Алекс: «Больше всех на бразильца был похож Дзюба»

Многие считают его лучшим бразильским легионером в истории «Спартака».

И не без оснований: он умел и обыграть, и придумать что-то оригинальное, и забить. И личностью был неординарной. Хотя титулов с красно-белыми так и не завоевал.

Сегодня 38-летний Алекс Мескини занимается… сельским хозяйством в штате Парана. О своем новом увлечении, об отношениях с Дзюбой и Карпиным, о негаснущей любви к России и «Спартаку» он с удовольствием рассказал в интервью

***

— А с кем-то из бразильцев, игравших в ваше время в «Спартаке», контакт поддерживаете? С Кариокой, Ибсоном, Моцартом, например?

— Конечно, общаемся, но довольно редко. Когда у меня был инстаграм, переписывались и обменивались фотографиями. Но когда у меня стало плохо с головой, я свой аккаунт закрыл. Все-таки хочешь не хочешь, это публичное пространство.

Я общался в соцсетях даже со спартаковскими болельщиками. Не говоря уже о футболистах — с Жано, Паршивлюком… Фамилии всех уже и не вспомню. Переписывался и с бразильцами. Но потом наши пути-дорожки разошлись, они поменяли номера телефонов, так что теперь общаемся от случая к случаю.

Знаю, что Моцарт работает главным тренером в клубе бразильской серии В CSA. Молодец, что тут скажешь!

— То есть теперь ни с кем из россиян вы не контактируете?

— Ни с кем. До последнего времени общался по WhatsApp с моим московским водителем Сергеем и одним спартаковским болельщиком, с которым давно дружу. С ними хоть как-то практиковался в русском. Но теперь потерял контакт и с ними. Не знаю, может, стоит опять открыть страничку в инстаграме?

— Какие впечатления у вас остались от двух с лишним лет, проведенных в России?

— Счастлив и горд, что судьба привела меня в вашу страну! Честное слово! Бог был очень щедр ко мне. Именно поэтому я сейчас очень скучаю по России, по Москве, по моим спартаковским партнерам, по Лужникам, по торсиде. Меня приняли там как родного.

Когда в 2016-м у меня закончился контракт с «Интером», я предпринимал попытки вернуться в Россию. Разговаривал с Валерием Карпиным, который, насколько мне известно, теперь тренирует «Ростов». Звонил Роме (Асхабадзе, бывшему генеральному директору «Спартака»). Но из этого, к сожалению, ничего не вышло.

В общем, я до сих пор влюблен в Россию. И точно бы не уехал оттуда до конца контракта, если бы не беременность жены. Она как раз тогда носила нашего второго сына. Именно поэтому в мае 2011-го я возвратился на родину.

Кто знает, возможно, однажды я вернусь в Россию, в «Спартак» в качестве тренера. Во всяком случае я этого очень хочу.

— Что вам нравилось в Москве?

— Все! Я уехал из Бразилии уже зрелым человеком, мне было 27 лет. Немного опасался неизвестности. Моему сыну Лукасу было всего два с половиной года — думал, как там у вас с медицинской помощью, с питанием. Но Москва меня поразила. Холод на улице вполне компенсировался теплом сердец москвичей. И такое отношение к себе я чувствовал по всей вашей стране, даже со стороны людей, которые в провинции живут очень плохо, бедно.

— А что для вас в России было самым трудным?

— Я был готов стоически перенести период адаптации, то, что у вас совсем не так, как в Бразилии. Поначалу, естественно, были проблемы с коммуникацией, ведь русский совсем не похож на португальский. Но меня это даже как-то раззадорило, побудило зазубрить несколько слов еще до того, как я начал учить язык системно. Помню, все мне старались помочь, радовались моим первым успехам.

На первых порах было очень холодно, ведь мне приходилось зашнуровывать бутсы и выходить на тренировку в 15, 17 градусов мороза. Чувствовалась и разность часовых поясов. Но ничего — со временем ко всему привык.

— Вы упомянули тогдашнего генерального директора «Спартака» Карпина. Как вы к нему относились — как к профессионалу и человеку?

— Это один из лучших людей, с кем свела меня судьба в России. Он-то, возможно, больше всех остальных помог мне в самое трудное время. Конечно, мне повезло, что Карпин, главный тренер Микаэль Лаудруп и наш специалист по физподготовке говорили по-испански. Это упрощало общение.

Кроме того, я сразу понял, что Валерий — лидер по натуре. Он легко мог мобилизовать футболистов в любой обстановке. Умел не только находить понимание в общении с людьми, но и спрашивать с них. Постоянно помогал мне, поддерживал, успокаивал. Я у него многому научился и до сих пор отношусь к нему с восхищением, как к старшему брату. Мне бы очень хотелось еще не раз с ним в жизни пересечься.

— А кто был самым симпатичным, дружелюбным среди спартаковских футболистов?

