«Романцев ловит рыбу, к нему идет медведь, а охранники стреляют через реку!» Эпическое интервью с Александром Хаджи

Матч ТВ 220 0 Автор: Евгений Дзичковский - 22 августа 2019

В интервью:

  • забастовщик Скала

  • непонятный Черчесов
  • Карпин-разрушитель
  • Лю и тараканы
  • Есауленко и кресло
  • Бесков и шампанское
  • Хохочущий Старостин

Такого вы еще не читали.

Пригородное кафе, в котором мы собрались пообщаться, оказалось закрыто на спецобслуживание. Сами виноваты — Курбан-байрам в Подмосковье надо учитывать.

— А поехали ко мне на дачу, — предложил Хаджи. — Тут недалеко, пять минут. В конце 80-х «Спартаку» решили выделить землю. Послали начальника команды Жиляева выбирать участок. Нет бы у водоема найти — он на болоте присмотрел. Ничего, осушили, обжились. Вот Черенкова дача, Романцева бывший дом, забор к забору с моим — Старостина участок, его внучатая племянница тут живет. Все в одном переулке, я за главного. Потому и водонапорная башня на моем участке, не удивляйся.

Не удивился, хотя не видел такого раньше. Посреди газона — аккуратная, обшитая профнастилом водокачка. Подумаешь. То ли дело рассказы человека, проработавшего в «Спартаке» 26 лет.

— Как перестроились с хлопот на безработицу?

— Ну, как — операцию на сердце пришлось делать восемь лет назад. Резко поменялся жизненный ритм, не знал куда себя деть. Погрузился в дачное. Другие команды звали — не пошел.

— Московские?

— И они тоже. Но как после «Спартака» куда-то пойти?

— Романцев пошел.

— И что? Говорил ему — ничего хорошего не будет. Ему вообще никуда нельзя, кроме «Спартака», но Заварзин с Павловым подбили. В «Динамо», по сути, обманули человека: обещали одно, а на деле привезли двадцать полубольных, включая португальцев. Хотя Иваныч просил лишь пять своих. Мы со Скалой в ту пору тоже в Турции на сборах были, все видел.

— С какими чувствами вспоминаете итальянца?

— Мужик-то хороший, но ошибка та же, что у Старкова, — помощники. Ребята обоих резко невзлюбили. И Клесова, и итальянца по физподготовке. А тут еще Скала задумал на линейную защиту переходить. Получился смех. Выстраивается команда, в которой кого только не было, настоящий сброд, — итальянец начинает рассказывать. Один переводчик переводит, второй… Пока закончат, все уже забыли начало. Я слушал-слушал — засмеялся. Скала спрашивает: «Что смешного?». — «Сейчас ваша линия, — отвечаю, — порвется в лоскуты. Вот стоит Данишевский — он и порвет». — «Не может быть, я же им все объяснил».

Начинается двустронка. И любимец Червиченко, быстрый, как паровоз, с ходу забивает штук пять. Все эти Йенчи, Петковичи — я их задом вперед обгонял, какая там линия? Потом сказал Скале: «Мистер, а нельзя все до тренировки рассказать и на доске нарисовать? Они же ни черта не поняли!»

Главным для иностранцев было, чтобы деньги вовремя пришли. Доходило до забастовок. Сидим на сборах под Валенсией. Утром прибегает второй тренер: «Александр, на тренировку не пойдем, — зарплату недодали». Причем Скала и этот кричат, а еще один итальянец молчит. Звоню в Москву, выясняется: ошиблись. Третьему заплатили больше, первым двум меньше, общая сумма та же. Втолковал им, они на своего как налетят: «Чего воды в рот набрал?!». А чего ему шуметь? Тысяч шесть долларов лишних капнуло — и нормально.

Невио Скала / Фото: © Global Look Press

— На стадион ходите в свои 73?

— Нет. Болельщики сразу налетят, как да что, не будешь же клуб обгаживать? Я и так в интервью по Карпину прошелся. Всех разогнал — нельзя так поступать. Уволил тех, с кем работал и кто много чего выиграл. Преданнейшие «Спартаку» люди, качества которых он отлично знал. И первым убрал оператора Святкина, божьего человека. Спрашиваю: «Зачем, Валера?» — «Нам это не нужно». Как не нужно? И даже если тебе лично не нужно, отнесись к человеку по-другому, пусть занимается архивом, видеотекой, монтирует что-нибудь.

— Взяли на его место кого-то?

— Никого, они этим не занимались! Потеряли Святкина, и все. Славу Зинченко тоже Карпин убрал. Знаете, почему? Приходит ко мне и говорит: «Твой сапожник больше бухгалтера получает». — «Во-первых, не сапожник, а мастер по ремонту обуви. Причем заслуженный, ему Романцев такое звание присвоил. Во-вторых, у него два высших образования. То, что делает бухгалтер, Слава тоже сможет. А сумеет ли бухгалтер заменить Славу, сильно сомневаюсь».

Играли Лигу чемпионов где-то в Польше. У Ледяхова подошва оторвалась. Славка за 10 минут, в полумраке, в уголке, пришил идеально. А это ведь не просто пристрочил, и все. Надо, чтобы не терло, не давило. Таких случаев было много.

— Действительно большие деньги получал?

— По тем временам — тысяч 80. С утра до ночи сидел на базе. Да и не сам же он себе такой оклад выписал. Романцев с Червиченко ставку ввели, сравнив с другими командами.

— Расставаясь с людьми, Карпин экономил или самоутверждался?

— Не могу сказать. Но штат после этого только вырос. Когда-то нас семь человек работало в клубе. Потом одних бухгалтеров стало с десяток. Главный, старший, младший, юристов человек пять, маркетинг, пиар… Как им Славка мог помешать? Он же еще и хранителем традиций был, почти талисманом. Когда надо было команду развеселить, такое вытворял!

Провожали Аленичева в итальянском ресторане на Водоотводном канале. Выходим покурить — посреди канала фонтан бьет. «Славка, сплаваешь к нему?» — «Не-е, холодновато». Аленичев: «А за деньги?» — «Сколько?» — «Пятьсот долларов». Тут же раздевается, прыг, и поплыл. Народу сбежалось! Центр Москвы! Водитель автобуса Коля Дорошин и тренер вратарей Юра Дарвин услышали сумму: «Мы за такие деньги тоже готовы!». Менеджер ресторана приволок халат, шампунь, полотенце. Отвели Славку в душ, помыли, рюмку налили. Народ с ним вовсю фотографировался.

Другой случай — были на сборах в швейцарском Люцерне. Вижу, ребята грустные, надо развеселить. Рядом большое озеро с пристанью. «Что, Слава, готов?» Поторговался, команда сбросилась, нырнул, поплыл. Вода холоднющая! А я перед этим его предупредил: «Видишь, знак висит? За купание могут оштрафовать».

И точно, подъезжает полиция. «Все, Слава, 500 франков получил, столько же за штраф отдашь. Выйдешь в ноль». Тот струхнул, но это были инкассаторы. Деньги с парковки забрали, посмотрели: русский зимой купается, обычные дела. И уехали.

Дмитрий Аленичев / Фото: © РИА Новости / Алексей Филиппов

— Чем Зинченко сейчас занимается?

— Работал с Аленичевым в Туле, теперь назад в «Спартак» просится. Живет рядом с Тарасовкой, вчера звонил: «Папуль, вроде обещали». Это он меня так называет — Папуля. Ребята не против, работа у Славки нужная. «Возвращайся, если возьмут, — говорю ему, — только проси, чтобы тебе комнату твою со станками вернули».

Врачей Карпин тоже всех разогнал. Меня последнего уволил. Сверху намекнули: надо писать заявление. «Да я и сам уйду, работать невозможно». Дошло до того, что просили делом не заниматься, а бумаги подписывать.

— Это как?

