Соболев — сибирский характер «Спартака». Большое интервью о жизни

Александр Соболев — молодая звезда «Спартака». На поле он забивает мячи и заслуживает вызова в сборную, а в обычной жизни ходит сниматься к блогерам, дружит с Кокориными, но не выглядит как человек, которого слава может сбить с ног.

В этом интервью Александр будет отвечать на на разные вопросы от игроков «Спартака», болельщиков и парней из «Амкала», а также поднимет важную проблему русского футбола.

— Как думаешь, про что тебя спросят игроки «Спартака»?
— Про ногу или про зубы (смеется).

— Тогда вопрос от Джикии и Бакаева: Когда воспользуешься услугами стоматолога?
— Когда Георгий скинет до 85 — сразу пойду к стоматологу. Честно, пора уже. Но сейчас идет сезон, а я знаю, что брекеты — это болезненно в первые 2−3 недели. Ты плохо спишь, это может мешать тренироваться. Поэтому пока на паузе.

— В общем, ходить белозубым и глянцевым для тебя не важно?
— Было бы важно — уже сделал бы.

— Как чемпионство выиграете — сделаешь?
— Давай так, да.

— Почему именно с Джикией быстро сдружились?
— Да я со всеми в хороших отношениях. Просто когда пришел в команду — он сразу поддержал. На правах капитана все время подсказывал — где, что и как, за что штрафы. Поэтому стал с ним быстрее общаться.

— У тебя какой максимальный штраф и за что?
— 100 евро. У нас, когда на процедурах лежишь, нельзя пользоваться телефоном, а хочется. И, бывает, в эти 30−40 минут достаешь трубку — за это штраф.

— У вас кто-то «стучит» Тедеско, что ли?
— Не, просто каждый может сказать: «Вот ты проштрафился». Тем более эти деньги потом идут на какую-то благотворительность, так что все нормально.

— Так, вопрос от Кокорина. Здравствуйте, Александр. Скажите, пожалуйста, а правда, что вас считают самым негативным в команде?
— Ну нет. Ты посмотри на его выражение лица. Мне кажется, это он в команде самый негативный. Правда, посмотрите на него.

— Кокорин говорит, что ты вечно на все жалуешься и постоянно ворчишь.
— Да я спокойный. Да, в Сounter Strike могу что-нибудь сказать, но и мне тоже там пихают.

— Ты выплатил деньги Кокорину за «Порше», который купил у него?
— Да. Особо на нем, правда, не езжу — негде. Так, бывает, прокачусь изредка. В основном, стоит в паркинге.

— Крал взял себе «Ламбу» и сказал: «Мне нужна дорогая машина для того, чтобы показать молодым людям — тренируйтесь, и у вас когда-нибудь будет такая же». А зачем тебе «Порше»?
— Просто всегда хотел такую. С детства любил «Need for speed», все эти быстрые, крутые тачки. Хотел понять ощущения в такой мощной машине. Была мечта. Исполнилась.

— И стоит того?
— Тебя впечатывает в сиденье — как будто в самолете. Очень круто, что тут говорить.

— У Кокорина недавно спросили: «Кем бы ты хотел себя видеть лет через 10?». Он ответил: «Лежать на Мальдивах на пляже». Ты тоже мечтаешь вести красивую жизнь напоказ?
— Не знаю. Я спокойно к этому отношусь. Специально ничего такого не делаю, не покупаю дорогого.

— Помимо вас с Кокориным, в «Спартаке» минимум еще 2 сильных нападающих. Понсе забивает постоянно, Ларссон тоже.
— Сейчас они забивают, а 5 туров назад я забивал. Чем сильнее нападающие: Понсе, Ларссон, я, Кокора — тем выше конкуренция. Тедеско к тому же не называет состав за неделю, как некоторые тренеры. В «Спартаке» мы узнаем его за час до игры. И все хотят играть, поэтому злые в футбольном плане. Все тренируются в полную, доказывают: в этом матче должен играть я. И это супер. Когда такая конкуренция, намного быстрее и сильнее прибавляешь.