— Таких было несколько. Дикань, Паршивлюк, Иван Саенко… Боюсь кого-то забыть, поэтому не буду называть всех. У нас была очень дружная команда. Я ведь приехал из другой, совсем далекой страны, с другим менталитетом, но мы умели находить общий язык даже не на уровне слов, а на уровне подсознания, каких-то житейских мелочей. Мне все это, повторяю, очень помогло.

— А самым талантливым?

— Трудно сказать. Ведь в игре важен не только талант, но и труд, мотивация. Когда я играл, в России был лимит на легионеров «6+5». Не знаю, хорошо это или плохо. Но было очевидно, что некоторые способные, одаренные ребята не проходили в основной состав из-за этих ограничений. В связи с этим кто-то поглядывал на нас, иностранцев, с завистью, со злобой: мы, мол, занимаем их место. Но такое происходит не только в России.

С другой стороны, Дзюба, к примеру, всегда хорошо ко мне относился. С ним легко было и тренироваться, и играть. Он безусловно талантливый футболист, но с ленцой. Поэтому Карпин и тренеры и спрашивали с него со всей строгостью, гоняли по полной. Теперь, смотрю, он капитан сборной России — значит, все это было не зря.

Ко всему прочему, Дзюба всегда был веселым парнем, шутником, «прикольщиком». А это, извините, не совсем типично для русских. Во всяком случае в понимании бразильцев. Ведь мы считаем ваших соотечественников закрытыми, суровыми людьми. Когда двое русских разговаривают друг с другом, нам порой кажется, что они вот-вот подерутся. (Смеется.) Я разубедился в этом только тогда, когда стал сам немного говорить по-русски.

В этом смысле Дзюба больше других был похож на бразильцев. У нас в порядке вещей на тренировке веселиться, подтрунивать над кем-то. Он это делал с необыкновенной легкостью.

— Вы могли бы сравнить спартаковских фанатов с торсидой какого-нибудь бразильского клуба?

— «Коринтианс». Они такие же сумасшедшие. К сожалению, мне со «Спартаком» не удалось выиграть ни одного титула… Но и так ясно, что это колоссальная армия поддержки. Как страстно они болеют, гонят команду в атаку, поют песни на трибунах!

Я почти никакой разницы между спартаковской и бразильской торсидой не обнаружил, и это немного удивило меня. Думал, что так, как в Бразилии, где все дышит футболом, не болеют нигде.

Да и народу на трибунах собиралось немало, по 20−25 тысяч на каждой игре. Нас очень здорово поддерживали в мой первый год в «Спартаке», когда мы боролись за чемпионство.

— Что у вас дома напоминает о годах, проведенных в России?

— Сувениры, матрешки, футболки, какие-то памятные призы. Мои племянницы, когда приезжают в гости, всегда играют с матрешками.

— Футболки — спартаковские?

— Не только. Ведь я же обменивался майками с футболистами других клубов. В моей коллекции есть футболки Вагнера Лав и Даниэла Карвалью из ЦСКА, Гилерме из «Локомотива», многих-многих других. Я и имен-то их уже не помню. После матчей почти всегда были желающие поменяться со мной майками. Ко мне многие относились с уважением.

— Если вам когда-то посчастливится снова приехать в Россию, что сделаете в первую очередь?

— Заглянул бы в жилые комплексы «Алые паруса» и «Росинка» в Москве, где когда-то проживал. Обязательно сходил бы на Красную площадь. С удовольствием бы съездил на тренировочную базу «Спартака» и на его новый стадион. Это обязательная программа.

Ну и, конечно, хотел бы встретиться с Сергеем, моим водителем, о котором я уже говорил.

Не отказался бы посетить в благотворительных целях какое-нибудь заведение, где людям очень нужна помощь.

Не поверите, как мне хочется еще раз побывать в России! Если не удастся съездить к вам по работе, то полечу туда отдохнуть. К сожалению, по разным причинам мне не удалось сделать это во время чемпионата мира 2018 года.

— Вы следили за трансляциями с этого турнира?

— Целыми днями. У нашего SportTV была своя студия на Красной площади — и это был особенный ностальгический момент.

Когда я в свое время вернулся из России в Бразилию, многие меня спрашивали о вашей стране, справится ли она с проведением мирового первенства. Я отвечал: не сомневаюсь. И убедился, что был прав, когда увидел новые арены, построенные к чемпионату.

Думаю, и людям в России жить стало комфортнее, потому что к ЧМ-2018 улучшили самую разную инфраструктуру, не только футбольную.

Кстати, многие мои знакомые, побывавшие в России во время чемпионата мира, тепло отзывались о ваших людях, говорили об их гостеприимстве. Ничего странного: Москва — один из лучших городов мира. Да и Санкт-Петербург тоже. Это была хорошая идея — провести чемпионат в России.

***