«Однажды я чуть не утопил Мукунку». Вратарь, который в 18 лет играл за «Спартак» в ЛЧ — интервью Максима Кабанова

В карьере Максима Кабанова было всего 5 матчей за «Спартак» в начале нулевых, зато сразу два из них — в Лиге чемпионов (дебютная игра с «Фейеноордом» и, ни много ни мало, с «Баварией»). И все это в 18 лет. Удержаться в тогда уже турбулентном «Спартаке» юному таланту в итоге так и не удалось, но и с радаров Максим не пропал, одно время претендуя на место в расширенном списке сборной России при Хиддинке.

В большом интервью спецкору Sport24 Александру Петрову Кабанов делится крутыми спартаковскими байками (про колоритных легионеров тоже есть), рассказывает о наводнении в Хабаровске и монструозной мошкаре в Астрахани, объясняет, почему стабильно так и не заиграл в РПЛ, что за долгоиграющая история с «Кабанов-пес» и в каком проекте можно увидеть экс-вратаря красно-белых сейчас.

***

— Помните момент, когда вам сказали: «Ты дебютируешь за «Спартак», причем сразу в Лиге чемпионов»?

— Узнал об этом недели за три до выхода на поле. Тогда был перерыв на игры сборных — Макс Левицкий получил травму и вылетел на пару месяцев. Осталось три вратаря — я, Ристович и Гушо. Ребята с Балкан были поопытнее, но, видимо, тренеров что-то в них не устраивало. Ко мне подошел помощник Олега Романцева Вячеслав Грозный и сказал: «Рассматриваем твою кандидатуру. Твоя задача — просто выглядеть сильнее их на тренировках. Тогда порекомендую тебя». Большей мотивации не требовалось.

Готовились две недели, прилетели в Прагу на игру со «Спартой». Но тут случился знаменитый теракт в Америке 11 сентября. Наша игра была 12-го, в среду. Вторничные матчи еще успели сыграть, а игры второго дня перенесли на октябрь. В том матче, кстати, должен был дебютировать Петр Чех. Но одновременно выйти на поле у нас не сложилось.

— Перенос дебюта — испытание?

— В моем случае, скорее, сыграло положительно — был еще не до конца готов. Мне тогда только исполнилось 18 лет — а в ЛЧ одной физикой и скоростью реакции ничего не решишь. Мне не хватало именно футбольной грамотности. За эти дополнительные пару недель успели поработать с Алексеем Прудниковым. Романцев специально попросил его позаниматься с нами — на тот момент специального тренера вратарей в «Спартаке» не было. Прудников не сколько делал акцент на упражнениях и технических приемах, сколько рассказывал нюансы, которые можно понять только на опыте. Очень помогло — к «Фейеноорду» я подошел в разы более готовым.

— Романцев лично настраивал?

— Нет. У него была сумасшедшая нагрузка — еще и в сборную вернулся. Просматривать все матчи, отбирать игроков — и без меня хватало работы. Тогда еще интернет был развит очень слабо, никакого ютуба — операторы команд передавали записи матчей для разбора из одного региона в другой с поездами. Чтобы отсмотреть матч из Хабаровска, кассета должна была ехать через всю Россию неделю. И это все надо организовать, а потом просмотреть, проанализировать. А Романцев готовился дотошно — к установке он всегда знал реально все слабые места соперника. Тут не до разговоров по душам с вратарем-дебютантом.

Getty Images

— Вернемся к ЛЧ. Ночь перед дебютом.

— Нервничал, конечно. На установке сидел и думал: может, сказать, что не готов? Но взял себя в руки. А когда выходишь на поле — уже не до нервов. Плюс из-за теракта не было гимна Лиги чемпионов перед началом матча — тоже, наверное, помогло. Знаю многих ребят, которые дебютировали в ЛЧ — их один этот гимн начисто выбивал из колеи. Весь мир смотрит — страшно.

— Наверное, с «Баварией» через две недели еще страшнее было? В одном из интервью вы говорили, что не особо вспоминаете ту игру. Неужели ничего не запомнилось?

