В «Португалии говорили: «Зачем приехал? Мы все, наоборот, в Россию хотим». Он играл в «Спартаке» и Европе, а стал звездой в Азербайджане

Еще сравнил Карпина и Эмери.

Эмин Махмудов в 18 лет ворвался в состав мощного «Сатурна», сразу получил офферы от трех клубов из Москвы и выбрал «Спартак». За него он сыграл всего 17 матчей, но застал один из самых интересных периодов в современной истории: начинающего Карпина и провал Эмери.

После «Спартака» были «Крылья» и «Мордовия», откуда Махмудов неожиданно уехал в Португалию: полузащитника позвала «Боавишта». С 2017 года он выступает за «Нефтчи» из Баку.

В Азербайджане Эмин переродился: стал капитаном, оформил 36+43 в 161 матче (до этого было 3 мяча к 26 годам), попал в сборную и выиграл чемпионат-2020/21 (первое золото клуба за 8 лет).

Чтобы понять, как это получилось и что мешало раньше, Александр Головин встретился с Махмудовым.

Гид по Азербайджану: есть свой «Газпром» и команда, которая обыграет «Зенит», в +30 кружится голова, зарплата — одна из самых маленьких за карьеру

— Последнее фото в твоем инстаграме — с вертолетом. Что это?

— Мы с «Нефтчи» летали на Neft Daşları, дословно переводится как «нефтяные камни». Это место, где в море впервые начали добывать нефть. Сейчас там целый поселок на воде. Если не знать, что все это — буровая платформа, можно подумать, что ты на земле.

Например, работники живут в гостинице, приезжая на две недели. В поселке есть даже маленькое футбольное поле, мы сыграли на нем в честь 85-летия платформы: несколько игроков «Нефтчи», президент Socar (государственная нефтегазовая компания Азербайджана, спонсор «Нефтчи» — Sports.ru) и азербайджанского филиала BP, плюс сами нефтяники. У них есть команда, которая выступает на местном уровне.

— Ты как-то сказал, что Socar в Азербайджане — как «Газпром» в России.

— Да, это наша главная нефтегазовая компания. Но «Газпром» дает «Зениту» больше денег, потому что чемпионат России в целом богаче. Хотя и нам дают хорошие деньги, просто у Socar есть много других важных дел: они спонсируют не только «Нефтчи», но и весь азербайджанский футбол и другой спорт. Все правильно, потому что это народные деньги.

— В Грузии я обалдел от местных зарплат. Даже в «Динамо» Батуми зарабатывают в среднем 2−3 тысячи долларов.

— Это мало, в Азербайджане зарплаты выше. В «Карабахе», «Нефтчи» и «Сабахе» есть даже большие зарплаты — как во второй восьмерке РПЛ. В клубах поменьше — как в ФНЛ. Из лидеров в «Карабахе» получают больше, потому что каждый год они играют на групповой стадии еврокубков.

— В «Нефтчи» у тебя самая большая зарплата в карьере?

— Нет, одна из самых маленьких. В России даже в первой команде «Сатурна» в долларах получал больше, чем здесь. Когда я пришел туда из дубля, у меня было 3 тысячи долларов. Но потом сильно подняли, потому что я воспитанник, стал стабильным игроком основы, плюс меня хотели купить другие клубы.

— Ты сказал про «Карабах» и еврокубки — в чем их феномен?

— Система. В России просто не смотрят их игры. А если посмотреть — против любой команды они играют в свой футбол. В Европе они спокойно обыгрывают «Ференцварош» и «Олимпиакос». «Фрайбург» в последние минуты отбивался от них. Они заставляют другую команду играть так, как они хотят: бегать без мяча. Приедет «Зенит» — тоже заставят.

В чемпионате России «Карабах» 100% боролся бы за чемпионство.

— Ты не шутишь?

— Серьезно. Кто из России играл в Лиге Европы на таком же уровне, как они? Команды РПЛ пару матчей выигрывали, проходили в группу — и праздник. В Лигу Конференций две команды даже не смогли пройти. А «Карабах» каждый год доходит до последнего раунда.