Александр Мысякин, Sport24

— Ты не из тех, кто скажет тренеру: «Я хочу играть 90 минут. Если нет — то…»
— Конечно, я хочу играть 90 минут. Но если тренер дал мне в конкретном матче 5 минут, их надо отработать так, чтобы в следующем он дал 10. Поэтому вообще никаких обид нет. Тем более что в атаке у нас все ребята классные. Даже после тренировки можем остаться вчетвером, побить по воротам.

— Назови три отличия нынешнего «Спартака» от прошлогоднего.
— В том сезоне мы как играли? Условно, пропускаем от «Тамбова», и уже в голове мысли: «Теперь надо забивать два, но как мы это сделаем?» А в этом, если пропускаем от «Тулы», я на 200% уверен, что мы забьем два и выиграем. Появляется менталитет победителя. Дальше: у нас уже освоились иностранцы. Те же Понсе и Ларссон понимают какие-то моменты на русском языке, стало проще. Ну и третий момент — настрой. В прошлом сезоне, честно, мы ждали, когда он, наконец, закончится. Чтобы быстрее начать новый.

— Во время неудачной серии в команде были разговоры, что могут убрать Тедеско?
— Мы эту тему вообще не обсуждали. Я и сейчас не знаю, продлил он контракт или нет.

— Пока нет. Но тебе важно, чтобы «Спартак» тренировал именно Тедеско?
— Думаю, да. Сейчас мы идем здорово, зачем что-то менять? Тедеско — отличный мотиватор, мне также нравится, как он тактически выстраивает игру. Лично я прекрасно понимаю, что мне делать на поле, куда и когда бежать. В команде крутая дисциплина. У Тедеско даже минута опоздания невозможна. Если завтрак в 9:30, зайти на него надо максимум в 9:29. Опоздал — штраф. Все четко. А еще мне кажется, что он никогда не кричит на игроков. Если только в игре, но точно не на тренировках.

— На карточки получает за крик. Это раздражает?
— Ну вообще когда он красные получает, потом без него хуже, это тоже сказывается. Но если в целом, когда тренер кричит на бровке при полном стадионе, то ты все равно ничего не слышишь, как бы он ни проявлял свои эмоции.

— Если Тедеско уйдет, расстроишься?
— Конечно. Но так же я расстроюсь, если уйдет, допустим, Понсе. Потому что он хороший футболист: помогает, забивает. Если мы хотим чего-то добиться, желательно, чтобы в «Спартаке» остались те, кто сейчас есть. А еще Тедеско как человек очень хороший. Если со мной что-то случится, знаю, он всегда поможет. Важно, чтобы тренер был не просто тренером.

— Ты дважды общался с Тедеско лично. О чем?
— Это было после трагедии, которая у меня произошла. Мы долго разговаривали. Он сказал: «Все хорошо. Мы поддержим, работай. Если что-то нужно, я всегда на связи, в любой момент. Надо уехать — говори мне, я всегда пойду навстречу».

— Помнишь последний разговор с мамой?
— Это было, когда не вызвали меня в сборную. Она позвонила: «Ничего страшного, не переживай. Все наладится. Я сейчас в магазине, куплю еду в горы, и мы пошли». Это был наш последний разговор.

— Она ведь постоянно ходила в походы.
— Да. Каждый месяц на 2−3 дня могла уйти. Ей в горах нравилось. Все время звала нас с папой. Но мы не любители походов, палаток. В последний раз перед походом на гору Белуху она с кем-то познакомилась, получилась туристическая группа, в которой были и профессионалы. Они прямо полноценное восхождение делали, поднимались с тросами. А мама с подругами и детьми должна была остаться внизу на 2−3 дня. Она же любитель, просто ходила в хорошие, красивые места, смотрела на природу. И вот когда та группа пришла, все и произошло.