— Запомнилось, что я был самым молодым в команде — соответственно, мячи были на мне. Нужно подготовить три сетки: игровые, сопернику и нам. А мы тогда ездили на игру в красивых классических костюмах фирмы Patrick Hellmann. И вот я сижу в галстуке и пиджаке — и держу эти мячи вместо того, чтобы переодеваться и готовиться к игре. Плюс на немцев в принципе настраиваться было сложнее.

— Больше мандража?

— Как бы это объяснить… Часто бывает, что молодой парень круто вышел на замену. Тренер его ставит на следующую игру — снова феерит. Еще одна игра — парень сдувается. Отдыхает пару матчей — опять зажигает. Потом опять ниже уровня выступает. И так по кругу. Молодые футболисты не умеют себя готовить к серьезному стабильному уровню. У меня ощущение основного вратаря вообще пришло только годам к 25. В 18 лет это дано единицам.

— По игре что запомнилось?

— Недавно пересматривал, его показывали на одном из каналов. Уровень тех игроков «Баварии» был выдающийся — любую мелкую ошибку превращали в гол. Но что примечательно: мы не были хуже. Где-то не повезло, где-то не доработали, но сам факт — без дорогих легионеров мы смотрелись конкурентоспособно на фоне одной из лучших команд мира.

— Со знаменитым Каном вратарскими свитерами не поменялись?

— Хотел, но тогда снабжение у клубов было совсем другим. Это уже через несколько лет «Спартак» мог хоть по 200 вратарских свитеров заказать, а тогда все было строго. Ведущим игрокам, конечно, делали чуть побольше, чтобы они могли меняться, а мне выдали два комплекта. Поменяешься — а в следующей игре тебе, может, не в чем будет играть.

Getty Images

— А дебютный матч с «Фейенордом» какие воспоминания оставил?

— По ходу игры повздорил с их полузащитником Босфелтом. Пошел на выход, выставил колено как учили — а у них, оказалось, так не принято. Начал пихать мне. Еще и Йон-Даль Томассон подбежал, вступил в перепалку.

— Чем закончилось?

— Ну, а чем может? Пожали руки после игры и все. Но лишний показатель, что на той игре я был более раскрепощенный. Первый раз не боишься ошибиться — будь что будет. А вот дальше уже хочется сохранить достигнутый уровень. Наверное, поэтому с «Баварией» не совсем получилось.

— То, что после «Баварии» вы месяц не играли, связано с не очень удачным выступлением в ЛЧ?

— Просто Макс Левицкий вернулся. Его место в основе никто не оспаривал. Мне не хватало стабильности. «Спартак» в то время играл по принципу: лучшая оборона — это атака. Вратарь при такой игре несколько раз за матч должен стабильно выручать. А я мог несколько потащить, но и напропускать прилично. Взять Сашу Филимонова в лучшей форме — он тащил все, что можно и нельзя.

— Почему вы ушли в «Факел»? Сами захотели? Или это была инициатива клуба?

— Есть такой анекдот про армию. Во-первых, это полезно, чтобы стать мужчиной. А во-вторых, тебя никто не спрашивает. Но меня устраивало, что в Воронеже я буду основным вратарем. Плюс, чувствовалось, что в «Спартаке» творится что-то не то.

— Что именно?

— Когда я попал в «Спартак» в 16 лет, каждая шестеренка этого механизма была на своем месте. А в 2001-м было понятно, что назревают перемены с приходом Червиченко, не очень хорошие. Посмотрите на чемпионские фото «Спартака» разных лет — кто-то добавляется, кто-то уходит, но костяк остается. Когда я увидел фото перед матчем с «Валенсией» в ЛЧ-2002/03, я узнал разве что пару человек.

Связи нарушались, игра рушилась. По-моему, как раз в том сезоне «Спартак» проиграл ЦСКА, не нанеся ни одного удара в створ. Газеты даже оставили Мандрыкина без оценки — у него вообще работы не было.