В этом году они выиграли у чемпиона Польши — 5:1, у чемпиона Швейцарии — 3:2, у чемпиона Венгрии — 3:1 на выезде. Если переодеть их в форму большого клуба, люди не заметят разницы.

— Кто их спонсор?

— Турецкий холдинг, который занимается продуктами.

— На что живут другие клубы?

— Socar помогает всем: дает деньги федерации, а та распределяет среди участников чемпионата. Частные клубы — только «Карабах» и «Сабах», где работает Мусаев.

— Общаешься с ним?

— Только если вижу перед матчами. В городе ни разу не встречал. Многие футболисты и тренеры-иностранцы живут в «Порт Баку» — это красивый комплекс на бульваре, но даже там его ни разу не видел.

К нему здесь очень хорошо относятся — он дал результат, идет выше нас, показывает скоростной футбол. Хотя когда пришел, «Сабах» находился на последнем месте.

— В Баку я обалдел от двух вещей: от кучи флагов на улицах и ветра — он просто дикий.

— Сейчас такое время. И ты не был здесь зимой — он будет еще сильнее. Баку даже называют «городом ветров». Летом ветра, наоборот, нет и очень жарко. Не просто жарко, а именно очень. Днем невозможно тренироваться и играть, даже вечером тяжело.

Как-то мы играли в Лиге Европы, и трудно было дышать. Последние пару минут у меня начала кружиться голова. Температура была под 30 с чем-то, но 30 здесь ощущаются не как в России. В Баку тяжелее, потому что большая влажность.

— В России у тебя был обратный пример — матч, когда ты замерз, и голеностоп просто не двигался.

— Моя первая игра за «Спартак» — с «Сибирью» на Кубок. Мы выиграли на выезде 2:0 в минус 23. Я не чувствовал ног и в перерыве сказал об этом Карпину. Он меня заменил. Ничего не сказал, потому что это не футбол, а мучение, мяч просто ледышка.

— В Баку все говорят, что надо сходить в старый город. А какое непопсовое место ты советуешь?

— Мне нравятся районы Азербайджана. Например, горная местность Губа. Там есть гора Шахдаг, переводится как «царь гор», с нее открывается красивый вид.

Вокруг — лес, можно отдохнуть в шикарном отеле, рядом — горнолыжный курорт. В Баку мало деревьев и много новостроек, а я люблю природу. Природа на Шахдаг шикарная.

Махмудов осмысляет карьеру: в «Спартаке» не хватило терпения, в Португалии потерял уверенность, в «Крыльях» страдал от травм

— В «Нефтчи» ты переродился: стал капитаном, за три сезона забил в несколько раз больше, чем за карьеру до этого. Что случилось?

— В Азербайджане другой футбол: много играют с мячом, нет столько борьбы, сколько в России. Плюс стабильно выхожу на каждый матч. Когда так происходит, прибавляется уверенность. Здесь я нашел себя.

В других командах было не так. Например, из двух с половиной лет в «Крыльях» полтора года меня мучили травмы. Чуть поиграл — травма, чуть поиграл — травма. В «Боавиште» было непонятно, какие-то агентские дела или что-то еще. Я не играл, но хорошо тренировался. Начал выходить на замену, с каждым разом получал все больше минут. Потом вышел в основе, забил, попал в символическую сборную тура. После этого четыре тура не играл. Вообще.

Какой бы крепкий характер у тебя ни был, в такие моменты морально падаешь. Может, надо было еще сильнее работать, но было уже тяжело. Четыре месяца ты пашешь, чтобы дали шанс. Его дают, ты им пользуешься, а тебя просто выбрасывают.

После «Боавишты» я пришел сюда, тут мне доверял каждый тренер. И уверенность вернулась.

— В чем проявлялась потеря уверенности?