— Был вылет во Владивосток. Договорился с авиакомпанией, которая нам десять лет перелеты организовывала. При этом всегда проверял еще несколько перевозчиков, чтобы «Спартак» получал самый удобный борт и лучшие цены. Теперь же услышал: «Не надо, обманут». Подождите, вот «боинг», все подтверждено. Сиденья раздвинуты, чтобы можно было спать в полете, пледы, подушки — никаких проблем. «Нет, мы заказали другой борт». И цену не называют. Навел справки, в этом мирке тайн нет. Узнаю: мало того, что Ту-154, так еще и с посадкой в Сибири, а стоимость выше на 600 тысяч рублей. О чем тут говорить?

— Любопытная сделка.

— Приносят бумаги: «Подпиши». — «Как я могу подписать, если это плохо для команды?» — «Тогда пусть твоя компания пришлет гарантийное письмо, что «боинг» долетит без посадок». Организовал письмо, хотя на меня авиаторы странно смотрели. В последний момент Карпин выбрал «боинг»: «Так и быть, летим твоим самолетом». — «Да не моим, а клубным. Почему он мой-то?»

— Эти обязанности перехватил у вас Асхабадзе?

— Тогда его еще не было, все замыкалось на Карпине, который постепенно стал отдаляться. Когда пришел Лаудруп, не сообщил, не познакомил. Как так, нам же работать вместе?!

Валерий Карпин / Фото: © РИА Новости / Алексей Филиппов

— Романцев тоже вникал в каждый перелет?

— Никогда в жизни. Знал, что все четко. Летели как-то на еврокубки. Вдруг перед вылетом поломка. Звоню в свою компанию, через час получаем новый борт. Со всеми согласованиями, договоренностями по аэропорту, полосе, багажу и т. д. Какая еще контора справилась бы так оперативно? Хотя эта состояла всего из трех человек: отца, сына и племянника. Занимались исключительно VIP-чартерами, один всегда летал с нами.

— Отношения Карпина с Лаудрупом вам были видны?

— Они могли быть любыми, у начальства есть на это право. Но нельзя прибегать в команду и матом орать на футболистов, как Карпин, будучи тренером. И во время игры нельзя. Романцев хоть раз орал? А Бесков? Только неспособность свою показываешь. Семин — исключение, у него вся подготовка строится на эмоциях.

Футболистов обмануть нельзя. Обсуждали их с Романцевым на лавочке в Тарасовке — все слышали. Со временем нарочно стали ругать. Ширко того же: «Вот же, б… не может забить, такой-сякой». Через игру бац — забил. «Иваныч, кого следующего костерить будем?» Потом ребята подходили: «Жестко вы про нас». — «Да мы по-хорошему, любя. Хоть раз назвали идиотами, балбесами или кем-то действительно обидным? Максимум «сука» и «п…с». Нормальные слова!»

— Почему не пошло у Старкова?

— Хороший мужик, европейского менталитета, но с совсем другим взглядом на футбол. Плюс конфликт с Аленичевым. Мы его вырвали из «Порту», когда действовал контракт, мог еще пару лет спокойно там играть. Вдруг Старков сажает Аленичева на лавку. Как это вообще? Спрашиваю: «Почему?» — «Не вписывается в концепцию». Значит, надо менять концепцию под Аленичева! Кто он и кто Старков, при всем уважении? Выстрелил со сборной Латвии, слепил команду из ничего, молодец. Но в «Спартаке»-то все другое. Еще Клесов этот, второй тренер… Нормальный парень, только вел себя неправильно, нельзя так с игроками. Невзлюбили его, и все. Говорили: «Портит коллектив».

Александр Старков / Фото: © РИА Новости / Владимир Федоренко

— Вы рассказывали, что инициативная группа собиралась побить Клесова. Кто в нее входил?

— Было такое, сам людей останавливал. Кого — не скажу, жизнь штука длинная. Но Игорь знал, я предупреждал его: «Заканчивай, доиграешься». В футбольную суть противоречий не вникал, все-таки в Тарасовке редко бывал, своей работы хватало.

Бесков как-то собак спустил: «Сидишь с Дедом в кабинете, портки протираешь. Лучше бы на базу приехал!» — «Константин Иваныч, с удовольствием. И тренировки люблю смотреть, и покушал бы не всухомятку, и отдохнул бы, наконец. Но кто за меня по Москве станет носиться?» Сейчас работа администратора — сказка, все в почту валится. А тогда, чтобы гостиницу приезжающей команде пробить, требовалось две недели. Сначала подпишешь бумаги в горсовете, потом едешь на Смоленку в управление высотных домов и гостиниц. Там сидит девочка, которой все по хрену, она своих пристраивает. И давай ее упрашивать. Киевлян как-то не мог поселить, пришлось в горком звонить. Тут же девочке хвоста накрутили, все номера мигом нашлись. Место хлебное, испугалась.

Другую команду заселили в трехзвездочный «Звездный» у черта на куличках, просто беда. Извиняюсь перед ними: «Не получилось с нормальным отелем». — «Сань, наоборот, все классно: им некуда отсюда деться! Ни баров, ни ресторанов, ни саун, — за футболистами проще следить!»

— Какая пенсия у человека, отдавшего «Спартаку» 26 лет?

— 21 тысяча. Кавалер ордена Дружбы, ветеран труда, заслуженный работник физической культуры и спорта, 43 года непрерывного стажа. И вот такие деньги.

— «Спартак» что-то платит?

— Ничего, хотя Карпин обещал. Я, когда уходил, написал заявление, Романцев посоветовал. Подписали он и Ярцев. Они же на какой-то игре передали Карпину. «Да-да, нет вопросов». И тишина. Через время поинтересовался у Егоровича, директора клуба ветеранов. «Подходил к Карпину, — отвечает, — был послан трехэтажным, иди сам договаривайся». Еще чего. Не пойду я к нему.

— У председателя Мосгорисполкома Промыслова для таких резолюций были карандаши разных цветов.

— Сам сталкивался, точно были. Шесть штук. Писал «выдать» или «рассмотреть». Зеленым цветом — решение положительное, красным — отказать. Старостин как-то увидел, что живу у самого МКАДа, приказал не отлипать от него, пока не выбьет мне квартиру. «Сидишь напротив, твою мать, и молчишь. Запомни: кто просит, ничего не имеет, кто требует, имеет все».

Стал напоминать. Как-то под Новый год повез в Моссовет пригласительные билеты. Там лежало мое заявление: «В связи с необходимостью жить ближе к работе…». Квартиру могли дать только по такому основанию, с квадратными метрами у меня нормально было. Спрашиваю помощника Промыслова: «Подписал?» — «Да. Зеленым». Отлегло.

— Доктор Лю — потеря для «Спартака»?

— Однозначно. Мало того, что потрясающий специалист, — человек хороший. Психолог, как и Славка Зинченко. Над ним тоже подтрунивали, Лю реагировал совершенно адекватно. Можно сказать, подыгрывал. Понимал, что в команде нельзя идти на конфликт, — футболисты люди сложные.

Лю Хуншен / Фото: © ФК «Спартак»

— Раз летели куда-то, и в аэропорту обнаружились здоровенные тараканы. Ковач поймал одного, запихнул в сумку Йиранеку, тот нашел и не знает, куда деть. «Лю, съешь?» — «Питьсёт долялов!» — «А крысу?» — «Тысяся». — «Крысы нет, ешь таракана». Засунул его в рот так, что усы наружу торчали — вовек не забуду картину. Пережевал с хрустом и проглотил. «А что такого? Белок».

Отзывчивый, всем всегда поможет. Не только игроков, но и их родственников лечил. Дочку мою на ноги поднял. Спину у нее прихватило, Лю посмотрел, сказал десять дней приходить на иглоукалывание и массаж. На одиннадцатый день по попке хлопнул: «Здорова». Это еще при Федотове было, так до сих пор, тьфу-тьфу, никаких рецидивов. А мучилась страшно.