— Червиченко тогда уже начал привозить много довольно странных легионеров — самый забавный из них?

— Знаю историю, как Фло пытались отдать в аренду в Воронеж. Сказали: «You go to Fakel». А ему послышалось не «Факел», a f*ck you — подумал, что его посылают. Взбесился, и убежал из машины генерального директора в метро. В итоге туда так и не поехал, хотя должен был оказаться в одной команде со мной.

— Зато в «Факеле» поиграл легендарный Жерар Мукунку.

— Мы с ним даже сдружились. У нас была компания: я, Мукунку и Урал Амиров. Башкир маленького роста, вратарь и парень темнокожий — наша тройка смотрелась забавно.

РИА Новости

— Как Мукунку жилось в провинции?

— Когда немного подтянул язык и попривык к нашему менталитету — стал в доску своим. А в конце второго сезона нашел диаспору из Конго, с кем можно потусить. Семья приехала. В общем, обжился. Если бы не вылетели во второй дивизион, думаю, остался бы в Воронеже. Хотя поначалу помню, как он терялся в городе и пытался на французском у таксистов спросить: «Где я живу?». Те смотрели на него, как на инопланетянина. А один раз я чуть не утопил его.

— Это как?

— Мы тогда всей командой выехали на отдых — за город к озеру. Сначала пробежали легкий кросс, а затем решили поплавать. Я думал, Мукунку тоже плавать умеет, столкнул его в воду.

— И?

— Он сразу прилично глотнул воды. Пришлось вытаскивать — потом извинялся тысячу раз.

— Мукунку не обижался на шутки про цвет кожи?

— Он понимал, что мы любя. В «Спартаке» того времени всегда все шутили на разные темы, в том числе и неполиткорректные. Робсона, например, часто подкалывали. И он тоже не обижался. Расизм — это угнетение. Когда очевидно, что человек другого цвета кожи, и про это шутят, причем необидно для самого человека — в этом нет расизма, считаю. Робсон сам на эту тему шутил постоянно.

РИА Новости

— Как шутили над Робсоном?

— Вот что сразу вспоминается. Он только недавно перешел в «Спартак». Захотел как-то в столовой попросить яблок. Цымбаларь ему сказал: по-русски яблоко — «пиво». Ну и далее Робсон ходил по всей Тарасовке пиво искал.

— Нашел?

— Нет, конечно. Откуда в Тарасовке пиво?

***

— Сколько ты получал в «Спартаке»?

— Контракты раньше составлялись не так тщательно, как сейчас. Иногда просто подписывали пустой лист: хочешь играть за «ромбик» — ставь подпись. Первый мой контракт был стажерским — 500 рублей. Дублерам платили уже в разы больше — 4 тысячи плюс премиальные.

— Что тогда можно было купить на 4 тысячи?

— Хорошие кроссовки. В целом это были неплохие деньги на карманные расходы. Нормальная зарплата по стране была около десятки. А вот дальше уже платили в долларах — где-то по 1−2 тысячи. И вот это испытание медными трубами проходили далеко не все. В клубе ведь тоже присматривались — как молодой парень будет распоряжаться этими деньгами, на что потратит. Кто-то себе «Мерседесы» покупал, кожаные пиджаки. Но эти игроки надолго в «Спартаке» не оставались.

Я оставлял себе где-то 300 долларов, остальное отдавал родителям. Мне футбол был важнее. Один раз начальник команды Хаджи увидел у меня перстень на руке и в шутку сказал Грозному: «Смотрите, какие украшения молодежь стала носить». Я тут же его снял, положил в карман и больше не надевал.

Не приветствовалось выделываться не по статусу. Одно дело, когда дорогие вещи покупали игроки, которые действительно это заслужили игрой. А у обычного игрока должны были быть обычные вещи и обычная машина.

— Когда ты вообще попал в основу?

— Начал привлекаться к тренировкам с основной лет в 16 — еще когда учился в 11-м классе. Когда Филимонов уезжал в сборную, поднимали кого-то из дубля. Как-то все остальные ребята готовились к матчу, я был один свободный — вот и привлекли к основе.