— Я слышал, у твоей мамы и до этого были проблемы. Но явных проблем с сердцем не находили.
— Да, были признаки. Она в обморок падала, но сначала никто не мог ничего найти. Потом вроде обнаружили причину. Сказали, что надо постоянно проверяться. Но она не делала этого, видимо. При этом мама никому не говорила о своем состоянии. Как ни спросишь, «все хорошо». Если бы я как-то смог уговорить ее поехать в Москву на обследование, вероятно, это можно было предотвратить. Но она же говорила, что все хорошо…

— Мама ведь всегда занималась спортом?
— Да, она создала группу по гимнастике в бассейне. У меня и папа — кандидат в мастера спорта по гимнастике, по борьбе. Но он все бросил. Говорит, никто не подсказал, куда двигаться дальше. В 23 года пошел играть в футбол на любительском уровне. Все время брал меня с собой.

— Генетика, получается, сильная, спортивная?
— Возможно, это помогает. Но если сравнивать тело папы и мое, думаю, что у него в два раза интереснее. Он до сих пор сухой такой, с кубиками. Хотя ничего не делает из физических упражнений, просто как в 15−16 лет закачался, так и осталось.

— В футбол он тебя привел?
— Да, они там собирались на коробке, а я все время с ними. Хоть мне тогда 5−6 лет было, по мячу толком не попадал. Бывало, пару раз за игру пас дадут. Потом, лет в 10, когда они на КФК играли, я приходил на тренировки, работал с мужиками. Не сильно получалось. Но папа всегда с собой брал.

— У тебя ж папа — еще молодой парень.
— Да, 43 года.

— Его не тянет в Москву?
— Если сестра поступит в Питер или Москву, он там вообще один останется. У него сестра, папа, мама — все уехали в Геленджик жить. Что ему в Барнауле одному делать? Там видно будет. Может, в Москву поедет. Может, в Геленджик. Не знаю, чего он хочет.

— Барнаул и Москва по уровню жизни — как разные страны?
— Ресторанов в Москве больше, а вот в уровне жизни нет колоссальной разницы. Дороги нормальные, есть куда сходить, торговые центры, все есть. Если особо не заморачиваться, Барнаул — нормальный, небольшой город, можно спокойно жить.

— Тебя не удивляет, почему именно в Барнауле в последнее время появилось столько спортсменов — ты, Ерохин, Шубенков…
— А что там еще делать в Барнауле, если не спортом заниматься? Там у людей зарплаты по 15 тысяч, по 7. Может, это и закаляет? У тебя ничего нет, и ты хочешь чего-то добиться. Плюс характер такой сибирский, неуступчивый. Там зимы холодные — тяжело. Минус 30, сугробы по пояс, но ты играешь в футбол, надеваешь пакеты на ноги, двое штанов, три кофты, двое перчаток — и выходишь.

— Правда, что твои родители заплатили 200 тысяч, чтобы ты мог играть в «Томске»?
— Да, «Динамо» просто так не отпускало. А в Томске говорили: «Мы заплатить не можем, но взять тебя хотим». Тогда уже мои родители сказали: «Давайте мы заплатим, если вы подпишете контракт». У них было немного накопленных денег, плюс заняли еще у знакомых и друзей.

— А зарплату какую в Томске давали?
— 13 тысяч рублей, хотя родители заплатили Барнаулу 200. Я вообще хотел поднять тему компенсаций. Вот я сейчас перешел в «Спартак». «Динамо Барнаул» получило за этот переход условно 20 миллионов рублей. А за что? Все соревнования, бутсы, мячи, аренду зала — все оплачивали родители. За что они получили деньги? За то, что меня воспитали? Но кто меня воспитал? Меня воспитали тренер и родители. За это им огромная благодарность от меня. Единственное, за что городу спасибо, они предоставляли искусственное поле, которое там постелили. За что еще?

РИА Новости

— За то, что обеспечивали бесплатными занятиями спортом, инвентарем.
— Ага. Только сейчас мне звонит тренер, который вел меня с детства, и говорит: «У нас закончились мячи. Вышли, пожалуйста». Я выслал. И точно так же в детстве мячи высылали Яркин, Щербаков, Старков — пацаны, которые в свое время там играли. Повторю: аренду залов, экипировку, игровую форму, бутсы — все это оплачивали родители. Соревнования, проживание, питание, поезд, самолет — тоже родители. У меня была ситуация, когда у родителей одного парня не было денег — и все скидывались, чтобы ему оплатить поездку в Новороссийск на турнир. Это стоило примерно 30 тысяч. Такие клубы, как «Спартак», «Краснодар», они дают детям все условия. А какие условия создавало и создает «Динамо» Барнаул?