Лю и меня поднял. Болело плечо, мне потом Старостин сказал, почему. Курил в машине с открытым окном, одну сторону продувало. И спал, как в пионерлагерях учили, помните? Одеяло натянуто по грудь, руки сверху, чтобы всякими глупостями в темноте не занимался. А это разница температур. Китаец вылечил, сказав для начала: «Ты мне не веришь, поэтому медленно выздоравливаешь». Потом поверил, видимо.

В «Спартаке» врачи вообще в порядке были. Василькова среди ночи позовешь — приедет. Романцев с Бесковым его по разу убирали за известную склонность, потом железно завязал. Но Карпин и Василькова выгнал. За что? Человек команде все отдал.

— Вы когда-то играли на профессиональном уровне. Доводилось тренерам советовать по футбольной части?

— Бескову? Ему советовать было бесполезно.

— Хотя зависел, говорят, от чужого мнения.

— От мнения, а не совета, в том и парадокс. Недаром я с Романцевым рядом сидел на скамейке запасных. Вторые тренеры в запале вечно норовят в ухо что-нибудь нажужжать. Того выпускай, этого меняй. А Иваныч хотел полагаться только на свое видение игры, потому и усадил меня в роли буфера. После матча — другое дело, могли обсудить. Он меня даже тренером дубля хотел сделать в шутку, когда Зернов ушел. «Не меньше, чем за 50 тысяч долларов в месяц, — говорю. — Идиот я, что ли? Только идиоты могут любить такую работу».

Романцев обиделся. А я пояснил: готовишь команду всю неделю, потом один заболел, второй с женой поругался, у третьего машину угнали. Игра ушла — виноват тренер. Команда — это гитара, если одной струны нет, будь ты хоть Паганини, чисто не сыграешь. Не работа, а сплошные стрессы, тем более в «Спартаке». Сколько раз я вывозил игроков из Лужников через запасные ворота на своей машине! Били, по капоту колотили! Болельщики-то сумасшедшие. «Кошице» проиграли в 97-м, они орали: «Романцев — уходи!». А потом на руках носили.

Олег Романцев / Фото: © РИА Новости / Александр Вильф

— Футбольное мнение у меня, конечно было. Романцев иной раз просил: «Назови состав». Называл. «Никого не забыл?» Перепроверяюсь — точно, Мостового не включил, в сборной дело было. «Вот и со мной такое, — говорит Романцев, — всех расставил, а Сашке места нет». И не потому что плохо играл, просто болел часто, а конкуренция будь здоров.

В другой раз готовились в манеже, не помню, при Бескове или Романцеве. Пришел Семин. Говорит мне у бровки: «Не могу понять, как вы в три защитника играете?» — «А у меня-то что спрашивать? Спроси у тренера». — «Да неудобно». Вот времена были. Никаких секретов: приходите, записывайте. И приходили, брали на карандаш «квадрат», допустим, пять против трех. А для чего он применялся? Каждый нарабатывал что-то одно, выход со своей половины поля, например. Атака — новый «квадрат». И очень важно, сколько упражнение продолжалось по времени. Записывай, не записывай — такое знать надо.

В «Спартак» приходили техничные ребята и не могли выйти из «квадрата» «два против четырех». Постоянно водили, настолько наши натасканы были в короткий пас. Романцев все объяснял заранее, на поле вопросов не оставалось. Час пятнадцать в максимальном темпе — потому и толк был. Кто хотел, оставался работать дополнительно.

По этой причине всегда искали на сборах гостиницы с близким полем. Пусть небольшое, но свое. Во-первых, в тесноте лучше пас шлифовать, во-вторых, не надо ждать в автобусе тех, кто остался. Романцев все просчитывал. Тот же последний сбор в Сочи. Поля какие были раньше? Из Испании приезжали на них, как на танкодром. А из Сочи — в самый раз.

— Обидчивость Романцева сказывалась на работе?

— Она входила в комплект. Иваныч обидчивый, но отходчивый, переживал, если накричит на игроков. Почему Тихонов с Романцевым не любят вспоминать расставание? Значит, оба виноваты.

— Что там было, помимо конфликта Тихонова с Булатовым?

— Каждый видит по-своему. Все накапливалось. Ребята просили Тихонова как капитана: «Узнай, когда премия». Тот к Романцеву. Романцев отправлял к Заварзину: «Я вас только тренирую». А Заварзин потом бросал Иванычу невзначай: «Надоел этот Тишка, ходит и канючит». Хлоп — завязался узелок. За ним второй, третий. Предпоследний — кто-то пустил слух, будто перед игрой с «Реалом», уже в Испании, Андрюха сорвался гульнуть и прихватил кого-то из молодых. Что Романцеву делать? Идти на разговор — подставляться, если наврали. Не реагировать? Тогда он вспомнил совет резать мясо, мне кажется.

Андрей Тихонов / Фото: © РИА Новости / Владимир Родионов

— Иваныч — хороший, добрый. И юморист. А лицо такое, потому что мыслей в голове много. Как в анекдоте, умище куда деть? Да еще такая орава на нем — с характерами, с амбициями. В «Спартаке» все звездами становились, придя с низов. Попробуй приструнить чемпионов!

В «Динамо», «Локомотиве», ЦСКА, даже в «Торпедо» уже валютой стали платить, а мы все за рубли играли, — тоже осложняющий фактор. Толя Машков, администратор «Локо», как-то сказал: «Получаю три тысячи долларов». Мне аж плохо стало. Изложил Старостину. «Что ты слушаешь всякую фигню? Врут они все!»

— Пока «Спартак» не стал частным, деньги добывал Старостин?

— Добывать уже нечего было. И негде. С профсоюзами разосрались, решили, что сами с усами. На продажах игроков не проживешь, там надо было всех продавать. Платили-то за них не особо. Что такое — пять миллионов за Аленичева? Половину отдай государству, остальное переведи в рубли, получался смех. К тому же транши сначала поступали на счет РФС, и уже оттуда нам. Доходило до скандалов: премию платить нечем, а РФС наши деньги у себя прокручивает.

— Юрана с Кульковым в 96-м от нищеты потеряли?

— В том числе. А началось с Черчесова. Они подняли вопрос, чтобы разделить деньги за шесть побед в Лиге чемпионов между игроками. Романцев ответил: «Эти деньги ваши, вы их добыли, но клубу надо на что-то жить. Как платить за гостиницы, перелеты?» — «Ваши проблемы». — «Наши общие. Часть — на премии, остальное клубу, во всем мире так. Крупные бонусы оговариваются заранее, но только за победу в турнире, не меньше». — «Тогда мы уйдем». И ушли.

— Черчесов еще до Карпина отстранил вас с Жиляевым от поездок с командой. За что?

— Знать бы. Сам не довел, поручил Василькову. Хотя со Стасом дружили, когда он уехал играть за границу, часто звонил. А тут — шок. Подошел: «Что случилось?» — «Все нормально, просто мне сейчас это не надо». Ну, не надо, так не надо.

— Кто стал выполнять ваши обязанности в поездках?

— На тот момент многое упростилось. Раньше возил наличку, рассчитывался за гостиницы, самолеты, питание. По-другому нельзя было: организации, с которыми «Спартак» имел дело, жили в долг. Едва что-то попадало на их счета — автоматом уходило кредиторам. Поэтому отдавал кэшем, ездил с сумкой, полной денег, к руке ее пристегивал. Потом ситуация изменилась: я готовил поездку, клуб платил переводами, а выездным администратором стал мой водитель Леха. Там ему только форму оставалось собрать.

— Через время, помню, вам вернули поездки.

— Тоже без всяких объяснений, и уже не Черчесов, а Карпин. Стаса до конца не понял, честно говоря. Он звонил потом в новогоднюю ночь, извинялся, говорил минут пятнадцать, сути я так и не уловил. Испортил мне репутацию и даже не объяснил, за что. Единственная догадка — я пошутил в одной компании про тренеров с Кавказа. Без злобы, но, может, кто-то вырвал из контекста и ему передал? Стас человек мнительный, обидчивый, могло сдетонировать. Не знаю, других версий нет.