Помню, приехал в Тарасовку, а там на сборах сидит сборная. Захожу на базу, вижу: сидят Онопко, Смертин, Юран, Черчесов — опешил. Обычно все друг с другом здоровались, а тут не знаю даже, как себя вести. Звезды — боишься, что подойдешь протянуть руку, а тебя пошлют.

— С Филимоновым на тренировках в итоге пересеклись?

— Только спустя два года. То Саша был в сборной, то у него возникли проблемы с ахиллом. Меня тогда как раз подтянули в основу на Кубок Содружества. Я чаще контактировал со вторым вратарем Андреем Сметаниным — фактурный, техничный, настоящий мужик. Вполне мог быть первым номером в «Спартаке».

Getty Images

— Но?

— Тогда в «Спартаке» была политика: для основы нужно постоянно играть в сборной. А вообще мы на базе сидели тише воды, ниже травы. Для нас она начиналась с номера Безродного и Калиниченко. Вся молодежь тусовалась там.

— Почему?

— У дублеров на базе даже телевизоров не было. Тащить огромный ящик, когда, может быть, ты с основой совсем ненадолго, никто не рисковал. А них даже PlayStation была. Иногда человек 16 набивалось в комнату, устраивали аналоги чемпионата мира — каждый свою любимую сборную брал и играл. Кто-то читерствовал, залезал в карту памяти и подкручивал скиллы игроков. Когда просекли, начали карту памяти из приставки убирать.

— Как еще развлекались?

— Спали. «Спартак» вообще команда спящая — говорят, после обеда сон «золотой», а после завтрака — «серебряный» ха-ха. А так какие еще развлечения — сходить до станции и купить свежую спортивную газету, чтобы потом вся команда перечитала.

У кого телевизоры были, могли по кассетникам фильмы смотреть. В Сокольниках как раз раньше ярмарка была — там и покупали кассеты перед отъездом на базу. Совсем продвинутые ребята качали фильмы на ноуты. Но тогда они только появлялись — это была большая редкость.

***

— «Факел» чем запомнился?

— Поначалу было непривычно — после спартаковского футбола. В «Факеле» я иногда играл на тренировках в поле. Навешиваю на дальний угол — по моей логике туда уже должен лететь человек, чтобы замыкать. А ребята постарше говорили: ты мне в ноги дай, я справлюсь. Я отвечал: «Так ведь в ноги не проходит». И слышал: «А ты попробуй, вдруг пройдет».

— После двух лет в «Факеле» вы вернулись в РПЛ — в «Торпедо».

— Звали еще в «Амкар», он тогда только в Премьер-лигу заходил. Еще в «Кубань». Но мне хотелось именно в московскую команду. Да, там был Дима Бородин, который тогда уже хорошо прогрессировал. Я все три года пытался навязать ему достойную конкуренцию. Иногда это получалось. Бородин ведь в итоге дорос до сборной — уровень серьезный.

— В том «Торпедо» было достаточно звезд — Семшов, Зырянов, Кормильцев.

— Ой дааааа! Всегда говорю: что в «Спартаке» была самая крутая полузащита в то время, когда я играл там, что в «Торпедо».

torpedo.ru

— Кто особенно запомнился в «Торпедо»?

— В плане приколов — Кормильцев. Человек из любой ситуации мог сделать хохму. Вот пример. Сборы. Стоим около отеля, пошла уже вторая неделя — все подуставшие, унылые. И кто-то из немецких туристов наяривает круги. Причем, мужчина пожилой — дедушка лет под 60. Лысина, седина, шортики нелепые из 80-х. Но накручивает прилично.

Тренер Сергей Петренко нас поймал, рассказывает план занятий, тут немец в очередной раз пробегает около нас. Кормильцеву это надоело, кричит немцу: «Слышь, куда побежал? Послушай задание!» Все пополам сложились от смеха.

— Как отдыхали после матчей?