— Когда ты знаешь, что от тебя ничего не зависит, ты просто приходишь, тренируешься и уходишь. Нет такого, что рвешь и мечешь. И это только моя проблема. Я должен был стараться, как раньше, но не смог снова делать то, что до этого — много работать, тренироваться.

Я стал слишком спокойным. Старался, но не так, что хотел выгрызть шанс. Я понимал, что даже если получу его, все равно потом не буду играть. Сложилось впечатление, что на меня смотрят как на второй сорт. Я мог бы это поменять, но не стал. Так получилось.

— Не рвал и не метал только в «Боавиште»?

— Не знают, помнит ли Карпин, но даже он может сказать, что я никогда не сачковал на тренировках. Или что деньги испортили меня. У меня была хорошая зарплата, но я всегда тренировался, часто жил на базе.

Конечно, возникали тяжелые моменты. Обратная замена от Карпина в матче с «Волгой». Но даже после этого я старался показать максимум. Главное — тренироваться так, чтобы к себе не возникало вопросов. Я это делал. Не всегда помогало, например, в «Спартаке» вышло не очень. Но это другой вопрос: тогда я не думал, что мне всего лишь 19 лет. Что, может, надо было потерпеть и подождать, не дергаться. Мне хотелось играть — не здесь, так в другом месте.

— То есть зря ушел из «Спартака»?

— Тут не угадаешь, как сложилось бы. Но факт в том, что у меня не было терпения ждать. Я хотел играть. До этого я провел весь сезон в «Сатурне», сидеть на замене не хотелось.

— Вспомнил про травмы — какая самая неприятная?

— Перелом берцовой кости в «Крыльях». В тот момент в команду пришел тренер-бельгиец [Франк Веркаутерен], он хорошо ко мне относился. Первые пять матчей выпускал меня в составе, всегда разговаривал, спрашивал у молодого, как будем строить игру. У меня появилась уверенность, что я основной футболист. И вдруг я сломал ногу, пропустил год. Первая операция получилась неудачной, пришлось делать вторую. В 21−22 года это сильный удар.

— Как ты получил ту травму?

— Погода стояла как в американских фильмах: дождь, темно. На поле была лужа, потому что плохо работал дренаж. Когда я отдавал пас, проскользил по луже опорной ногой. А в месте, где она закончилась, нога остановилась. Голеностоп вывернулся, в этот момент я услышал хруст. Сразу понял: что-то сломано. Щелчок был такой, что пробежали мурашки. Не от боли, а от звука.

— Как ты прожил год после операции?

— Я человек позитивный, никогда не возникало мыслей о конце карьеры. В детстве я вообще считался травматичным — то проблемы с коленями, то спина болела, то ломал ключицу, то мышцы дергал. Как ни придешь к врачу: «Все, бросай футбол». Например, так сказали в 11 лет из-за ключицы. А я же ребенок, не знаю, насколько это серьезно. Звонил домой, родители ответили: «Ничего такого. Три недели — и будешь играть дальше».

В детстве вообще такие врачи были… Болела спина, мне сказали: «В 18 лет ты перестанешь ходить, если продолжишь тренироваться». После подобных слов всегда мыслю позитивно. Тем более в «Спартаке» за два года у меня не было ни одной травмы, в «Сатурне» — тоже. Травматичность детства как будто вернулась в «Крыльях».

— А что со спиной и коленями?

— Колени болели, но прошли. Спина чуть-чуть беспокоила, потом тоже нет. Прошла не сама по себе — я качал ее, постоянно работал. Но когда болела, мне было тяжело ходить. Из-за этого в 14−15 лет пропустил месяца три. Потом в Туле нашли врача, мне сняли квартиру рядом с ним, и я ходил к нему на упражнения и массажи. Жалко, связь оборвалась — он мне сильно помог.

Кстати, боль немного вернулась в «Спартаке», мне помог доктор Лю. Но не мочой, как он говорил в интервью. Многие шутят над ним, но он хороший врач.

— Мы начали говорить про изменения в «Нефтчи». Ты ведь поменял позицию: был опорником, а стал восьмеркой.

