«Мне «Спартак» заменил родителей, а Старостин — отца». История Николая Паршина, чей рекорд повторил Александр Соболев

Денис Романцов — о герое матча века.

Через несколько минут после гола Зиньковского ЦСКА потерял мяч у чужой штрафной, а вскоре Соболев убежал с левого фланга и вывел «Спартак» вперед. Задачу ему облегчило то, что в свою зону из атаки не успел Кирилл Набабкин — один из сотен воспитанников Николая Паршина, больше сорока лет тренировавшего в школе «Спартака».

Забив в седьмом матче подряд, Соболев повторил рекорд Паршина 1955-го.

«Паршин в центре нападения сборной — это позор для советского футбола!»

В том же году Паршин открыл счет в игре с Германией, которую журналист Лев Филатов назвал матчем века.

Поэт Евгений Евтушенко полвека спустя воспел спартаковского нападающего в одном из последних стихотворений:

«Еще все трибуны были негромки,
но Боря Татушин,
пробившись по кромке,
пас Паршину дал.
Тот от радости вмиг
мяч вбухнул в ворота,
сам бухнулся в них.
Так счет был открыт,
и в неистовом гвалте
прошло озаренье по тысячам лиц,
когда Колю Паршина поднял Фриц Вальтер,
реабилитировав имя Фриц.
Фриц дружбой —
не злостью за гол отплатил ему!
Он руку пожал с уваженьем ему,
и — инвалиды зааплодировали
бывшему пленному своему!»

В то же время Паршин уступал в мастерстве лучшим нашим форвардам 50-х, Николай Старостин назвал его взлет-1955 случайным, а Константин Бесков, помогавший тогда в сборной Качалину, сообщил в книге «Моя жизнь в футболе»:

«Примерно за месяц до матча с Германией выяснилось, что оба наших центрфорварда — Никита Симонян и Эдуард Стрельцов — не сыграют: один заболел, другой травмирован.

Я предложил поставить в центр атаки Николая Паршина. Мотивировал это так: сборная составлена на базе московского «Спартака», нападающие Татушин, Исаев, Сальников и Ильин, а также полузащитник Нетто четко взаимодействуют именно с Паршиным, привыкли к нему.

Да, он не игрок экстра-класса, не виртуоз, но умеет в нужный момент оказаться на голевой позиции, результативен.

На совещании руководителей отечественного футбола Владимир Мошкаркин, услышав предлагаемый состав команды, заявил:

— Паршин в центре нападения сборной — это позор для советского футбола!»

Матч с немцами — единственный для Паршина в сборной

Возмущение бывшего защитника «Торпедо» вызвано тем, что Паршин к 26 годам не был даже мастером спорта (сам Мошкаркин в 1946-м стал заслуженным), а матч с немцами был важен не только в футбольном смысле (годом ранее соперник выиграл ЧМ), но и в политическом: за несколько месяцев до игры — 9 мая 1955-го — ФРГ вступила в НАТО, и через 5 дней СССР создал свой военный блок — Варшавского договора.

Но 34-летний тренер Бесков все же продавил решение по Паршину, а главное — уладили вопрос со званием.

«Я уже имел две золотые медали, две серебряные, а все перворазрядником числился, — вспоминал Паршин. — И только когда немцы в 55-м приехали, начальство прямо на стадион мастерскую книжку привезло, там и заполнили. А то неудобно — перворазрядник в сборной СССР играет».

Паршин не только открыл тогда счет, но и поучаствовал в победной голевой атаке.

«При счете 2:2 Сальников слева перевел мяч в штрафную, а я головой отправил его в ворота, — вспоминал нападающий. — В последний момент защитник отразил удар, но Анатолий Ильин первым успел на добивание».

Для Паршина тот матч остался единственным в сборной СССР.

Будущей жене Паршин понравился не как футболист, а как певец

Двенадцатью годами ранее 14-летний Паршин работал на заводе «Красный пролетарий», чтобы во время войны, без родителей прокормить двух младших сестер, и в футбол играл только во дворе у кинотеатра «Ударник».

Оттуда его позвали в Сокольники, на третий Лучевой, и взяли в «Спартак», с которым Паршин выиграл в 1944-м детский Кубок Москвы, за что получил костюм с фибровым чемоданом.

В 1948-м Паршин познакомился с будущей женой Галей: «Я часто заглядывал во двор, рядом с Курским вокзалом, где она жила, — говорил Николай Иванович. — Там же жили ребята из юношеского «Спартака».