— В баньку ходили, причем считалось, что и бокал пива там вполне можно пропустить. Собираемся, стоит ящик пива, дали по бутылочке и поехали по домам — благо метро рядом, не надо за руль садится. Потом эту баню из раздевалки перенесли, посиделки закончились. Хотя это было классно: выиграли, немного попарились, посидели-пообщались в нормальной обстановке, понимая, что завтра уже опять будем пахать, а сегодня можем отдохнуть. Возможно, совпадение — но как только банька закончилась, мы вылетели.

— Такой версии вылета «Торпедо» слышать еще не приходилось.

— Если серьезно, важная проблема была в том, что у других команд выросли бюджеты, а у нас остался на том же уровне. Его уже не хватало для решения серьезных задач. Да, в команде осталось много неплохих игроков. Но это как в «Спартаке» — убери одну-две шестеренки и все расстроится. Я тот чемпионат анализировал: нам в каждом матче не хватало совсем чуть-чуть, почти все матчи проиграны в один мяч при равной борьбе. И вот эти чуть-чуть могли дать Семшов и Панов, который ушли как раз перед тем сезоном. Они в любой момент могли в концовке матча сотворить чудо — и у нас уже не ноль очков, а одно. И вот таких недобранных очков у нас накопилось критически много.

Подрастали Мамаев, Луценко, но лидерами они еще быть не могли. Паша выдавал два прекрасных матча, потом был своей же бледной тенью. Это как раз то, что я говорил вначале — не все молодые ребята могут быть стабильными в таком графике.

— Вторую половину того сезона вы как раз были основным.

— Бородин травму получил. Но вообще тренеры никогда не боялись поставить меня, чтобы Диме дать отдохнуть. Самый обидный матч — когда официально вылетели, с «Динамо». Мы с ними по сути за шанс остаться в РПЛ боролись. Первый гол привезли сами себе, второй гол защитник в свои ворота забросил — и вот так весь сезон у нас было.

Getty Images

Дмитрий Бородин (справа)

— Наткнулся на интервью перед матчем с «Локо», журналист спрашивает: «В Черкизове в поединке с «Локо» ваша страсть вылилась в схватку с фанатами красно-зеленых. Они «наградили» вас «титулом», который носит у спартаковских болельщиков Валерий Газзаев». Это что — псом называли?

— Да, Кабанов-пес.

— Что за история?

— Да просто пытались провоцировать. Повернулся, а мне в бровь прилетает монета пятирублевая — хорошо так разогналась, даром, что рассечение не поставила. Ну и я в долгу не остался — помахал им в ответ.

— С чего началось-то?

— Да просто забить мне не могли. Два гола из-за офсайда отменили, еще один из-за того, что Вадик Евсеев перед голом в меня врезался — может поэтому. А, может, потому, что спартач бывший. Когда позже играл за Хабаровск во время дерби с «Лучом» из Владивостока — ребята в желтом тоже «Кабанов — пес!» орали. Ребята из Владика вообще специфичные: они же до сих пор оспаривают, что столица Дальнего Востока у них, а не в Хабаровске. Поэтому к игрокам из «СКА» всегда относились очень внимательно. Ну и начали заряжать: «Кабанов — пес». А я думаю: пес и пес. Повзрослел, наверное.

— Чуть ранее про «Торпедо» вы говорили, что вам важно было остаться в Москве — зачем же тогда потом уехали в Хабаровск?

— После вылета пришел новый человек. Не тренер имею ввиду.

— Тукманов?

— Да. Человек старой советской закалки — лучше бы в этой эпохе и остался. Любил очень на игроков ярлыки навешивать. В том числе и на меня. Я в 2006-м входил в расширенный список сборной — так что явно неплохо играл. Да и через год в первом дивизионе достойно смотрелся. Но про меня наговорили такого, что я мог только в Хабаровск уехать.

РИА Новости

Александр Тукманов (в центре)

— Что именно?

— У него есть любимая тема. Это он и про Чугайнова, и про других футболистов часто говорил — алкоголь. Иногда кажется, что он со всеми игроками сидел и сам подливал — иначе он откуда он все это знает? Видимо, его рассказы работали, потому что все мои потенциально хорошие трансферы заканчивались одинаково: мной активно интересовались, а потом тишина.

Я так понимаю, люди просто звонили прежнему руководству игрока (нормальная практика), а там такое нагородили, что в клубах думали — лучше не связываться.

— Варианты были из РПЛ?

— Да. Самое интересное, что моя трансферная цена была довольно высокая, клуб мог заработать. В итоге в СКА я ушел за 90 тысяч долларов. Я был рад — в том «Торпедо» уже не хотелось оставаться. Что в прошлом «Торпедо» поражало — на административных должностях работало человек пять. Пришло новое руководство — людей прибавилось в разы, но кто за что отвечает — непонятно было вообще. Полный хаос.

Пошли конфликты с болельщиками, чего не было никогда. Раньше наоборот — в метро здоровались, все на позитиве. Ну и логично все дошло до раскола клуба.

— Самое тяжелое, к чему пришлось привыкнуть в Хабаровске?

— К разнице во времени — тогда она была семь часов. Особенно после выездов. Прилетаешь в 10−11 утра из Москвы, где 2 ночи. Естественно многие ложились спать, отдыхали положенные восемь часов, после чего сбивали режим напрочь. Я старался подстраиваться, перебарывать себя, но после 10 таких выездов, конечно, очень тяжко.

В футбольном плане все поначалу было нормально. Но все подрубил кризис 2008-го — часть денег, которые шли на СКА, стали отдавать хоккейному «Амуру». В итоге у хоккеистов все было нормально, а у нас долги копились по зарплате за полгода.

Семью почти перестал видеть — даже когда возникал небольшой перерыв, не сгоняешь. Летом по три рейса в Москву летало — частенько билеты оставались только в бизнес-классе, по тем деньгам — 2 тысячи долларов в обе стороны. С нашими долгами — это было уже критично. Перевезти семью — тоже проблема, одни вещи таскаешь 3−4 выезда.

Но город очень красивый. Особенно утес, который на пятитысячной купюре. При мне как раз случилось масштабное наводнение, когда его затопило. На поле у нас начали кататься виндсерферы. Слава богу, я успел забрать вещи из раздевалки — только потому, что одна из лестниц шла с сопки — ее не затопило. Час там проковырялся — воды уже прилично набралось. Выбирались со стадиона уже на внедорожнике. А корреспонденты местного телевидения писали репортажи по пояс в воде.

— Самые экстремальные условия для жизни?

— Ну еще была Астрахань с +47 в тени. Там зеленый месяц — это май, дальше трава выгорает как в африканской пустыне. Поначалу было некомфортно, но потом освоился. Тяжелее было тем, кто приезжал к нам на выезд. Как-то, помню, на Кубок приехал играть ЦСКА. Пашка Мамаев форму подарил, а она недышащая вообще — не представляю, как они в этом 90 минут отбегали. Матч, естественно, начинали позже, плюс у стадиона высажены тополя — солнце сначала заходило за них, а потом уже за трибуны. Но все равно — пытка.

Хотя в Астрахани мне больше запомнилась не жара, а мошка. Когда с водохранилища в Волгограде спускают воду, в Астрахани ее уровень поднимается. Вот и идет мошка. Обычно на это не обращаешь внимания, но тут это были просто монстры. Над тобой реально висит столб насекомых — как стрелочка над игроком в FIFA. Футболист бежит — рой следом за ним. Рот открыл — килограмм мошки съел.

Местные разводили ванилин в воде, обливались им литрами. Помогало минут на 15, потом опять приходилось брызгать.

— У вас еще был переход в «Ростов». Но за команду вы не сыграли ни разу. Почему?

— Дело в том, что из Хабаровска я уехал со свиным гриппом. Лежал с воспалением легких — первую предсезонку, по сути, пропустил. А там уже Антон Амельченко уверенно застолбил первый номер. После первого круга понял, что играть в Ростове не светит — поехал в аренду в Белгород, но там порвал кресты. Восстановился быстро, вел переговоры с «Уралом», но там в последний момент все сорвалось.

— Почему?

— Когда мы договаривались, на горизонте возник вариант с Лехой Солосиным, который уже играл за «Урал». В итоге переключились на него. С ним в итоге не договорились, а я уже к тому моменту подписал контракт с «Волгарем» — они были на сборах в соседней гостинице. Там тоже строили интересную команду — мы несколько грандов РПЛ в Кубке обыграли. Но финансовый вопрос опять все испортил.

— Ваша последняя команда — «Волгомост» из ЛФЛ. Вы там отыграли три года — не верю, что не было предложений из клубов посерьезнее.

— Пытался найти команду, но, когда второй раз уходил из Хабаровска — пришлось повоевать с руководством. Мы почти год судились в палате по разрешению споров. В итоге я выиграл. Но после — просмотры были, вроде все хорошо, но видимо опять кто-то кому-то звонил и все обрывалось. Возможно, решили отомстить.

— Почему дальше решили не пробовать вернуться наверх?

— Я проходил просмотр в «Велесе», когда он был еще в ЛФЛ — отыграл пару игр на ноль. Но сейчас пошла тенденция, что вратарь должен играть ногами. От меня это требовали, а я не скажу, что это было моей коронкой. Сказал им: я же на ноль стою — что вам еще не хватает? А они: «Ну, мы бы хотели играть как «Барселона». Ну так поставьте полевого и дайте ему перчатки — посмотрим, что выйдет. В общем, я решил, что, если я даже такой команде, как «Велес» не подхожу — что я футболе-то делаю? Ушел работать тренером.

— Сразу решили, что будете тренировать?

— Случай помог. В команду из «Балашихи» набрали шестилетних малышей, а тренер ушел. А я без дела как раз сидел. Предложили — почему нет? Вот уже четыре года, как я с ними работаю — а сейчас еще и в академии «Спартака» начал.

fc-rostov.ru

— Форму поддерживаете?

— Честно говоря, времени на это остается все меньше, но все равно без этого нельзя. И организм требует, и старые амбиции можно потешить. Есть один интересный проект, в котором с удовольствием принимаю участие. Это целая серия микроматчей и турниров, объединенных под общим названием «Региональная футбольная Премьер-лига». Играются матчи разного формата от 3 на 3 без вратарей до 6 на 6. Можно выбрать что больше нравится.

Матчи очень скоротечные, два тайма по 10 минут, но уровень приличный. Там много футболистов, которые закончили карьеры, есть ребята из мини-футбола. Очень хорошая атмосфера, масса позитивных эмоций. Приятно и поиграть, и пообщаться, встретить старых знакомых. Сейчас иногда встречаю бывших футболистов, с кем по несколько лет не виделись. В общем, по-моему, отличная идея.

— Игры проходят с судьями? Есть ли какой-то регламент?

— Да, конечно. Есть арбитры, заявки, за победы начисляют очки. С одной стороны, все серьезно, с другой — все предельно просто и понятно. Этим и привлекательна данная лига.

— За счет чего существует турнир? Ведь расходы на аренду поля, экипировку достаточно большие.

— Это больше вопрос к организаторам, но насколько я знаю, турнир существует за счет продажи прав на трансляции матчей. Есть стримы, знакомые говорили мне, что видели трансляции этих игр.

— Кого из известных в прошлом игроков можно встретить на этих матчах?

— Не знаю насколько громкими будут эти имена. В основном те, кто выступал в первом дивизионе. Можно назвать, например, Романа Славнова, заставшего еще времена «Торпедо-Металлурга» и пересекавшегося в школе с братьями Березуцкими, а потом поигравшего в первом дивизионе. Играет нападающий Алексей Куценко, обладатель Кубка России в составе «Динамо» в середине 90-х. Ну и много других ребят, известных в футбольном мире.

— Матчи проходят в Москве?

— Да, пока играем только в столице. Но не исключаю, что со временем эта история приобретет федеральный масштаб. Мне кажется, такой формат был бы востребован в регионах.