Станислав Черчесов / Фото: © РИА Новости / Михаил Фомичев

— При встрече поздороваетесь?

— Что ж, убегать, что ли? Должность вообще меняет людей. Взять Есауленко. В «Спартак» я его привел, он за мной как за невестой ухаживал. Когда стал вице-президентом, в коридоре или кабинете спокойно общались. Но стоило ему сесть в вице-президентское кресло, моментально менялся. Я поначалу въехать не мог, даже эксперименты устраивал. «Гриш, ну-ка встань». Встает — нормальный. Садится — другой человек. И Лариса Нечаева, покойница, такая же была. У нас дачи рядом, шашлыки жарили, чуть ли не в бане парились, а приезжали на работу — начинала нести непонятно что. Последний, кому напихал за это, — финансовый директор Денисевич. Так он, завидев меня, стал из кресла вставать, чтобы поговорить.

— Прав был Черчесов в конфликте с Титовым и Калиниченко?

— Нет, конечно. И с Торбинским ситуация глупая, из-за этого, думаю, чемпионство проиграли в 2007-м. Все было на базе в Тарасовке. Дима проспал установку на матч, но кто его не разбудил? Тренеры. Футболисты спят так, что по нескольку раз толкать надо. «Да-да, встаю», — а сами дрыхнут. Ладно, побежали за ним, парень пришел, в чем проблема? Наоборот, хорошо спит перед важной игрой, — значит, не перегорел, нервы крепкие. За что исключать из состава? Димка тогда просто лучший в команде был по всем показателям. Стас решил показать свое «я» — и чего добился?

С Титовым тоже странная картина. Хороший пацан Сашка Павленко, но с Егором не сравнить. Не лидер. А Титов был лидером. Павленко мог подыграть, даже обыграть, но не тащить на себе команду в тяжелом матче. А Черчесову надо было закрыть вопрос, кто главный.

Думаю, ему повезло, что перед чемпионатом мира травмировался Кокорин. Иначе не взял бы Дзюбу, и сборной у нас не было бы.

— Об игре нынешнего «Спартака» у вас есть мнение?

— Не могу понять, во что играют. Зато слышал заявление тренера: «Хочу, чтобы через четыре месяца «Спартак» играл как при Бескове и Романцеве». Удивительные слова. Ту игру еще Симонян начинал ставить, потом долгие годы Бесков с Романцевым. А тут четыре месяца. И вроде серьезный человек. Как ты им спартаковскую игру поставишь, если они мяч остановить не могут?

С соседом спорю, который Джикию нахваливает: «Посмотри, как в подкаты идет!». — «Подкат для защитника — крайняя мера, когда уже ничто не помогает. Значит, проиграл позицию, не был первым на мяче». Базулев часто ходил в подкаты? А Генку Морозова в подкатах помните? Не думаю. Прилипал намертво, не отдерешь, разрушал умно. Только Ананко у нас ходил в подкаты. Но тот фартовый был. Разворачивался задом, бежал, и мяч ему в пятку попадал. Ребята стали говорить: «Слушай, у тебя пятка прямо волшебная». Молодые швейцарцы из «Туна» чуть не сравняли счет — и где были наши подкаты?

Футбол — самая сложная игра в мире. 11 на 11, ногами, при стечении зрителей, в любую погоду, на сложных полях. Сколько возможно всяких конфигураций? А в каком еще виде спорта болельщики убивали игроков? Ни в каком.

Матч между командами «Спартак» и «Тун» / Фото: © Василий Пономарев / Sportbox.ru

— Когда тренеры и штаб играли между собой в «Спартаке» и сборной, кто был лучшим?

— О-о, там жарко было. Гершкович в сборной создал команду: он, Назар Петросян, Полинский, Павлов и Витька Вотоловский, с которым мы за дубль «Динамо» играли, он на год младше. Женился на дочке Бескова, вытеснил из динамовской основы Юрку Авруцкого, хотя тот в олимпийскую сборную привлекался. Многие говорили — из-за дочки, но Бесков не враг себе, что бы там Валерия Николаевна ему ни говорила. А как Вотоловский в хоккей играл?! Фантастически.

В другой команде были Романцев, я и не пойми кто, уже не вспомню. Хотя нет, оператор Святкин всегда за Романцева играл. Шустрый, шебутной, вечно влетал куда не надо. Однажды ногу Романцеву сломал, хотя в его команде был, гипс накладывали. Так вот, играем, и у Полинского заболело колено. А Вотоловский зачем-то выдал форму Зурабу Орджоникидзе, который на лавке с докторским чемоданчиком сидел. Выходит врач на замену, первым же движением ловит мяч, летевший мимо, и закидывает его в свои ворота. Что там началось! Больше всех досталось Вотоловскому, который доктора приодел.

Затем пресс-атташе Сашка Львов вспомнил, что был голкипером, встал в ворота. И давай учить: ты играй так, а ты этак. Романцев на него собрался собак спустить, но я говорю потихонечку: «Иваныч, пропусти пару раз к воротам». Играли в разных командах, а Романцева просто так в дыр-дыр не пройдешь, пришлось просить. Отвечает: «Давай». Тут же вываливаюсь и с полулета Львову как наверну в лобешник! Потом еще раз, ключицу ему выбил, на Сашке живого места не осталось. На следующий день Романцев его спрашивает: «Ты как?» — «Спасибо, в сторонке постою».

Футболисты после тренировок оставались смотреть наши матчи. Мы во многом для них играли, чтобы видели: тоже бьемся, а не дурака валяем.

— Кто из пресс-атташе вам ближе — Львов или Трахтенберг?

— Оба нормальные. Сашка чуть занудный, но юморной. Иваныч как-то спрашивает: «Саш, ты еврей?» — «Олег Иваныч, чище не бывает!» Ленька веселый, чудной. Романцеву больше нравился Львов, Ярцеву Трахтенберг. Он его и позвал в «Спартак», когда главным тренером стал.

Леонид Трахтенберг / Фото: © ФК «Спартак»

— Как вышло, что в детстве вы жили в Новодевичьем монастыре?

— Дедушка с бабушкой по маминой линии работали в Историческом музее. Там же и жили. Во время войны в музей попала бомба, семья переехала в монастырь, который был филиалом. Я родился в 46-м и прожил в Новодевичьем 17 лет, пока нам не дали квартиру в Черемушках. В кельях были коммуналки, монашки жили отдельно. Детство лучше, чем мое, представить невозможно. Лазали по старым стенам, чужих никого, все двери настежь. Келья была разделена на девять комнаток по 12 метров, одна печка на две комнатки, как у Высоцкого. На кухне керогаз на восемь конфорок, одной семье постоянно не хватало. Единственный кран с холодной водой и общий туалет. Ничего, справлялись как-то!

Внутри монастыря была футбольная площадка, гоняли с утра до ночи. А на месте детской арены Лужников — стадион «Химик», ребята со двора играли за эту команду. Когда построили ФШМ, пошел записываться, тогда по 15-20 тысяч детворы на это дело собиралось. Главный тренер ФШМ — Бесков. «Кем хочешь играть?» — спрашивает. «Сальниковым». — «Сальниковых у нас много, давай Масленкиным». Поставил в защиту, а я парень крепкий, на перекладине 25 раз подтягивался, акробатикой занимался, боксом, всем на свете, да еще из бандитского района. Так дальше по жизни с Бесковым и шли. В «Спартак» в 80-м он меня пригласил.

— Администратором?

— Конечно. Игроком звал в Луганск. Я рано женился, из «Динамо» ушел, выбрал институт. Поигрывал в седьмой московской зоне класса «Б» за завод авиационных двигателей «Союз». Тренировались в Лужниках, куда Бесков привез на сборы луганскую «Зарю». Встретились. «Хочешь в двусторонке нашей сыграть?» — «Еще бы». Поставил на левый фланг против Толи Шульженко, хорошего защитничка. Сыграл я так, что болельщики хлопали. И Бесков позвал с собой.