— Так если Барнаул получил от тебя условные 20 миллионов, то теперь закупит и мячи, и все остальное.
— Ну и почему тогда тренер две недели назад опять звонит мне и говорит: «У нас мячи рвутся, нет мячей». И я отправляю 20 штук. На что тогда идут деньги, если у них нет мячей?

— Думаешь, деньги не доходят до детей?
— Наверное. Возможно, их получает главная команда, которая играет во второй лиге. А у детей — вы же знаете — там каждые полгода нужна новая экипировка, каждые 3−4 месяца новые бутсы. Опять же соревнования. Поехал из Барнаула до Новосибирска 200 километров — 15 тысяч отдай, полетел до Новороссийска — еще 15 тысяч. Постоянно так. Тогда я спрошу: а что делает для детей клуб? За что ему должны выплатить деньги? Если даже тренерам мы скидывались (и сейчас родители скидываются), чтобы какая-то зарплата у них была. Вот тренеру и перечисляйте.

— Но все-таки тебе платили деньги в Барнауле. Пусть и за деньги родителей, но отправили в Томск.
— Ага, только когда я с Томском еще контракт не подписал, мне «Динамо» Барнаул предлагало контракт на 5 лет за 7 тысяч рублей в месяц. Если бы я у них остался, то уже навсегда. Тогда мой трансфер родители бы уже не выкупили. А ведь многие тогда этот контракт подписали. Тем более, 7 тысяч для меня в 16−17 лет были нормальными деньгами. Помню еще, с папой из-за этого ругался. Он говорил: «Ни в коем случае ты это не подпишешь». Меня даже выгоняли из «Динамо» из-за того, что я не подписывал этот контракт. Сейчас же молодые просто играют во второй лиге и не могут уйти бесплатно.

— Даже если ты 200 тысяч дашь — уход не прокатит?
— Уже да. Так они делают.

— То есть, если бы ты не ушел в «Томск», то…
— Подписал бы с «Динамо» Барнаул на эти 7 тысяч, остался бы там и закончил с футболом. Тем более, что с Томском все было на грани. Я потренировался там, потом заболел. Уехал в больницу, потом после больницы еще две недели отлежал. Вернулся — через два дня игра. Я отыграл, меня взяли. Хотя тренер уже говорил так: «Если хочешь, приезжай». Я говорю: останься я тогда в «Динамо», вылезти оттуда было бы уже без шансов.

— Зато теперь забиваешь за сборную. Какие чувства были после первого гола?
— Вообще никаких эмоций. Приехал на базу, лег спать. Товарищеская игра же. Точнее, не товарищеская, а контрольная (улыбается). К тому же 1:2 проиграли, эмоций особо не было. Понимаю, что этот гол вообще ничего не значит — нужно работать дальше и показывать себя.

— Говорят, в сборной ты чуть ли не единственный, кто может отвечать на подколы Дзюбы. Он, например, скажет, что у тебя кривые зубы, а ты ответишь…
— «Зато у меня голова на месте». Я за такую форму общения. Когда шуткой отвечаешь на шутку, и все смеются.

— Почему ты ушел от конфликта с Дзюбой? Понимаешь, какой мог быть хайп на вашем противостоянии?
— Мое дело — играть в футбол. Мечта любого — играть в сборной. Да и конфликта как такового не было. Спокойно созвонились, решили этот вопрос.

— Теперь вас можно назвать друзьями?
— Друзьями, наверное, нет. У меня в принципе близких друзей очень мало. Чтобы стать другом, нужно пообщаться побольше.

rfs.ru

— Но вы в ФИФу же играете. Что за тема с 580 000 отжиманий?
— Там в итоге было уже миллион отжиманий. Как это получилось: начинали с 20 отжиманий, проиграл — отыгрывай 40, дальше — 80, в итоге до миллиона. Он мне очень много раз подряд проиграл. Причем я-то за «Спартак» играл, а он за Францию. В ФИФе ж нет «Зенита».

