 гребанных минут!» Абаскаль снова зол из-за судейства

— Мы должны разозлиться, — Гильермо Абаскаль начал послематчевую пресс-конференцию с эмоционального монолога. — Нам не хватает злости! Мы можем создавать еще больше моментов, но сегодня было 10 ударов по воротам, 10 угловых… Вратаря «Ахмата» признали лучшим игроком матча. Они приехали за ничьей и добились ее! Нужно разозлиться, добавить агрессии. И понять, что это — футбол. Если не прибавить в этих компонентах, то проблемы будут повторяться снова и снова.

У нас было много возможностей… Но если ты не забиваешь, все может закончиться как угодно. Все помнят матч «Ливерпуль» — «Атлетико»? Или сегодняшнюю победу «Сочи» с двумя ударами в створ? Такое бывает. Мы это понимаем. Соперник приезжает сюда и сразу закрывается — мы словно бьемся о стену. Если не удается ее быстро пробить, он закрывается все сильнее и сильнее.

Из уважения к шоу, к футболу — ты (Абаскаль обращается к арбитру, — Прим. «СЭ») с первой минуты видишь, что их вратарь тянет время. Ты не можешь ждать 90 гребанных минут. Это уже второй раз, когда мы страдаем от таких вещей. Второй раз на нашем стадионе он дает желтую после 90-й минуты. В задницу это все! Второй раз! Ну хватит! Почему после 90-й минуты? Для чего? Для газет? Для статистики?

После 90 минут оставь карточку себе. У вас же есть достоинство! У вас есть желтая карта в кармане. После 90-й минуты она уже не нужна. Если до — хорошо. Но после — просто не показывай ее.

— Неужели поражения в Оренбурге и других неудачно складывавшихся игр не хватило, чтобы разозлиться?

— Сегодня не та ситуация, когда мы ничего не создали и не шли вперед. Это соперник не хотел идти вперед. Он только оборонялся. Такие матчи можно и проиграть.

Я могу быть доволен концентрацией в обороне. Мы сохраняли ее для атаки на протяжении всех 90 минут. Футболисты полностью отдаются на поле и демонстрируют свой максимум. Я первый, кто верит в них, потому что вижу, насколько они преданы делу и как хотят победить. Но случаются разные моменты. И сегодня они были не в нашу пользу.

В первом тайме мы перехватывали мяч, получали шанс для быстрой атаки, но начинали делать передачи в финальной трети, замедляя темп. Что касается подач, то они должны быть точны до миллиметра! Соперник обороняется числом, у них высокие игроки. Но, например, Хлусевич пять раз входил в штрафную и смог подать лишь однажды. В этом нам тоже надо прибавлять

— Вы сегодня довольны игрой «Спартака»?

— Очень сложно играть так 90 минут против такого соперника. Я доволен отношением и вовлеченностью ребят. Наша команда не попадала в психологически трудные ситуации и мало проигрывала. Так что после болезненного поражения в прошлом туре сегодня мы контролировали игру в обоих таймах. В этом плане я доволен. Уверен, в предстоящей игре команда найдет нужное отношение и забьет гол, который принесет нам победу.

Мы должны продолжать верить в свой футбол, в то, что мы делаем. Это приносило успех ранее. Это приносит моменты сейчас. Но не хватает холодной головы в завершающей стадии.

— Не связана ли ваша эмоциональность и претензии к судьям с возможной нервозностью внутри команды?

— Можно руководствоваться конформизмом, когда ты принимаешь все, как есть. Но я не такой. Я хочу, чтобы команда заслуживала свои достижения. Если ты играешь без эмоций, можно сказать, что ты мертв. Представьте, что я после матча прихожу с одним и тем же лицом, с одной интонацией… Это неправильно. Прежде всего, я самокритичен. А мои эмоции — это именно недовольство собой. Так что вполне естественно, что в таких обстоятельствах я злюсь.

Ситуация в команде отличная. Мы 10 дней замечательно тренировались. Сегодня мы заслужили победу больше, чем соперник. Уверен, что в следующих матчах работа поможет склонить чашу весов в нашу сторону. И раз сделанного сегодня было недостаточно, значит, в дальнейшем нужно сделать больше.

— В каком состоянии Квинси Промес?

— Он тренировался с командой и вчера, и сегодня. Был готов играть. Но, едва появившись на поле, почувствовал дискомфорт. Скоро проведем обследование и узнаем, надолго ли он выбыл.