Но я-то большим футболом уже переболел. В «Динамо» в 15-16 лет деньги получал, играл за дубль вместе с Масловым, на турнирах выходил против Лобановского, Островского, Бышовца, Мунтяна, юношеское первенство Союза выигрывал. Тренеры намекнули: в основу пока не проходишь, уходи в Вологду или другую динамовскую команду. Не захотел. Институт, жена, Москва — и вдруг приглашение Бескова. Отказался, хотя раздумывал крепко.

— Ваш папа — турецкоподданный. Как он оказался в России?

— Дед был генеральным секретарем одной из двух коммунистических партий Турции, знал Ленина и Ататюрка. Но когда тот пришел к власти, начал закручивать гайки как раз с коммунистов. Деда арестовали, Международная организация помощи политзаключенным вывезла его с семьей на подводной лодке из Измира в Россию. Получили в Москве квартиру, и мама с папой потом как-то встретились. Я ее тоже спрашивал, а чего ты, мол, турка нашла? Сказала, что модно было иностранцев любить.

Отец работал строителем на Дальнем Востоке, там родился мой старший брат. Сестра — в Уфе, а я уже в столице. Узнал, что меня зовут Салихом Лютфиевичем, только в 16 лет, когда паспорт получал. До этого все Сашей звали, да и крещеный я.

— Папа был не против крещения?

— Он с нами уже не жил. Но остался в России, у нас были хорошие отношения. И имя я не стал менять. Вдруг, думаю, наследство упадет, в Турции осталась огромная семья. В итоге с Турцией связи не было и нет, а Бесков придумал мне отчество Леонидович.

Вторым отцом его считаю, порядочный человек. Столько сил вложил в «Спартак»! Ночами с ним беседовали, много чего рассказывал. Как навязали ему, например, Ахалкаци и Лобановского в 82-м. Мог отказаться, но тогда надо было украинцев с грузинами убирать, а они в сборной были лучшими. Согласился и получил раскол: коллеги говорили своим, чтобы слушали их, а не Бескова.

В 1958-м его по программе подготовки молодых специалистов отправили на чемпионат мира в Швецию. Как же мы заслушивались его рассказами про бразильцев! Повторял нам, 12-летним: «Научить играть в футбол нельзя. Но я научу».

Константин Бесков / Фото: © РИА Новости / Юрий Сомов

— Для вас существовал выбор между Бесковым и Старостиным?

— Это была драма. У них начался сыр-бор — а я посредине. Бесков в «Спартак» привел, но со Старостиным-то я работал! И оба думали, что копаю под них в интересах другого. Ходил по лезвию ножа, но удачно выдержал эту линию. Правда, когда Бесков уходил, ему все-таки напели про меня. Якобы я знал, что его увольняют, но ему не сказал.

А история вышла совершенно другая. Бесков улетел отдыхать в Кисловодск. Звонит: «У Володи Фетодова машина сломалась, встретишь в аэропорту?» — «Конечно». И вдруг раньше приезжает. «Что случилось?» Сухо отвечает: «Надо было». Получил в кассе зарплату, дал бухгалтерам как обычно четвертак на тортики с шампанским и уехал. А мы с Дедом дальше работаем. У него звонит телефон. Берет трубку, долго слушает и прямо меняется в лице. «Николай Петрович, умер кто?» — «Председатель ВЦСПС Шалаев сказал, что Бесков уволен».

Через время встречаемся в манеже — Бесков руки не подает: «С предателями не разговариваю». Звонит Валерия Николаевна: «Саша, как же так?» — «Знать не знал, богом клянусь. Старостин — и тот не знал!» Люба, дочка, тоже звонила: «Саша, извинись». — «Если извинюсь, значит, виноват. А я вообще ни при чем». Потом выяснилось: Бесков где-то закусился с Шалаевым и послал его на три буквы. Тот не простил. А за Бескова и заступиться некому, генсек Черненко уже умер.

— До этого опекал?

— Да. Когда скончался Андропов, мы были в Тбилиси. Бесков распорядился: «Сиди у радио и слушай, как только нового назначат, бегом ко мне». Наконец, объявляют: «Черненко». Я к Бескову — тот в восторге: «Неси шампанского, водочки, коньячку!»

— С женой и дочерью Бескова как помирились?

— Валерия Николаевна пригласила в гости, там все и разрулилось. Единственное, чего не сказал Бесков — от кого он узнал про свое увольнение раньше, чем Шалаев позвонил Старостину. Но я догадываюсь — от помощника Федора Новикова. Гнусный тип, стукач, ребята его ненавидели. Да еще и не пил.

Федор Новиков и Олег Романцев / Фото: © РИА Новости / Владимир Родионов

— Кажется, такой человек вписывался в модель управления Бескова.

— Был ему нужен, да, хотя тот все про него понимал. «Федор, ручка черного цвета?» — «Конечно, Костантин Иваныч». — «Она же белая, что ты городишь?!» — «Точно, Константин Иваныч, белая!» Когда Бесков с сборную уезжал, Новиков всем рассказывал, что команду готовит он. Бескову доложили. Вернулся, говорит мне: «Зови его сюда». Тот приходит. «Федор, я поразмышлял и понял, что ты готов работать главным тренером. Но в другой команде». — «Нет-нет, Константин Иваныч, я не готов!»

Однажды грянул скандал. Вышло распоряжение всем командам играть в отечественной форме. Ну своя и своя, так даже лучше, хоть маек побольше дали, фирмачи на это дело были скуповаты. А форму стирал я сам вместе с дочкой. Сушили тоже дома, и не в машинке, где один раз что-то полиняло. Вдруг получаю выволочку от Бескова. По телефону, в полдвенадцатого ночи: «Совсем обнаглел, вся форма грязная!»

У Бескова как раз был день рождения, 18 ноября. Представляю картину: сидят они в Тарасовке с помощником Петей Шубиным, пьют литровую «Пшеничную», которую я же и подарил, а Новиков подливает Бескову в уши всякого дерьма.

На следующий день игра. Привожу в манеж абсолютно новые трусы и раскладываю вместе со стираными. Заходит Бесков. Демонстративно отворачиваюсь. «Что такое?» — «Вы сказали — форма грязная. Можете сравнить с новой. В стопке одинаковая, а на теле просвечивает и темнеет. Она же советская». Бесков на Новикова как зыркнет глазом, как цыкнет! Тут еще Дед масла подлил: «Слушаешь, Костя, всякую херню. Я бы на твоем месте перед Сашей извинился». Тот набычился, но действительно подошел, выдавил: «Извини».

Это был второй случай, а первый — в Донецке. С вечера Бесков согласился провести утреннюю тренировку не на игровом поле, а не стадиончике по соседству. Заметано, легли спать. Утром выхожу в холл — команда в сборе, Бесков требует автобус. «Мы же договорились о другом». — «Вечно ты все путаешь, так тебя растак!»

Как чувствовал, записал телефон водителя автобуса. Тот жил рядом, примчался через пять минут. Но на город сел густой туман, до основного поля добирались минут сорок. Бесков все проклял, а я подкалываю: давно бы уже оттренировались, и домой. Он продолжает бухтеть. «Константин Иваныч, до меня на этой должности работали трое. И получали в сумме 500 рублей. А я — 104. Не велик ли спрос?» Позже Бесков признал, что был неправ.

Новиков же продолжал трепать нервы, хотя я его столько раз выручал! То доску с фишками на игру забудет, то карточки футболистов, без которых к матчу не допускали. Летел на своей машине, забирал, доставлял, куда деться?

— Вы вспомнили Сальникова. Действительно самый техничный футболист в истории «Спартака»?

— Пацаном я повторял все его движения. Оснащен был невероятно.

Сергей Сальников / Фото: © ФК «Спартак»

— Правда, что Сальников внебрачный сын Старостина?