— Дзюба такой слабый?
— Примерно одного уровня со всеми. Но у футбика в России нет шансов обыграть меня в ФИФу. В Самаре, помню, все тоже грозились: «Я тебя обыграю». А я отвечал: «Шансов — нет». Так же было и с Дзюбой.

— Но у тебя изменилось к нему отношение? Раньше в тусовке говорили: «Вот, Соболев не любит Дзюбу».
— Да хватит уже. Я же играл в Самаре, когда меня первый раз вызвали — мы нормально пообщались. В аэропорту еще сидели, ждали рейс, пили кофе. И сейчас в сборной нормально общаемся. Не было какого-то глобального конфликта.

— Представь, что ты, условно, капитан «Урала». В какой-то момент игрок, который должен перейти в ваш клуб, говорит: «Я к Соболеву холодно отношусь». Вот ты бы хотел, чтобы тренер «Урала» публично заставил пацана позвонить тебе?
— Никто не говорил, что нужно позвонить Дзюбе. Станислав Саламович просто сказал, что нужно этот конфликт уладить, что самое верное решение созвониться и пообщаться. Я уже понял для себя, что не нужно публично что-то высказывать, если есть какие-то претензии к человеку. Есть телефон — набрал и решил.

— Ты всегда говорил, что ты и Дзюба — два абсолютно разных нападающих, у вас разные качества. Назови главные отличия.
— Он по большей части играет в штрафной. Хотя в принципе я то же самое делаю. Но если взять мой гол «Ахмату», мне кажется — не в обиду Дзюбе — он так не сможет. Шутка, конечно. Мы отличаемся, это видно. Я просто не могу прямо по пунктам сказать, в чем. Думаю, он более мощный, а я потехничнее.

— Думаешь, ты техничнее Дзюбы?
— Наверное, да.

— А вот Артем Ребров намекает, что ты мяч коленями ведешь. Вот его вопрос: «Саша, на тренировках совсем мне забить не можешь, а в игре такие классные голы кладешь. Как у тебя это получается?»
— Не трачу патроны понапрасну. Все на игру оставляю. А Артем у нас, наоборот, на тренировках все ловит, а с «Енисеем» вышел и пропустил.

— Кто для тебя сейчас главный конкурент в борьбе за золото? «Зенит» или ЦСКА?
— Там и «Локомотив», и «Краснодар» есть. Тот же «Сочи» может зацепиться — почему нет?! «Лестер» же выиграл в АПЛ в свое время. В РПЛ тоже может быть все что угодно. Чемпионом станет тот, кто стабильно проведет весь сезон.

— Ты никогда не скрывал, что в детстве не болел за «Спартак». А за кого?
— Да ни за кого. Все равно было. «Спартак», «Зенит», «Локомотив», кто в еврокубках играл, за них болел. Как не переживать за нашу команду? И за ЦСКА тоже болею, когда они в Европе играют, даже несмотря на то, что с ними у «Спартака» на 100 процентов главное противостояние.

— А как же «Зенит»? Они ведь называют матч со «Спартаком» главным в России.
— Нет, «Зенит» — это просто большой матч, а с ЦСКА — настоящее дерби.

— Давай о других чемпионатах. Сейчас все радуются, что уехал Миранчук. Но он не играет. Головина уже два года не слышно, не видно. Тебе не кажется, что вся эта тема с отъездом в Европу очень сильно перегрета?
— Нет. Потому что получается, что ты постоянно в России, варишься здесь. И если в РПЛ звезда условно Соболев, то там — Месси. Есть же разница! Поэтому все и хотят поиграть с этими звездами. Мне кажется, если ты уедешь в Европу, тебе будет легче вернуться, если не пойдет. А если останешься, получить новый шанс на отъезд в Европу будет сложнее. Мне кажется, что там другой уровень футбола, да и просто классно там. У меня нет такой цели, чтобы, скажем, черед три года обязательно уехать. Но если когда-то сложится, я попробую.