— Я все детство играл нападающим или вторым нападающим. Помню турнир регионов, куда съезжались сильнейшие команды со всей России. Из Москвы приезжали «Спартак» и «Локомотив», из Поволжья — академия Коноплева. В том турнире я получил приз лучшему игроку и лучшему нападающему.

Переход в большой футбол опустил меня назад. Но в «Сатурне» все равно оставался атакующим футболистом, играл даже левым полузащитником, чтобы смещаться в середину и создавать численное преимущество. Потом похожее было в «Мордовии» у Гордеева.

Вот в «Спартаке» Карпин меня переделал — там играл чистого опорного, только иногда становясь восьмеркой. Например, когда выходили с Кариокой в 4−2-3−1, чистым опорником считался он.

В «Боавиште» уже постоянно ставили восьмеркой. В «Нефтчи» играю восьмеркой или десяткой. Сначала больше времени я проводил на флангах, чем в середине. При Роберто Бордине (тренер «Нефтчи» в 2018—2020 годах — Sports.ru) перешел в центр в схеме 4−3-3 и нашел свой футбол, стал больше забивать.

Восьмерка — более моя позиция, я много бегаю. Стоять сзади — проблема, у меня нет данных, чтобы бороться, отбирать.

Махмудов рассказывает про деньги: накопил на квартиру, дом и инвестировал в помещения

— За чемпионатом Азербайджан следят в Европе?

— Последний раз в Европу меня звали в «Аполлон» на Кипр года два назад. Отказался, потому что не сильно большая разница. Чемпионаты плюс-минус равны, по деньгам давали то же самое.

В Россию звал «Тамбов», когда они выходили в РПЛ [в сезоне 2018/19]. Но туда вообще нет смысла. Даже во вторую восьмерку в Россию не пойду — уровень с Азербайджаном плюс-минус одинаковый. Если идти, то в большой клуб, а в него в 30 лет не возьмут. Может, поэтому я никуда и не ухожу.

— Какой самый статусный клуб звал тебя, кроме «Спартака»?

— Когда на меня вышел «Спартак», поступили предложения от «Локомотива» и «Динамо». Три команды хотели меня в один момент, лучше условия были в «Спартаке» и «Динамо».

— Почему выбрал «Спартак»?

— Понравился разговор с Карпиным. Человек придает уверенности. Плюс мой детский тренер Виктор Альбертович Кислицын был ярым фанатом «Спартака». Он постоянно давал нам журналы, рассказывал, пару раз мы даже на игры ездили. Из-за этого о «Спартаке» я знал больше, чем о других клубах.

— Агент Александр Маньяков рассказывал, что за твой переход в «Спартак» он получил самую большую комиссию в жизни — больше 500 тысяч евро. Во сколько выросла твоя зарплата?

— В два раза. Мне хорошо платили в «Сатурне».

— Ого, настолько хорошо! Когда получаешь такие деньги в 18 лет, в голове происходят сдвиги?

— Нет. Если бы ты увидел меня с зарплатой 3 тысячи долларов и с зарплатой намного больше — никакой разницы. Я не гулящий человек. Максимум могу посидеть с друзьями. В «Сатурне» у меня была очень большая зарплата для 18 лет, а я жил на базе и играл в теннисбол, хотя с такими деньгами мог снять квартиру.

— Иван Соловьев с премиальных за Кубок купил X5 в 20 лет.

— Я тоже купил машину — Audi A7, но почти на ней не ездил. Первый год не было прав, возил брат. Потом чуть-чуть покатался. Бака хватало на неделю-полторы, ездил только на базу и домой в Мытищи. Дальше уехал в Самару. За пять лет пользовался машиной в сумме шесть месяцев.

Но еще я купил машину для папы. Потом начал копить на квартиру, на дом. Я тратил на то, чтобы что-то осталось после карьеры.

— В бизнес вкладывал?

— С братом покупали помещения — одно-два места в Московской области под сдачу. Но это ведь недешево, с каждой зарплаты не будешь покупать. Копили, через время покупали.

— До сих пор сдаешь их?

— Да.

Эмери — лучший тренер в плане тактики. Его советам Махмудов следует до сих пор

— Главная история про Карпина в «Спартаке» — он мучил всех взвешиванием. Как у него с этим?

— Отличная физиология, он сухой. В команде таким же был Макеев. Он мог кушать по две-три тарелки — на следующий день такой же вес. Но Карпин смотрел не просто на вес. Он зависел от жировой прослойки. Не было такого, что он смотрел: «3 килограмма сбрасывай». И вообще не он это делал, а специалист по физподготовке.

Чтобы соответствовать, некоторые бегали на беговой дорожке прямо с утра перед взвешиванием, надевали болоневый костюм. Некоторые не ели вечерами.

Мне тоже приходилось сложно. В то время мой нормальный вес — 70 килограммов. Причем в «Сатурне» говорили: «Кушай еще, чтобы набрать мышцы». А в «Спартаке», наоборот, просили похудеть до 67. Я сбросил.

— Как после этого игралось?

— Тяжеловато. В борьбе не чувствовал силы. Я и так щупленький, а тут 67 килограммов. Для позиции опорника 67 — маленький вес, все-таки я много боролся за мячи, а не вел игру.

Но я не мог ничего сказать. Во-первых, мне было 19. Во-вторых, не факт, что при другом весе я стал бы играть супер. Тут нет системы. Может, надо было просто нормально питаться. Как я сказал, все зависит от жировой прослойки. Например, я весил 70 килограммов, а прослойка была 11%. А мне нужно было меньше 10%. Поэтому говорили сбрасывать. Если бы я весил 70 при прослойке меньше 10%, никто не говорил бы сбрасывать.

— Кто в этом виноват?

— Сами, от вопроса питания многое зависит. Сейчас у каждого большого футболиста есть диетолог, они нанимают поваров. Поэтому спокойно играют в 35, а раньше в 30 думали, когда закончат карьеру.

— В последние годы Карпин полюбил прессинг и равняется на «Ливерпуль». Чьи матчи он показывал в «Спартаке»?

— Ничьи. Сейчас он тактически намного более оснащен, чем раньше. Когда я смотрю матчи «Ростова», вижу, что он хочет. В «Спартаке» такого не было. После него я увидел более сильных тренеров в плане тактики.

— Кто был лучше?

— Роберто Бордин в «Нефтчи». Эмери. У него вообще столько мыслей, как и что делать. Например, каждую неделю мы отрабатывали новые стандарты. Потом его тренер по стандартам остался в «Спартаке». Он показывал нам видео и говорил, кому и куда бежать. Сейчас вижу, что «Ростов» много забивает со стандартов, у команды необычные розыгрыши. Думаю, дело в том, что Карпин изменился после работы с помощником Эмери.

— А что ты запомнил у Эмери и до сих пор используешь в игре?

— Детали. Например, про расположение тела при открывании в полуфланг, когда мяч у центрального защитника, а ты — опорник. Раньше я об этом не думал и просто открывался. Эмери научил, что надо открываться спиной к линии, чтобы при приеме мяча сразу видеть все поле. Это осталось навсегда со мной.

— Разве этому не учат еще в детской школе?

— Обычно я открывался, чтобы просто открыться, потому что соперник прессинговал защитника. Я летел вперед, как ненормальный. Но Эмери объяснил, что это нужно сделать немного заранее.

Такие моменты вроде логичные, простые. Но в то же время самые сложные. Когда Фабрегас перешел в «Барселону», он сказал: «Я не знал, что играть просто — так сложно».

— Как Эмери давал теорию — водил по полю за руку?

— Показывал на экране. Но не грузил. Давал часто, но не больше 30−40 минут, потому что дальше уже не воспринимаешь информацию. Некоторые тренеры час что-то рассказывают, хотя сами не переносили такое, когда были игроками.

— Все игроки понимали, что он хочет?

— Понимали, но не воспринимали, потому что местами он мягкий. Для европейца — нормальный, но нам иногда нужен кнут. Например, при Эмери вообще не было штрафов. Если такая система дала результат дальше, значит проблемы в нас, а не в нем.

— Не все так считают.

— Когда ты не играешь или что-то не идет, всегда ищешь виноватых. Со временем осознаешь, что ты что-то неправильно делал, мог по-другому. Думаю, Дзюба в итоге понял, что Эмери — большой тренер. Просто тогда были плохие результаты.

Хотя помню и хорошие моменты: с «Барселоной» на выезде — просто сумасшедшая игра (до 71-й минуты «Спартак» вел 2:1, затем Месси оформил дубль — Sports.ru). Мы очень хорошо готовились, Эмери был уверен, что мы будем контролировать мяч. Не всю игру, а выходить из обороны через пас — не просто выбивать вперед. Перед игрой я удивлялся даже: «Неужели мы сыграем так хорошо, как он думает?» В итоге так и случилось. Если вспомнишь гол Ромуло, то все получилось через пас.

Я сам не знаю, почему так произошло с Эмери. Видимо, мы всю жизнь так живем, детские тренеры постоянно с кнутом, просят результат. С детства давят, нет раскрепощенности. Когда дают расслабиться, мы успокаиваемся. А в Европе, наоборот: все объясняют, спокойно.

— Ты тоже закрепощенный?

— Мне повезло с тренером: в «Сатурне» в дубле и в основе я работал с Гордеевым — с ним очень легко. Плюс я сам по себе быстро нахожу язык с людьми. В Португалии через два месяца уже общался со всеми, для меня это не проблема.

— В ответной игре с «Барселоной» тебя похвалил Хави.

— Смешной момент. Все случилось в перерыве. На разминке вижу, что «Барселона» выходит из раздевалки, а я болельщик «Реала». В шутку встал как Криштиану и ударил по воротам. Мяч полетел так, как никогда в жизни не летел. Хави увидел — и показал большой палец.

— С кем ты общаешься из того «Спартака»?

— Периодически с Ребровым. Он и в Баку пару раз приезжал. До «Спартака» мы были вместе в «Сатурне», всегда общались, переписывались. Я не удивлен, что он остался в клубе, потому что он очень правильный и профессиональный. Всегда все делает на максимуме. Одно то, как он работал в «Сатурне», хотя основным был Кински. При Кински шансов стать первым вратарем почти не было, но Ребров работал, всегда был готов и дошел до «Спартака» и чемпионства. Его трудолюбие поражает.

— С Козловым в «Спартаке» ты общался? Он был молодым, как и ты, и выходил в составе.

— Не были близки, но футболист очень хороший. Сейчас неправильно говорить о нем, но на карьеру в том числе повлияла сложная травма. У него разорвались почти все связки колена — года через полтора-два после дебюта. После такого сложно вернуться.

То же самое — Каюмов. В дубле он играл на сумасшедшем уровне. Вышел с «Томью», забил безумным ударом, а в следующем матче с «Локомотивом» пласировался — нога застряла, упал. Мы смеялись, что на ровном месте рухнул, а он крестообразную связку порвал. После этого так и не вернулся на уровень.

Есть еще пример. В дубль «Спартака» пришел мой ровесник Иванников из Тольятти — с сумасшедшими правой и левой. Я смотрел и думал: если заиграет, то близко не подпустит к составу. Но не смог перейти во взрослый футбол.

— Из «Спартака» ты ушел сам?

— Мне не говорили уходить. Когда общался с Карпиным, он сказал: «Останься, тренируйся, получишь шанс» — «Я хочу играть». Понимал, что играть сложно — в тот момент в «Спартаке» было много футболист в середине поля.

Махмудов советует всем ехать в Португалию, хотя футболист даже из «Оренбурга» потеряет в деньгах в 10 раз

— Из России ты хотел в Бельгию, но попал в Португалию. А почему Бельгия?

— Очень хороший чемпионат, все через мяч. Я знал про команды. Правда, возникла Португалия, и я согласился на нее. Думал, что там как в Испании, мне нравится такой футбол. А оказалось все по-другому. В Португалии тактики не так много: прессинг — атака — прессинг — контратака. Нет контроля мяча и тики-така. Может, сейчас иначе, потому что денег стало больше.

Еще сложности с организацией: тренировочной базы нет, постоянно новые поля. Один день занимались на одном, второй — на другом, до третьего вообще ехать 40 минут. Если бы ты видел их, сказал бы, что это любительская лига. У маленьких команд там большие проблемы. Сейчас улучшается, но тогда было так.

Но я сознательно ехал в Португалию. Когда узнал, что есть такой вариант, сразу сказал, что готов.

— Обычно игроки из России так просто не уезжают. Говорят, что там меньше денег.

— Там платили меньше, чем в «Крыльях», но я хотел посмотреть Европу. Такое желание было всегда.

— В итоге разочаровался?

— Плохо, что не получилось. Я хотел больше играть, но в целом там интересная страна и чемпионат. Есть большие команды, на матчах с ними шикарная атмосфера. В этом плане я не разочарован. Не так что «Да зачем я поехал?» Рад, что у меня был такой опыт.

— В «Боавиште» твой одноклубник заболел раком и умер. Болезнь случилась при тебе?

— Да. Когда я пришел, он с нами тренировался. А недавно еще один игрок умер. Он тоже был при мне в команде, причем капитаном — Тенгарринья. Когда я ушел, узнал, что он заболел. Я был в шоке.

Похожую историю помню в «Сатурне». В академии со мной играл парень, потом он пошел в дубль. Наутро сосед нашел его мертвым в кровати. Оказалось, у него был менингит.

— Ты говорил, что тебе не понравился португальский футбол. До этого как-то рассказывал, что в «Томи» тоже был ужасный. Где хуже?

— Конечно, в «Томи». В «Боавиште» просто не играли как в Испании, но по сравнению с «Томью» — это «Барселона». В «Томи» вообще не было футбола, они 14 матчей не забивали. Забили — и я пришел.

В Португалии другое: там хороший рынок. Я пришел в один сезон, а ушел в начале следующего. На сборах увидел 15 новых футболистов, как будто новая команда. Опять пришлось со всеми знакомиться. Но они этим зарабатывают.

— Ехать туда не советуешь?

— Почему? Советую. Там ты можешь выстрелить. Проведешь один хороший сезон — тебя везде возьмут. Вся Европа смотрит Португалию. Просто там маленькие деньги, из РПЛ туда никто не пойдет.

Во многих командах 20 тысяч долларов в месяц — это максимум. 30 тысяч — вообще заоблачные деньги. И это зарплаты тех, кто в пятерке. Сказывается большой налог — 50%. Чтобы заплатить кому-то 20 тысяч, в реальности нужно платить 40 тысяч.

В Португалии мне говорили: «Ты зачем приехал сюда? Ты в своем уме? Мы все наоборот в Россию хотим». Объяснял им, что хотел попробовать себя в Европе и посмотреть, как там живут. Но человек из «Оренбурга» в «Санта-Кларе» потеряет в деньгах в 10 раз, хотя его туда возьмут.

— В 10 раз? В «Оренбурге» зарплата основного игрока, наверное, 25 тысяч в месяц.

— А там он получит 2,5−3 тысячи. Максимум — 5 тысяч. В маленьких командах так и платят, поэтому оттуда легко продают.

— Что тебе дала Португалия?

— Как футболисту — ничего особенно. Как человеку — увидел жизнь в Европе, она там другая. В Португалии мы выходили на улицу с ребенком, прохожие начинали с ним играть, разговаривать. Москве такое невозможно представить, там — нормально. В Москве я пытался здороваться — со мной не хотели. В Португалии все более приветливо.

Это не значит, что в России хуже люди. Просто в России более закрытый менталитет.

— Самое атмосферное место в Португалии?

— Троя. Это полуостров на юге, до которого ходит паром из Сетубала. Всего 10 минут — и начинается огромный пляж с белым-белым песком, чистой водой. Очень хорошее место, где не так много людей.

Когда давали выходные, мы с женой постоянно ездили по разным городам. Там в каждом городе много исторических мест, замков. Жене очень понравилось.

— Не просишь агентов снова найти что-то в Европе?

— В прошлом году я думал, что кто-то предложит. За сборную я провел его [год]ьшикарно, забил 7 голов — два Сербии, два Катару, Турции, Ирландии, Люксембургу. Ждал — ничего нет. Даже из Катара, ха-ха. В «Нефтчи» у меня контракт на два года, никто не хочет выкупать.

— Обидно?

— Просто понял, что из Азербайджана сложно уехать. Не воспринимают местный чемпионат. Взять то, как играет «Карабах» в Европе — на уровне. Но даже у его игроков нет особых предложений.

— Впервые ты сыграл за сборную в 24, уже когда уехал из России. До этого отговаривали выбирать Азербайджан?

— Не то что отговаривали. Но в «Спартаке» намекали. В РПЛ был жесткий лимит, зачем клубу молодой иностранец? Как уехал — попал в команду, сыграл против Криштиану.

У меня против него даже был эпизод. Он бил штрафной… Я понял, что он целится в угол вратаря. И встал так, что если он будет туда бить, то ударит или надо мной, или в меня. Даже сказал: «Да 100% в стенку ударит». Он так и ударил — мне в лицо. Есть видео, как я держусь за него. Так смеялись потом.

— Против кого за сборную приходилось труднее всего?

— Бернарду Силва. Человек как будто сквозь тебя проходит. Мяч рядом с тобой, ты хочешь ударить по нему, а не можешь попасть. Он постоянно его убирает. Вроде такой худой, маленький. Кажется, что подойди, корпусом откинь — и все. Но к мячу не подобраться.

Гамшик в матче против Азербайджана — лучшее, что я видел. Делал все исключительно в одно-два касания. Иногда на тренировках бывает упражнение в одно-два касания, а он в игре так делал. Раздавал диагонали на 40 метров обеими ногами, забил нам два гола в девятку. Я вышел на замену, хотел близко сыграть. Но только подходил, он сразу отдавал передачу. Я знал, что он суперфутболист, видел Модрича, но от него был в шоке.

Необычно получилось против Тадича. Обычно футболисты не любят, когда с ними играют плотно. А Тадич за счет этой плотности разворачивается. Как нам забили первый гол: Тадичу дали пас, защитник пошел на него сзади близко. Он в мгновенье развернулся вместе с защитником и его рукой. В другой раз я подошел к нему близко, хотел выбить мяч сзади. Но почувствовал, что он меня разворачивает. Я сразу отошел.

***

— Тебе 30. Сколько еще ты видишь себя в футболе?

— Сколько понадоблюсь, столько буду играть. Но мечтать поздно. Раньше хотелось в Европу, сейчас понимаю, что, скорее всего, не позовут туда.

Когда-то хотел играть в Испании и в Англии. Не то что мой футбол способствовал этому, но мне нравились «Арсенал» Венгера и «Реал». Если бы позвала хорошая команда из Сегунды, и в нее пошел бы. Но это мечты и разговоры.

Фото: РИА Новости/Антон Денисов, Яков Андреев, Алексей Филиппов, Виталий Белоусов, Александр Ступников; Gettyimages.ru/Srdjan Stevanovic / Stringer, Gualter Fatia / Contributor, Levan Verdzeuli / Stringer; globallookpress.com/Nataliya Kondratenko/Russian Look; East News/AA/ABACA/Abaca, FSS/BETAPHOTO/SIPA/Sipa Press Russia, AP Photo/Manu Fernandez; vk.com/pfcneftchi; kc-camapa.ru; instagram.com/makhmudov67