— Николай Петрович так и не признался. Но любил Сальникова больше всех. Его и Папаева. Ребята рассказывали: приехал Старостин на тренировку. Что-то Сальникову сказал, тот ему в ответ натурально: «Пошел ты на…!». Все ждали извержения вулкана. А Дед вдруг падает на землю, прямо спиной, и хохочет! Ха-ха-ха! Прикиньте! Сальников, правда, тут же попросил прощения. А так-то говорили, что работала в Тарасовке какая-то барышня, и вроде бы… Но такие истории всегда обрастают слухами, которые от правды не отличишь.

— Про Сальникова рассказывал кто-то из ветеранов: был прижимист, получил зарплату в Тарасовке, а пять копеек на электричку пожалел. Нагрянули контролеры — он бежать. Пиджак с зарплатой остался в вагоне.

— Расскажу другой случай. Играл у нас Толик Канищев, нападающий. С женой, что ли, разводился — забрал из дома 70 тысяч долларов, положил в сумочку из-под банных тапочек и таскал ее с собой. Приехали на тренировку на какой-то стадион — попросил подержать Жиляева: «Валерий Владимирович, не потеряйте, после заберу». А тому — сумка и сумка, оставил под скамейкой запасных. Хватился Канищев, уже когда в гостиницу приехали. Пулей вернулся на стадион — лежит, никому не нужная. С состоянием внутри.

— Где сейчас Жиляев?

— Проблемы со здоровьем. Странный он. Очень ревновал меня к Романцеву.

— Как вам работалось с Шикуновым?

— Хороший пацан. Не интриган, в команде вел себя прилично. Делал свои бабки, но Иваныча защищал, даже с Червиченко на этой почве разругался. А Андрюха слушал всех. Помню, в разгар их ссоры с Романцевым решили с Шикуновым: надо гасить. Прихожу к Червиченко: «Здоровые мужики, ты деньгами занимаешься, он командой, что вам делить? Соберитесь и поговорите без посторонних». — «Думаешь, нужно?» — «Конечно». Приношу литр водки, запираю их в кабинете и никого не впускаю, сижу в приемной.

Выходят часа через три — довольные, веселые, все обсудили, чуть ли не целуются. А на следующий день помощники вместе с Львовым пишут Романцеву в Тарасовке резкое заявление перед финалом Кубка. Как на это реагировать? Только руками развести. Сказал Червиченко: «Андрюха, мы его не только как тренера потеряем, но и как человека, если уйдет». Хорошо, Жора Ярцев Иваныча к ветеранам подтащил. Он почти каждый день до обеда там, в манеже. А на первых порах тяжелый этап у него был.

Георгий Ярцев / Фото: © Jamie McDonald / Staff / Getty Images Sport / Gettyimages.ru

— Почему у Романцева не пошло в «Сатурне»?

— Зря его Павлов в это втянул. Ему показали озеро, где раки голодные, сам еле сбежал оттуда, а Иваныча сосватал. История простая: на игроков были потрачены деньги братвы, 11 миллионов. От футболистов нельзя было просто так избавиться, надо было или в общак все вернуть, или работать с теми, кто есть. Иваныч плюнул и ушел, не его тема.

— Сын Романцева под вашим началом работал?

— Взял его администратором. Надо было ответственностью нагрузить человека, чтобы определился в жизни. Заставили вернуться в институт. Иваныч потом благодарен был. Сейчас Вадим тренером в спартаковской академии. Вот тоже не пойму, кстати. Была школа имени Старостина — стала академия имени Черенкова. Зачем? При всем уважении, со Старостиным Федю не сравнить, в «Спартаке» и другие такие были не хуже, один Симонян чего стоит. Хорошо хоть стадион имени Деда остался — бывший «Алмаз».

— Каким человеком был первый президент «Спартака» Юрий Шляпин?

— Старостин звал его эпикурейцем. Зайдем в кабинет — кемарит. А так нормальный мужик, высокий, килограммов 150 весом. Выпить, закусить — всегда.

— Не то что Старостин.

— Дед был уникальным. Подкалывал его: «Николай Петрович, вы какого года рождения?» — «1902-го». — «А с Лениным когда встречались?» — «В 1919-м». — «Что, в 17 лет? И уже были бухгалтером?» — «Закончил ускоренные курсы», — отвечает хмуро. Вроде бы делали они в мастерской какую-то сеялку. Вдруг въезжает во двор машина и выходит Ленин. Спрашивает: «Вы кто?» — «Старостин Николай Петрович, бухгалтер». — «А я Ленин Владимир Ильич». И здоровается. Спрашиваю Деда: «Какой рукой?» — «А что?» — «Его же Каплан подстрелила, не всякой мог здороваться».

Старостин чертыхался на Берию. «Загубил нас всех». — «Да он вас спас!» — «Как это?» — «Не сидели бы — рванули бы в ополчение с шашками наголо, знаю я вас, Старостиных. Вот и грохнули бы всех под Москвой». — «Может, ты и прав». Рассказывал, как на Лубянке ему спать не давали несколько суток. Страшная пытка, свет в лицо, мозги разжижаются.

— Чего хотели?

— Чтобы он на комсомольского вождя Косарева показания дал, будто тот организатор покушения на Сталина. Якобы в вождя должны были стрелять из футбольного мяча, а Косарев подписал указ о создании «Спартака», — под такие улики Деда и подтянули. Но ни он, ни братья, ни сестра Вера ни на кого показаний не дали. Тех сразу в лагеря, а Николая Петровича в камеру, под лампу. Потом приписали, будто он текстиль воровал. Полная ерунда.

Николай Старостин, Константин Бесков и Федор Новиков / Фото: ©РИА Новости / Юрий Иванов

— Если бы Старостин был склонен, уж наверное прилипло бы к рукам, когда стал в «Спартаке» богом.

— Бессребреник. Он и за акции свои при продаже клуба получил копейки.

— У вас акции тоже были?

— Малая часть. Червиченко за них до сих пор денег должен, и прилично. Звонил ему как-то: «Андрюх, не забыл?» — «Надо посмотреть записи». И с концами. С Романцевым тоже путаная история. Он оставлял себе блокирующий пакет, 26 процентов. Когда были со сборной в Японии, звонит Шикунов: «Пусть Иваныч скажет корреспондентам, что больше не президент клуба». — «Как это?» — «Он продал свои акции нам». — «Когда?» — «Ты не знаешь». Пришел к Романцеву, он говорит: «Не помню этого». Пойди разбери.

— По идее такое сложно забыть.

— Иваныч к деньгам наплевательски относился. Добрый, всем давал. Мы и в сборной зарплату не получали. Полинский, Гершкович, Вотоловский, Орджоникидзе и Петросян — да, Романцев, я, Васильков, Львов — нет, только премии. Свою Иваныч отдал на покупку медицинского оборудования в диспансер Орджоникидзе. До копейки. Колосков потом сказал: «Романцев лукавит, вместо зарплаты он получил огромную премию». Зураб тут же высказался в ответ: «Вся она поступила на мои счета».

— Романцев еще до поездки в Японию считал, что сборная обречена?

— Разумеется. Понимал, что команда выхолощена, людей надо менять. Но, во-первых, некем, во-вторых, путевку в Японию добыли именно они. Своего рода тупик. И вот такое еще при мне было. Сидим в Исландии перед игрой, заходит Колосков. А Романцеву уже намекнули, что с Газзаевым достигнута договоренность, он следующий. Иваныч Колоскову об этом сказал. Тот в отказ. И вот развязка. Когда не вышли из группы в Японии, Романцев подал в отставку, Колосков тут же сообщил об этом прессе. А мы Иваныча подначили: «Скажи завтра, что передумал, посмотрим, что будет». Он Колоскову так и заявил с утра: «Остаюсь, пожалуй». Тот аж в лице переменился.

— В самой Японии можно было что-то изменить? Не слишком ли Романцев закрылся от всех?