— Ты детстве больше за иностранными чемпионатами следил?
— Да. Когда в «Реале» Фигу был — за него болел, потом за «Интер». Еще нравились Дрогба, Джерард, Кака. У меня была майка «Челси» Дрогба с 9 номером, на рынке покупали. Он много забивал, причем, важные голы. В детстве для меня Дрогба был номером один.

— А Фигу?
— Я играл в ФИФА 2002. Помню «Фигу, Фигу, Фигу» — а я его в глаза не видел, в ФИФА графика тогда ужасная была. Мне потом показали его фотографию, и говорят: «Вот он». А я отвечаю: «Не, это не он».

— Кстати, тебе ФИФА-21 нравится?
— Больше, чем 20-я. Но эта несуразица, когда через 10 рикошетов на 90-й минуте пропускаешь, это прям никуда не годится. Я хоть и выиграл 21 матч из 30 в Weekend-лиге, играть больше не хочется.

— Можешь психануть?
— Был случай, когда играл в Барнауле в отпуске — открыл окно и выкинул джойстик. Потом сразу оделся, поехал за новым и продолжил играть. Вообще ФИФА — зло. Я всем советую просто удалить эту игру.

— Сейчас немножко о блогерах и «Амкале», где я играю. Вот вопрос от Артема Нечаева. «Александр, вы интересуетесь футбольным клубом «Амкал». Очень бы хотелось узнать топ-3 любимых амкаловца, а также топ-3 нелюбимых амкаловца. Понятное дело, вы скажете, что любите всех и ненависти ни к кому не испытываете, но все же: к кому наименьшая любовь из всех? Трех человек назовите. А еще — любимую позу в сексе, пожалуйста.
— Ха-ха-ха. Если про «Амкал», то мне нравится, как на камеру ведут себя Герман, Нечай Федос. А из нелюбимых, наверное, Чужой. Все время что-то рассказывает, кричит, ругается, недоволен чем-то. А так все классные ребята.

— Кто тебе больше нравится: «Амкал» или «2DROTS»?
— Конечно, в «Амкале» народа больше, больше роликов. А так и те, и те нравятся. Не знаю, есть там конкуренция или нет.

— Ты и тем, и другим прогорал в челлендже.
— Слушай, я прихожу туда не выигрывать, а просто хорошо провести время, посмеяться. Тем более, я вам подачи делал все пять в голову, а вы — ужасно.

— В каких челленджах тебе было бы интересно поучаствовать?
— Когда 20 ударов — не знаю, кто это придумал — прикольно. Штрафные на стрижку — тоже можно было бы.

— То есть, постригся бы или вышел на матч «Спартака» с фиолетовыми волосами?
— Если бы проиграл — да. Почему нет?

— В «Спартаке» нормально к этому относятся? Ты идешь к блогерам, тебе не говорят: «Саня, чего ты там через себя не попал?»
— Наоборот, все потом обсуждают: мол, кому ты вообще проиграл? Шутят все. Нормально.

— Ну и вернемся к вопросу Нечая: какая любимая поза в сексе?
— Без комментариев. У меня еще ни разу просто не было, не могу сказать.

— У нас есть еще вопрос от фанатов — от Валерия Бевза, заводящего: «Саш, почему-то у нас про благотворительность не принято говорить, все стесняются помогать кому-либо. Во время первого карантина, связанного с пандемией, вы с Георгием Джикией приезжали к нам в штаб волонтеров-болельщиков и привозили пакеты с едой, помогали формировать их для ветеранов «Спартака». Ты участвуешь еще в каких-то социальных, благотворительных проектах?»
— Конечно, я помогаю, но не люблю об этом говорить. Рассказал — значит, ты сделал это для того, чтобы все увидели, типа хайп. Поэтому лучше делать спокойно, в тишине.

— А если бы мог помочь кому-то в российском футболе и что-то изменить, что бы сделал?
— Скажу только одно, про детей. Хочу, чтобы каждому ребенку в нашей стране хотя бы предоставлялся шанс проявить себя. В любой сфере. Дальше все зависит от него, как он этим воспользуется. Но хотя бы шанс дети получить должны.