Мы крутили патефон, танцевали, а в перерывах я выступал со своей программой. Пел, и говорят неплохо, модные тогда блатные песни, типа: «Скучно и мрачно в больнице тюремной».

Галя потом призналась, что как футболист я ее не интересовал. Я нравился ей как певец. «Пойми, Коля, футболистов много, — говорила она, — а Большой театр один. Да к тому же и в нем хороших певцов, кроме Козловского и Лемешева, нет. Так что ты стремись не на футбольное поле, а на театральную сцену». — «Ну, какой из меня артист с пятиклассным образованием?»

Начальник «Спартака» вытащил Паршина из бандитской среды

В том же году Паршин официально устроился в «Спартак» — на зарплату 880 рублей (в основе выросла до 1200).

«Как с заводом решил? Достал липовую справку, что поступаю учиться, и меня отпустили, — рассказал Паршин журналисту Игорю Тимашеву. — Так трудовая моя книжка с 1948 года оказалась в «Спартаке». В том же году пришли Нетто с Толей Ильиным. Ильин в «Трудовых резервах» играл у Качалина, Нетто — в «Юных Пионерах».

Игорь не сам пришел, а я за ним пошел. [Начальник «Спартака» Владимир] Степанов дал задание: вот этого мальчика надо привести сюда. Я Гусю и говорю: приходи, Степанов хочет с тобой поговорить. Степанова-то все знали. И вот Нетто в 48-м уже твердо в дубле играл, а я там же еще в запасе сидел».

Племянник Владимира Степанова вспоминал, что тот вытащил Паршина из бандитской среды, а Никита Симонян в книге «Спартаковские исповеди» добавил:

«Коля Паршин — игрок не слишком техничный, но мужик прямой. Встречались как-то с «Локомотивом», игра не шла, Нетто злился. Обрушился на Паршина, назвал дубиной — тот его в ответ и послал.

Приходим в раздевалку в перерыве, Николай Петрович мечется — то ко мне, то к Сальникову. А Игорь сидит молча, голову опустив. «Ну, а ты, капитан, можешь повести за собой команду?» — спрашивает Старостин. И Нетто отвечает подавленно: «Нет, Николай Петрович, не могу. Невозможно это, если меня на … посылают».

В 1950-м Паршин забил Яшину, в 1953-м — закрыл в Венгрии Пушкаша

Талантом Нетто Паршин не обладал, и даже в дубль «Спартака» пробивался с трудом:

«Первую игру до сих пор помню. Играли на «Динамо», первый тайм кончается. Константин Малинин, правый защитник, травму получил, меня и выпустили, а я защитником и не играл-то никогда, — вспоминал Паршин. — И при счете 1:1 такой мяч в свои ворота засадил, что он мне до сих пор снится!

Проиграли, пришли в раздевалку, думаю, все, не видать мне команды мастеров. Но особо не ругали — молодой. А на следующую игру, с «Динамо» (Киев), поставили нападающим. Выиграли — 3:1, я пару засадил и успокоился. 49-й уже твердо отыграл за дубль. А в 50-м попал в основной состав и тогда же Леве Яшину первый гол забил.

Он на замену вышел, но после этого мяча опять на лавку сел. У «Динамо» Алексей Хомич стоял, мы 0:1 проигрывали. И вот начали их душить и душим, и душим. А Хома хитренький был, почуял неладное, раз — и заменился: травма, дескать.

Вышел Лева. Штрафной удар. Парамонов, по-моему, навесил, Лева летит, а я перед ним раз ему туда головой! Леву — обратно на лавку, а мы так 1:1 и закончили».

В 1952-м Паршин впервые стал со «Спартаком» чемпионом, но забил только три мяча, часто оставался в запасе, а на поле не всегда выходил нападающим. Вот и летом 1953-го — в матче с венгерским «Гонведом» в честь открытия будапештского «Непштадиона» — составил с Нетто пару полузащитников.

«Главный тренер Василий Соколов дал задание: у них все идет через Пушкаша, не дашь ему сыграть — все будет в порядке, — вспоминал Паршин. — Он на беговую дорожку — и ты за ним. И вот я два тайма с ним бегал. И «курвой» он на меня ругался, и оплевал всего. Но я ему ни одного момента не дал.