— Там помощников много было, их советы Романцеву, скорее, мешали. Потому и считаю: вторые и главные тренеры — разные профессии. Однажды сказал это в интервью, позвонил Грозный. Обиделся. «А что, — говорю, — я не прав? В чем ты реально помог?» Был момент, когда ребята на него вызверились. Предлагал вывозить их в поле и бить — нормально?

Вячеслав Грозный / Фото: © РИА Новости / Антон Денисов

— Они с Романцевым всегда выглядели очень разными.

— Согласен. С Бесковым тоже так было. Приезжаю как-то в Тарасовку — сидит у него тренер Лева Платонов, этот качок из Смоленска. Несет такое, что на уши не натянешь. Попытался Бескова вразумить, — куда там. «Ты его не знаешь, сильный спец. А как водку с шампанским смешивает!» — «Знаком мне этот коктейль. Но вы же сами говорили, шампанское — бабский напиток».

— Правда, что Старостин выбил вам повышение к зарплате через алкогольный рычаг?

— Было такое. Дед видел, что отдаюсь работе полностью, знал, что у меня большая семья. Стирка формы опять же, за которую никто не доплачивал. Стал помогать финансами. Организовал сухой паек за то, что я в Тарасовке не съедал. Премиями не обижал, хотел даже футболистом оформить, но лет мне уже было многовато. Наконец, предложил на совещании в федерации ввести ставку тренеров-администраторов с окладом двести рублей вместо ста четырех. Армеец Валентин Николаев заупирался, Старостин выкатил аргумент: «Вы на чьи деньги водку пьете? А где ему их взять?». Это все и решило. Другие администраторы благодарили потом.

— В Японию вы привезли несколько ящиков водки. На свои покупали?

— Нет, та была спонсорская. Как японцы были рады, когда мы им остатки завещали! Сидим, помню, на тренировке, курим. А Иваныч еще и наливает из какой-то дверцы. Приходит Колосков: «Ну, вы даете. Запрещено же!». Тут бежит японец с огромной урной, подносит нам вместо пепельницы. У Колоскова вообще разрыв шаблона. «Как ты с ним договорился?» — «За бутылку водки. Дал бы две, еще и не такое принес бы».

С интересными людьми судьба сводила, этого не отнять. Жаль, не все слова можно в интервью оставлять, а без мата многое не опишешь. Тот же Николай Петрович виртуоз был в этом деле. Но не злоупотреблял, всегда к месту применял. «Напугал бабу красным хреном!» — его выражение.

Сидит, говорит с кем-то по телефону. Долго говорит, минут тридцать. И все в деталях выкладывает. Про себя, про «Спартак». Потом спрашиваю: «Кто это был?» — «Не знаю, м…к какой-то». — «Зачем же вы ему все рассказали?» — «Он спрашивал, я и отвечал».

Это мы еще покойного Валентина Покровского не вспомнили, селекционера и администратора. В футбол не играл, но прибился к «Спартаку», который боготворил. Придумщик был невероятный. «Мюнхгаузен по сравнению с тобой щенок», — говорил я ему. Выходил на поле против Боброва и Григория Федотова. Из боксеров кто у нас самый сильный? Королев? Он его спокойно укладывал. И второй Королев, космический, у Покровского учился, все его идеи перенимал.

Валентин Покровский / Фото: © ФК «Спартак»

Работал в госприемке на военном заводе в Химках. Придумывал все на ходу. Оказывается, его отец служил в роте, которая охраняла на зоне Старостина. «Вы про него не знали, а он за вами следил!» Тот слушал и ушам не верил. 

Или: «Валентин Иваныч, вы судей знаете?» — «Всех до одного!» — «Может, съездите встретить?» — «Ой, эту бригаду как раз не знаю». Сказать мог что угодно, как до дела — начинались сложности. Утверждал, что засекречен до четвертого колена. И тут поездка в Чехословакию. Демонстративно говорю Деду: «Надо бы список делегации составить». — «Давай, клуб оплатит». Покровский услышал: «И меня включите!» — «Ты же только что рассказывал про четвертое колено!» — «Вчера узнавал, — меня уже рассекретили».

Отправился как-то на халтуру с ветеранами. Едут по Казахстану — воинская часть с доской почета. Издалека не очень хорошо видно, и вдруг Покровский восклицает: «Я здесь служил, вон моя фотография!». Трепач, но добрый. И стихи писал хорошие. Если настойчиво попросить, все делал. Умер тихо, никто даже и не знал.

— «Спартак» всегда был окружен творческими людьми. Кто запомнился?

— Сашка Фатюшин особняком. Похоронил его на свои деньги. У семьи не было, театр дал только на простой гроб. Сказал похоронному агенту, чтобы подсчитал все под ключ. Пока Червиченко мялся, отдал три тысячи долларов. Услышал: «Потом рассчитаемся».

— И как?

— Не буду же я два раза спрашивать. Тем более с Сашкой дружили. Познакомились на свадьбе Дасаева. Тогда впервые увидел, как Николай Петрович выпивает. Ринат огласил: «Водки много, шампанского мало, пейте аккуратно». Вот, думаю, хорошо, у меня столик как раз непьющий, и шампанское есть. Наливаю, ставлю, смотрю — пусто у Деда. Второй раз — то же самое. Потом вижу — поглощает аккуратненько: «За Дасаева можно». Хотя и не считал его лучшим вратарем.

— А кого считал?

— Жмелькова. Всех времен и народов. Он провел за «Спартак» всего два сезона, но выдающихся. Дасаева Старостин ценил меньше, а про Тяпушкина вообще сказал: «С такой фамилией на поле выходить нельзя». Причем раньше я подобное уже слышал. Играли «Динамо» (Москва) и «Динамо» (Тбилиси). Сижу на трибуне, рядом грузины смеются над Вшивцевым. И так его произнесут, и этак. Начинается игра — Юра им один забивает, второй… Грузин вскакивает: «Почему с такой фамилией на поле выпускают! Вшивцев! Это вообще что такое!»

Дмитрий Тяпушкин / Фото: © РИА Новости / Владимир Родионов

— Вот еще про Старостина. Прилетели в Германию, вдруг меня зовут к пограничникам. Подхожу. Один даже не сидит, а стоит с паспортом Деда в руках. Там написано: «Год рождения — 1898». «О’кей, — говорю, — так и есть». Немец пот со лба вытер, фуражку напялил: «Проходите». Старостин уточняет: «Чего он хотел?» — «Не поверил, что вам столько лет».

В другой раз Руперто Сагасти, баск, доцент ГЦОЛИФКа, организовал нам поездку в Португалию. Приезжаем, встречает почтенный седой мужичок. Дед к нему с уважением, как к старшему. «Да он моложе вас». — «Не может быть!» Оказалось, на 15 лет. «Пацан, едрить твою мать».

Покровский как-то нашел на улице двойника Феди Черенкова и привел его к Деду. Тот начал что-то спрашивать, этот — невразумительно отвечать. Когда ушел, Покровский раскололся: «Из конкурса двойников человек, Николай Петрович». — «Вот как? Если бы был конкурс дураков, ты бы там победил».

Вижу однажды — Старостин целый день считает что-то с карандашом. С утра до вечера. «Чем заняты?» — «Премию распределял, 10 копеек не сходится, не могу найти». — «Бухгалтерия после вас все равно три раза проверяет». — «Да? А чего ж я сижу, чудило?» При этом всегда помнил о простых работниках. Заработаем где-то денежку — рассовывал по конвертикам и вез в Тарасовку, раздавал поварам, охранникам, дворникам. Это вам не Карпин, который всех разогнал.

— В 80-е и 90-е помогали игрокам доставать дефицит?

— А как же? Помню, знакомый предложил несколько костюмов. Привез на базу, ребята меряют, вдруг Бесков обрушивается: «Химичишь за моей спиной?» — «Почему, я и вам костюмчик привез». Дал ему один, Бесков примерил — как влитой. Оттаял: «Спасибо, Саша. Последнее слово за Валерией Николаевной». Через время: «Лерочка сказала, у меня такой уже есть. Только английский, а не югославский».