Он только мяч получит, а я или выбиваю, или на пяточку тихонечко наступлю, но так, чтобы не выгнали. А они этого не любили, привыкли, что можно мяч обработать, развернуться. Потом на банкете вместе сидели, пивко пили. «Курвой» он меня больше не называл, наоборот, по плечу хлопал — молодец, мол».

За 40 дней до матча века с Германией Паршин трижды забил «Милану»

В 1955-м Паршин стал основным центрфорвардом «Спартака» из-за травмы Симоняна, но забивать начал только с пятого матча (5:0 с Тбилиси), зато — регулярно. В разгар голевой серии случился матч с «Миланом» (3:0).

«Приехав на серию товарищеских игр, «Милан» сразу обул «Динамо» 4:2, — рассказывал Паршин. — Наше руководство немножко задрожало. И Гуляев, старший тренер, тоже. Говорит Старостину: давайте центральным нападающим пригласим Эдика Стрельцова.

Старостин подумал и отвечает: нет, это будет уже не «Спартак». Давайте оставим Колю Паршина. Вот я и забил три мяча (в ворота Лоренцо Буффона, дальнего родственника Джиджи — Sports.ru)».

Анатолий Ильин в «Спартаковских исповедях» добавил: «В 55-м играли хорошо, особенно в международных матчах. И однажды вызвал нас Яснов, мэр Москвы. Всего лишь пять минут беседовал с нами, подписал бумагу — и пять человек — Паршин, Огоньков, Тищенко, Татушин и я — получили квартиры в доме на «Красносельской».

Квартиры не Бог весть, 28 метров со смежными комнатами. Но учитывая, что до этого мы жили вшестером в 14-метровой квартире вместе с родителями, сестрой, ее мужем и дочерью, а спал я на сундуке, а иногда и под столом — это вообще сказка была.

А ведь Старостин, который нам все и пробил, недавно к тому моменту из заключения вернулся! Но так он умел убеждать. Мы гордились им».

Паршин же добавил: «Мне вообще «Спартак» заменил родителей, а Старостин — отца».

Паршин воспитал много чемпионов — от Комбарова до Черенкова

На матч века с ФРГ Паршин попал почти случайно. «Самое смешное, что, когда сборная начала готовиться к игре в нашей Тарасовке, я отдыхал вместе с семьей рядышком на даче, — вспоминал Паршин. — Меня никто на сборы не приглашал.

Но вдруг Никита Симонян получил травму, и на два состава в двухсторонке не хватало одного футболиста. Гавриил Качалин позвал меня. Сыграл нормально. И в канун встречи с немцами неожиданно узнал, что включен в основной состав».

После гола немцам Паршин наверняка попал бы в олимпийскую сборную, где были многие спартаковцы, но в августе 1956-го получил тяжелую травму — проломили височную кость в игре с «Локомотивом». Вместо Паршина олимпийским чемпионом стал Йожеф Беца из ЦСКА.

В 60-е Паршин стал тренером в системе «Спартака» и поучаствовал в воспитании чемпионов — в диапазоне от Дмитрия Комбарова до Федора Черенкова.

«Анатолий Масленкин, Николай Паршин, Владимир Чернышев — все мои тренеры в спартаковской школе никогда не говорили, что в соревнованиях обязательно нужно занять первое место, — говорил Черенков Игорю Рабинеру. — Они считали, что самое главное для нас — играть и получать удовольствие от игры.

А результат должен приходить как раз через игру. Само собой, что мы старались быть первыми, но никто не просил отбиться и отстоять в защите, только бы не пропустить. В «Спартаке» этого не было никогда. Мне такой подход очень нравился».

Черенков пережил одного из учителей всего на два года.

«Недавно внук спросил: «Дед, что бы ты хотел пожелать себе в день рождения?» — говорил Паршин в 2009-м. — Увы, все мои желания неосуществимы. А так, если б мог: вернул бы здоровье и жену Галю, с которой я прожил 55 лет. К сожалению, три года назад она умерла, и вся моя жизнь перевернулась.

Год назад для меня чуть все не закончилось — с прободением язвы попал на операционный стол. Двадцать дней пролежал в реанимации. Дочери говорят, что врачи не верили в мое выздоровление. Но выкарабкался. Я же спартаковец!»

Паршина не стало через три года после того интервью. Еще спустя три года его воспитанник Александр Зотов сказал: «Если бы мог, поговорил бы со своим вторым тренером в «Спартаке» Николаем Ивановичем Паршиным, спросил бы, как у него дела. Он в меня очень верил. За то время, что мы работали вместе, я его полюбил».