С костюмом еще история связана. Летим с Бесковым в Аргентину, первая моя поездка в капстрану. Серьезная командировка — торжественный вид. Купил через знакомых моднючий дакроновый костюм. Как у Миронова, когда он на корабле танцевал в «Бриллиантовой руке». Гордо шествую в обновке по аэропорту — стоит Бесков: «Ты на работу собрался или в гости к президенту Аргентины?». Все понял, развернулся, пошел в туалет, сменил костюм на спортивный и больше его за всю командировку ни разу не надел.

Бесков так Колю Дорошина уволил, водителя автобуса. У него жена в ЦУМе работала, достала костюм, Коля нарядился и стоит. Бесков увидел — и нет Коли в «Спартаке». Формулировка — за выдачу спартаковских секретов гостевым командам, что-то такое. Был у него бзик в этом плане. Потом, правда, вернул.

— Черная икра решала вопросы за границей?

— Не скажу, что мы в ней купались. Были связи, доставал баночками. Иногда продавали в поездках, иногда дарили. Однажды Шляпин решил шикануть и удивить «Марсель» времен Бернара Тапи. Для банкета в Москве купили килограммовую банку. Сидели в «Космосе». После основного угощения говорю шеф-повару: «Давай-ка уноси все со стола, стели новую скатерть, икру — в хрустальную вазу, и ложки. Больше ничего». Иностранцы, человек восемь их было, сначала не поняли, потом обалдели.

Бернар Тапи / Фото: © Samuel Boivin / Global Look Press

А еще прислал нам один югослав бэушный двухэтажный автобус «Рено» в счет долга. Обманул по деньгам, ясно, его потом на югославской войне убили, но суть в другом. Была с этим автобусом потеха. Колю Дорошина один мужчина захотел побить на бытовой почве. Коля юркнул в автобус, а тот битой лобовое стекло расхреначил. Я договорился, что в Германии поменяют, и поехали мы в Бремен этот автобус чинить. Загрузили водку, селедку, черный хлеб, еще черт знает что, лишь бы суточные не тратить. Места-то много.

Прорываемся через польскую границу, встали прямо на мосту. Пограничник говорит: «Разворачивайтесь, не впущу». — «Тогда так и будем тут стоять» — «Я оружие применю». — «Только попробуй, у нас полавтобуса на российской территории». Короче, собрали ему пару бутылок водки, колбасы, еще чего-то в отдельный пакет, отнесли в сторонку. Отошел, глянул: «Проезжайте».

Самое смешное: Коля, чтобы стекло до конца не вылетело, заколотил его фанерой и оставил амбразуру — на дорогу смотреть. Представляете видок? Огромный автобус в спартаковских цветах, а обзор как в танке. Переночевали в Польше, въехали в Германию. На автобане люди тормозили, чтобы на нас посмотреть! Думали, война началась. Полиция останавливает, хохочет!

Приехали в Бремен — не можем нужный завод найти, ездим по кругу. Проскочили поворот метров на сто — стали задом сдавать. Такого Германия пережить не смогла, подлетели две полицейские машины с сиренами. Я сразу все понял, открыл багажник, раздал по бутылке водки и по буханке черного, объяснился по-русски, как мог. Они нас до завода и довезли.

— «В итоге те, кому нужно, спрессовали весь компромат и слили Первака», — ваши слова про увольнение тогдашнего гендиректора. Кто именно спрессовал и слил?

— Юрка очень хороший мужик. Болельщик, и деньги вкладывал свои. Когда пришел, сразу меня вызвал: «Наслышан, но напиши, чем клубе занимаешься». Написал, все нормально, работаю. Потом Первак поехал с нами на сборы. Там тоже все путем. Говорит как-то: «Чего мы все пашем, давай отдохнем». Взял яхту, прокатились, развеялись. Вообще нет проблем. И вдруг где-то в Томске прибегает в раздевалку, поддавший, и начинает на игроков орать, чуть ли не колошматить. «Ты что, Юр, нельзя так». — «Да, сорвался немного».

Именно Первак уговорил Аленичева перейти в «Спартак». Я позвонил Димке, когда сборная была в Бору, договорился, Первак поехал, встретились, все обсудили. Уточнил у Первака, правда: «Со Старковым вопрос решен? Все-таки тренер, ему работать». — «Что мне Старков?! Как скажу, так и будет».

А слил его в итоге Федун через совет директоров. Якобы Первак много челябинских привел в клуб. Но Юрка молодец, за месяц до увольнения со всеми продлил контракты на пять лет с приличной зарплатой. Подстраховал людей, которые в Москву с семьями перебрались, квартиры поснимали. Потом спрашиваю: «Мне почему так не сделал?» — «А кто тебя тронет? Ты старожил, местный, работаешь себе и работай».

Юрий Первак и Неманья Видич / Фото: © РИА Новости / Владимир Федоренко

— С Романцевым на рыбалку выбирались?

— Не по этой части, но был уникальный случай. Начать с того, что охранники Иванычу попадались странные. Один из софринской бригады постоянно за оружие хватался, как больной. Другой, на монгола похожий, в обморок упал.

— Просто так?

— Не совсем. На сборах в сочинской Зеленой Роще я поскользнулся и руку стеклом прилично порезал. Пришел доктор Катулин с «монголом». «Под наркозом будем зашивать или так?» — «Давай так». Наливает мне полстакана коньяка, себе рюмочку, и давай. Охранник как увидел раскроенное мясо, так и рухнул. А доктор зашил, шов перекрестил, до сих пор все идеально, даже не заметно.

— Так что за случай на рыбалке?

— Газпромовец Рим Сулейманов пригласил Романцева к себе на Уренгой. Полетели на вертолетах рыбачить. Иваныч с охранником на одном берегу, Сулейманов с двумя на другом. Мы неподалеку. Вдруг слышу выстрелы, бегом туда. Оказалось, охранник Иваныча заснул под шум реки, а на них по берегу медведь идет. Охрана Сулейманова увидела, и давай через реку перед медведем по камням палить, чтобы не шел. А этот спит! Хотя что такое медведь? Туша, но за секунду куда хочешь добежит.

Отогнали мишку, когда до Романцева метров сто оставалось. Но экстрим не закончился. Два вертолетчика-долбодятла начали сближаться над болотом, пилотажем хвастаться. «Хотим класс показать». — «Не надо ничего показывать, иначе нас здесь год никто не найдет!»

— Правда, что Мукунку отыскал ваш зять, который в Конго работал?

— Серега и сейчас там работает. Был представителем «КАМАЗа», потом с Заварзиным у них по алмазам дела завязались. Мукунку он привез, верно.

Фото: © РИА Новости / Владимир Федоренко

— Цитата из статьи Алексея Матвеева в газете «Правда» за июль 2009 года: «Практически все бывшие спартаковские боссы так или иначе общались с криминальными авторитетами. В частности, администратор Александр Хаджи — с лидерами люберецкой организованной преступной группировки». Прокомментируете?

— Что тут комментировать, если я люберецких сроду не знал? Матвеев этот по прозвищу Резаный, у него шрам в пол-лица, давно про меня ахинею писал. Вроде бы я с экипировщиками дела мутил, еще что-то… В суд бы на него подал, но там больше «Адидас» был затронут. Потом звонит, давайте, говорит, книгу про вас напишем. Нормальный человек?

— Назовите символическую сборную «Спартака» тех времен, когда вы работали в клубе.

— Дасаев, естественно. В защите Сочнов, Хидиятуллин, Никифоров, Романцев. Хавы — Онопко, Цымбаларь, Аленичев, Гаврилов, на замену Мостовой, Титов, Тихонов и Женька Кузнецов. Впереди Черенков с Родионовым. Столько хороших футболистов видел — попробуй выбери одиннадцать!  

Источник: https://matchtv.ru

Комментарии: