«Ребята решили: «Играем до первого гола, а потом отдаем». Он сделал нашу сборную лучшей в мире

В семидесятые Пискарев два года подряд становился лучшим бомбардиром «Спартака», забив в итоге за клуб 41 мяч – больше, чем, например Дзюба и Рейнгольд, а Промесу до него остался один гол. Потом Александр Михайлович почти пятнадцать лет тренировал юниорские сборные страны, пережив с ними всякое. В 1987-м его сборная выиграла чемпионат мира, а в 1993-м команда другого возраста кошмарно проиграла в четвертьфинале Гане. Четыре года назад полузащитник той сборной Евгений Харлачев рассказал мне: «Вокруг команды крутились околофутбольные дельцы. В итоге несколько моих партнеров по команде поставили в тотализаторе на победу Ганы и благополучно проиграли 0:3. Потом увезли домой телевизоры, видеомагнитофоны, аппаратуру, хотя суточных было долларов 20. Сам я в матче с Ганой остался в запасе и узнал об этой истории только через полгода».

- Как вы стали тренером юношеской сборной?

– Директор Высшей школы тренеров Варюшин порекомендовал в младшую сборную меня и Гершковича, но Михаил Данилович, как я слышал, не прошел по пятому пункту (национальность). Глупость, конечно, была с этим пятым пунктом. Я получил команду игроков 1967 года рождения, взял в нее Колыванова, Корнеева и Добровольского, получилась хорошая сборная, но у меня ее вырвал Анатолий Бышовец.

- Как?

– Он пришел к руководству, с которым умел разговаривать (всегда ходил про верхушкам – скользкий паренек), и попросил передать ему команду моего возраста. Сам-то Бышовец тренировал 1966 год и сказал, что, взяв мою сборную, хочет соблюсти преемственность. Озвучив мне это, глава управления футбола Колосков добавил: «Но он хочет взять тебя помощником. Поговори с ним». Я встретил Бышовца в коридоре и услышал: «Ты знаешь, Александр, в команде должен быть один старший тренер». И мне пришлось брать новую команду. С ней мы и выиграли чемпионат мира.

- Лучшего снайпера того чемпионата Юрия Никифорова Пеле называл самым талантливым молодым нападающим мира.

– С Юрой чудно получилось. Мне его порекомендовали, но мой украинский селекционер Котельников зарубил идею: «Видел я этого Никифорова. Нет в нем ничего». Юра занимался не в интернате, откуда выходили все лучшие игроки, а в обычной одесской спортивной школе, из которой до сборной никто не добирался. Я все равно его вызвал на просмотр, и поразился: шикарный удар с обеих ногой, фактура, игра головой. В одиннадцати играх чемпионатов Европы и мира 1987 года он забил десять мячей.

- Как он стал защитником?

– На восстановительном сборе в Сухуми после победы на ЧМ я предложил ему в виде эксперимента: «Попробуй в центре защиты». А потом туда же его поставил Сальков в олимпийской сборной – так и пошло.

- Как нашли Мирджалола Касымова?

– Заметил его на турнире в Воронеже, где он уже в шестнадцать лет прекрасно исполнял штрафные. Один из своих мячей в полуфинале чемпионата мира он забил ивуарийцам прямым ударом с углового.

- Второго снайпера той сборной Сергея Арутюняна из Сухуми звали в московское «Динамо». Почему не пошел?

– Он быстро располнел – весь в папу. Сережка тоже случайно попал в сборную. Мы проводили сбор в Абхазии, и его привел отец: «Посмотрите мальчишку». Оказалось, шустренький форвард, отлично дополнивший в атаке мощного Никифорова.

- Чем еще запомнились две недели в Канаде?

– До финала мы все матчи провели в Сент-Джоне, недалеко от океана, и болеть за нас приходили советские моряки. Еще глава нашей делегации Иванов любил на официальных встречах толкать длинные речи, а переводчик Мекляев пересказывал все за несколько секунд. За ужином Иванов возмутился: «Я так много сказал, а вы – всего два слова. Почему?». – «Потому что вы разную муйню говорите, а я имею право на интерпретацию». Смешной был случай, когда мы выезжали из отеля и таксист небрежно бросал сумки в багажник. Я в сердцах крикнул: «Ты бы поаккуратнее кидал-то!» Думал, таксист – канадец, и не поймет меня. А он мне на русском: «А как еще кидать-то?»

- Защитник той чемпионской сборной Юрий Мокрицкий в 2009 году от безденежья собирал апельсины в Греции, а его жена сказала в интервью, что, когда Юрий лежал в больнице после аварии, ее с детьми выселили из квартиры из-за долгов.

– Я тоже слышал про его совсем плачевное финансовое состояние. Лет десять назад, когда я работал в школе «Спартака», он хотел подзаработать и порекомендовал мне игроков из Львова. Я передал это директора «Спартака» Смоленцеву. Тот ответил: «Пусть присылает игроков. Если подойдут – будем работать». Мокрицкого это не устроило.

- Собирать команду на молодежный чемпионат мира-1993 было уже труднее?

– Да, еще до распада страны украинским игрокам начали запрещать приезжать на сборы. Например, полузащитник Игорь Лучкевич из Запорожья говорил мне по телефону: «Я бы с удовольствием приехал. Но мне сказали: нельзя».

- Как в ту сборную попал Владимир Бесчастных?

– Тренер ФШМ посоветовал мне его и Сергея Чудина, но у меня и так было два хороших форварда, Володя Лебедь и Юра Петров, игравшие в основе «Днепра», а потом переехавшие в Россию. Из-за них Бесчастных сначала не проходил у меня в состав, но я помог ему попасть в большой футбол. Тренер «Спартака» попросил прислать им на тренировку Чудина. Говорю: «Без проблем. Но у меня есть и второй хороший форвард – Бесчастных». – «Не надо. Нам только Чудин нужен». – «Да просто посмотрите его». – «Да нет же. Старостин сказал: только Чудина». Все-таки навязал его им. Бесчастных остался в «Спартаке», и, когда я вызвал Володьку на чемпионат мира, «Спартак» его не отпустил.

- Самый проблемный в той молодежке – Александр Каратаев?

– Да он не проблемный, а просто недалекий паренек. Каратаева и Ананко я нашел в Ростове, когда им было по четырнадцать лет. Привел их за руку в сборную и «Спартак». После ЧМ-93 Каратаева взяли в «Баварию», выделили ему «мерседес», он тренировался с основным составом, но начал это дело – поддачи, поддачи, поддачи. И Юра Петров такой же – но тот-то нормально выпивку переносил, закрепился в Голландии, а Каратаев – один из самых талантливых юниоров страны – сам себе испортил судьбу. Я и сына его тренировал в спартаковской школе, но потом Саша его забрал. Я говорил ему: «Расскажи детям, каким ты был дурачком и профукал свою карьеру».

- Гане в четвертьфинале ЧМ-1993 ваши футболисты проиграли, потому что им обещали за победу слишком маленькие премиальные?

– Да, ситуация была не из лучших. Трудности были даже с формой. Одевались на складах. Премиальные платили только в групповом раунде – по четыреста долларов. Вышли в плей-офф, в выходной ребята ко мне подходят: «А чего нам деньги не дали?» – «Ребят, мне тут не до денег. Я и забыл про них». За победу в четвертьфинале им обещали двести долларов, а дальше – вообще неизвестно. А им-то уже по двадцать лет, взрослые, но больших денег в клубах не зарабатывали. Пошел я к Симоняну, руководителю делегации: «Давайте я отдам ребятам свои премиальные». Договорились: я, тренер Кучеревский, врачи и массажисты отдадут свои деньги игрокам – лишь бы они дальше прошли.

- Когда вы узнали, что азиатские ставочники предложили игрокам гораздо больше денег?

– Уже после турнира, в Москве. Борис Петрович Игнатьев мне сказал: «Юра Петров признался ребятам в «Локомотиве». Я пересмотрел дома запись игры. Да...

- Заплатили всем игрокам?

– Да. Все собрались и решили: «Играем до первого гола, а потом отдаем».

- Если бы не пропустили, то играли бы по-честному?

– Конечно. Нам забили только на 72-й минуте. А потом наши сразу отдали еще два мяча. 0:3.

Состав молодежной сборной России в матче с Ганой: Сергей Александров, Дмитрий Ананко, Мурад Магомедов, Максим Боков, Альберт Осколков, Алексей Савченко, Игорь Зазулин, Денис Клюев, Юрий Петров, Михаил Мурашов, Сергей Чудин.

- Почему вратарь Филимонов на том турнире сидел в запасе?

– Он тогда, мягко говоря, был не на высоте. Это потом в «Спартаке» он подраскрылся, но на сборах ребята были в ужасе от него.

- Основным вратарем в итоге был Сергей Александров из «Локомотива». Что за парень?

– Шпана шпаной. Ему было все равно, с кем играть – с Бразилией или сборной проселочных дорог. Ноль эмоций. При этом приезжал на сборы – вся морда разбита. Ребята ржут: «Да он на драку ходил. Ему доской дали». Пора ехать на чемпионат Европы в Германию, а Александрова нет. Не могу его найти. Мне объяснили: «Да его давно уже из команды выгнали. На бензоколонке работает». – «Все равно позвоните ему. Пусть приедет». Он приехал никакой, но за две недели сборов набрал форму. Александров мог стать хорошим вратарем, но улица его сгубила, ушел в небытие. Меня спрашивали: «Где Александров? У него сын родился». – «Да я сам его найти не могу».

- Чем еще примечательна сборная, игравшая на МЧМ-1993?

– Нам помогал Евгений Гинер. Меня с ним познакомил Кучеревский. Потом руководство мне сказало: «Вот парень, который может быть спонсором». Гинер организовал моей команде сборы в Голландии, поехал с нами на чемпионат мира в Австралию. А потом мой сын Андрей подружился с сыном Гинера – они учились в одной школе.

- Для Гинера помощь молодежной сборной была просто благотворительностью?

– Ну, вот так он начинал входить в футбол.

- Слуцкий часто приводит вашу цитату: «Моя сборная 1982 года рождения – это Андрей Рябых и все остальные». Почему игрок, которого в 15 лет хотел купить миланский «Интер», не дотянул даже до молодежной сборной?

– Очень талантливый атакующий полузащитник, мягко работал с мячом, смело брал на себя игру, но он так любил себя в футболе, что его съела звездная болезнь. Раз – и пропал. Покинув юниорскую сборную, я за Андреем уже не следил.

- Почему вы уехали в литовскую «Кареду»?

– Костя Сарсания предложил, С юношескими сборными я уже выиграл все, что мог, а молодежную мне не предлагали. Вернее Колосков был не прочь, но на странных условиях: «Александр Бибичев будет набирать игроков, а ты – тренировать». В Литве же я за год выиграл чемпионат и Кубок.

- «Кареда» образовалась из имен детей владельца клуба?

– Да, Карина и Эдвин. В 1998-м они были маленькие, а сейчас-то уже взрослые – наверно, старше тебя. Руководили «Каредой» братки, но ко мне они относились нормально. Я даже был у одного из них в гостях. Потом его, правда, застрелили. Доходило до того, что владельцы делали ставки на игры своих команд – тысяч по двести. Самые крутые братки контролировали «Экранас» из Паневежиса.

- В чем их крутость заключалась?

– У них было больше криминала. Брат брату отправил посылку, тот раскрыл, а там бомба – бабах. Об этом мне рассказал владелец «Кареды» Эгидиус Шимкус.

- С какими еще трудностями столкнулись в Литве?

– Владелец «Жальгириса» держал федерацию футбола в своих руках, мешал нам своими подковерными играми. Скупал матчи и держал в высшей лиге вторую команду «Жальгириса» – можешь себе такое представить? Эта вторая команда и у чужих очки отбирала, и своей главной команде отдавала.

- Цитата из «Спорт-Экспресса» за 31 мая 2000 года: «У «Химок» решающий мяч провел 22-летний полузащитник Константин Генич, который остался в команде только благодаря новому главному тренеру Виктору Папаеву. Предыдущий – Александр Пискарев – выставил Генича на трансфер, но перед поездкой в Псков сам был отправлен в отставку».

– На трансфер я его не выставлял. Было так: мы вели 1:0, Генич играл в атаке, я решил поберечь его перед следующей игрой и заменил. А он, уходя с поля, стал крыть меня. После игры я высказал ему в раздевалке. Но высказал не только ему, но и другому человеку. И после этого я закончил работу в «Химках».

- А почему закончили-то? Вы же выиграли несколько игр подряд.

– Говорю же: Генич меня послал, а я его. А заодно я приписал одного из братков.

- Кого-то из руководителей клуба?

– Да. После этого мы расстались.

- Зачем вы пошли в «Анжи» помощником Гаджиева?

– Надо было где-то работать. Но я не учел, что этот регион – дело тонкое. Там могут подставить – и все. Ни за что ни про что – как я попал. Гаджиев вдруг заболел, а предстоял выезд на две игры. Мне сказали: «Как помощник ты должен везти команду старшим тренером. Только ты». Мы проиграли два матча, и меня убрали из команды. А потом директор клуба везет меня в аэропорт и говорит: «Михалыч, тебя развели как последнего... Эти две игры проданы».

- В 2005-м вы вернулись в Литву.

– Владимир Романов позвал в «Каунас». В квалификации Лиги чемпионов мы попали на «Ливерпуль», действующего победителя турнира, а я за три месяца работы ни разу зарплату не получил. Мы выдали хорошую игру, вели даже 1:0, но пропустили от Крауча, а во втором тайме нам поставили пенальти, хотя нарушение было за метр до штрафной. И нас дожали. После игры зарплаты опять не было, я написал заявление об уходе и улетел домой.

- Романов навязывал вам игроков в стартовый состав?

– Однажды он пришел на разминку: «А где Добилас? Где Силюс?» Я удивился: «А кто это?» – «Наши молодые игроки». – «Какие молодые? Нам же с «Ливерпулем» играть». – «А кто у тебя левого защитника играет?» Я назвал фамилию. – «Нет, надо другого поставить». – «Но у них справа в атаке играет Джибриль Сиссе». – «А кто это?» – спросил Романов.

- Чем он вас еще удивлял?

– Он же таксистом был, а во время перестройки стал миллионером. Потом оказалось, что Романов в международном розыске. Он поэзией занимался. Я пришел как-то к нему, а он с каким-то старичком обсуждает свои стихи. В кабинете у него висела картина во всю стену. «Ходоки у Ленина». Только вместо ходока – Романов, грозящий Ленину пальцем. Еще он владел «Хартсом» и белорусским МТЗ-Рипо. Нанял Бышовца наблюдателем за тремя командами. Анатолия Федоровича называли «летучим голландцем» – наговорил по телефону на шесть тысяч евро.

- Интересно вам было работать в академии «Спартака» в 2005-2010 годах?

– Первые два – три года – интересно. Мы выиграли несколько турниров – например, в Северной Ирландии, где обыграли «МЮ» и «Челси». Из той команды много кто попал в основу, Паршивлюк, Прудников, Советкин, хотя в руководстве «Спартаке» в ту команду не верили, называли моих игроков отбросами. Паршивлюк играл у меня правым хавбеком, только в дубле его сделали крайним защитником. Я удивился: с этой позицией он не знаком, скорость – средняя, но он в этой роли даже капитаном «Спартака» стал.

- Откуда у него столько травм?

– Такие травмы, как у него, почти всегда – на фоне усталости. Видимо, неправильно рассчитали нагрузку при подготовке, загнали его.

- Еще один ваш бывший игрок, не раскрывшийся в основе из-за травмы – Дмитрий Каюмов.

– Очень хороший мальчишка. Не хуже Жано. Спартаковского стиля игрок. Удивительно, что такие таланты перестают прогрессировать, попадая в главную команду.

- Андрей Семенов у вас в защите играл?

– Нет, он был опорным полузащитником. Я уговаривал его перейти в защиту, он категорически отказывался. Я все равно ставил его в оборону, он жаловался: «Да не хочу я». Все-таки я его уговорил. Но Мирослав Ромащенко не захотел брать Семенова в дубль. Я звонил техническому директору «Спартака» Жене Смоленцеву, кстати, бывшему журналисту, и упрашивал: «Ну, возьмите же его».

- Почему Ромащенко не хотел его брать?

– Мстительным оказался. Смоленцев мне сказал, что Ромащенко обиделся на то, что в начале девяностых я не взял его на юниорский чемпионат мира. А самое интересное, что мне перед турниром не хватало игроков (из-за того, что Украина отлетела), я хотел вызвать Ромащенко, но не смог найти. У Мирослава спина не выдерживала, постоянно болела, но я все равно его вызывал на отборочные матчи чемпионата Европы и иногда выставлял. А он обиделся.

- В чем еще обида проявлялась?

– Он просто гадил мне. Брал у меня без разрешения игроков для тренировок дубля. Взял однажды Яковлева, загрузил его по полной и вернул мне на игру. А как я его выпущу на матч, если у него вчера была интенсивная тренировка?

- Почему у Яковлева в «Спартаке» не получилось?

– У меня он играл нападающего, а его стали выпускать на левый фланг. Вернули из аренды в «Крыльях», и посадили на лавку, а ему же играть надо было. В «Анжи» сейчас тоже – то выходит, то нет. Кстати, сегодня я преподаю в академии юношеских тренеров и показываю видео юного Яковлева как пример быстрых атак.

- Кто из ваших талантов в академии «Спартака» не дотянул до основы?

– Был темнокожий парнишка из Воронежа – Тед Нтибуруза. Его папа из Бурунди. Способный центральный хавбек, хорошо усваивал мои требования, но я ушел, и он постепенно пропал – если б я остался, я бы его вытянул. Полузащитник Артур Рябокобыленко поражал своей трудоспособностью, очень хотел стать хорошим игроком, но спартаковцам не нравилась его фамилия – его даже в дубль не взяли. Еще у меня играли братья Миранчуки. Один слева, другой в центре. После моего ухода их убрали.

- Почему оставили академию «Спартака»?

– Ее возглавил воспитанник «Динамо» Владимир Бодров, друг спортивного директора Дмитрия Попова (вместе за «Шинник» играли), и началось брожение. Этот Бодров начал тренерам замечания делать. Я сообщил гендиректору Карпину: «Тренеры академии трясутся. Им приказывают убирать ребят из команд, навязывают других. Тренеры боятся, что их тоже уберут». Карпин: «Отвечу через десять дней». Через десять дней он вернулся со сбора, выплатил мне зарплату и сказал, что расстаемся.

- Как вы попали в «Спартак» в 1970 году?

– В игре с поляками я забил и отдал голевую Колотову. Это увидел Симонян. Потом на одной из игр ивановского «Текстильщика» судья передал мне записку с просьбой позвонить Коршунову, помощнику Старостина. Я согласился перейти в «Спартак», а потом к нам домой нагрянул Валентин Николаев, тренер ЦСКА. Меня не было, а мама не разобралась и решила, что он из «Спартака»: «Да-да, Саша согласен к вам перейти».

- Как выкрутились?

– Приехав в Москву, написал отказ от перехода в ЦСКА и заявление в «Спартак». Годы спустя Николаев мне сказал: «Копейкин и Кузнецов, которых я приглашал в ЦСКА, сегодня уже подполковники с хорошей пенсией. А ты не пошел». «Спартак» дал мне квартиру в Сокольниках. Возвращаюсь с первого сбора, иду забирать ключ от квартиры, предъявляю ордер и слышу: «А ключи уже забрали». Поднимаюсь на двенадцатый этаж, а там мой отец веником метет. Они с мамой сдали квартиру в Иваново и переехали ко мне.

- Как вы из ивановского «Текстильщика» пробивались в молодежную сборную?

– В семнадцать лет я немного поплыл на сборах: пошла кровь носом, почувствовал вялость. Мне сказали: «Саш, отдыхай». Я устроился на фабрику «Красная Талка». Сначала – пухоочистителем прядильных машин, потом – ремонтником чесальных машин. Через месяц меня вернули в команду. После удачных игр за дубль тренер Забродин потащил меня в основу, а я уперся: «Лучше в дубле останусь. Там – все друзья». – «Ты ненормальный?» – поразился тренер.

- А потом что?

– В первой же игре за основу я забил Краснодару, в родном дворе меня встретили как знаменитость и я попал в молодежную сборную – самый первый ее набор, с Колотовым и Иштояном. Перед поездкой в Индию зашли с моим другом Володькой Сафоновым, игравшим потом в «Шахтере», в кабинет доктора. «Не боишься уколов?» – «Нет», – ответил Володька. Мне сделали укол под лопатку, вдруг слышу – бум! – удар об пол. Это Володька упал в обморок.

- Два года подряд вы были лучшим снайпером «Спартака» при тренере Николае Гуляеве. Самое смешное, что от него слышали?

– «Бегите между собой!» – это означало побегать змейкой. «Попрыгайте головами!» – значит, отработать удары головой. В Тарасовке я прятал за цветами магнитофон. Ребята говорили: «Гуляев идет!» И я нажимал на запись. Гуляев заходил и обязательно что-нибудь отчебучивал. Например: «Устали? Отдохнете в гробу в белых тапочках». Потом мы собирались с Кокаревым и Минаевым и хохотали над этими записями.

- Помощник Гуляева Игорь Нетто был серьезнее?

– Им обоим не хватало характера для тренерской работы. Весной 1973-го, после сборов в Сочи, проиграли в товарищеской игре «Гамбургу» 0:5. После игры Нетто бушевал: «Что за игроки? Бараны! Всех надо выгонять».

- Почему Гуляев убрал из состава Галимзяна Хусаинова, которому Андрей Старостин – после голов в финале Кубка-1965 – говорил: «Ты сегодня доказал, что не зря мы триста лет были под игом татар».

– Хусаинов вернулся после травмы, и ему тут же сломали нос. Пропустил много времени, а возраст-то – тридцать пять. Молодежь подпирала. Хусаинов был меломан, из каждой поездки привозил пластинки – как и я. Везли Челентано, Тома Джонса, Хампердинка. Иногда набирали столько пластинок, что не оставалось денег на джинсы.

- Что Николай Старостин говорил о ГУЛАГе?

– Вспоминал однажды в купе: «Поздоровался с Берией, а он отвернулся. Тогда я понял: «Мне конец». Вскоре братьев Старостиных арестовали, раскидав по разным лагерям. Николай Петрович рассказывал: в камерах было столько народу, что сесть было негде. Еще я слышал, что администратор «Спартака» Головушкин охранял лагерь, где сидел Старостин.

- Любимые игроки братьев Старостиных?

– Андрею Петровичу нравился Витька Папаев. Звонил Симоняну: «Никита, Папаев сегодня играет?» – «Нет, он не в составе». – «Тогда я на стадион не поеду». После игр Папаев шутил: «Сейчас придет Старостин и спросит: как здоровье, как ноги?» Через минуту в раздевалку заходит Андрей Петрович с актером МХАТа Яншиным – и слово в слово: «Ну, что, Вить, как здоровье? Как ноги?»

Ваську Калинова все очень любили. На его первых матчах за дубль болельщики жаловались Николаю Петровичу: «Кого вы взяли? У него скорости нет». – «Да он быстрее ветра». Калинов был суперигрок и компанейский, искренний парень. После поездки во Францию его спросили: «Куда ты столько мохера-то привез?» – «Отпуск же. Деньги нужны». Потом Симонян его ругал: «Опять тебя видели в пивной». – «Палыч, так пиво свежее завезли». Калинов выдал как-то шикарный матч в Сочи. Симонян ему: «Сейчас вернемся со сборов: попробуй – удержись». – «О чем разговор». В Москве Вася пропал на неделю. Вернулся в галстуке, белой рубашечке, но Симонян его отчислил. В 1996-м Калинов бесследно исчез.

Нравился Николаю Петровичу и другой полузащитник, Миша Булгаков, мой сосед по дому в Сокольниках. У Миши была шизофрения, а Старостин всегда опекал людей с проблемами.

- Как проявлялись проблемы Булгакова?

– Обижался без причины. Взбрыкивал, когда его приобнимали. Хотя мог быть и веселым. Защитник Володя Петров рассказывал: «Летели три часа, и все это время Булгаков пел нам песни». Перед игрой в Ростове у Миши обострилась шизофрения: «Не могу дышать!» Доктор смотрит: «Миша, да в горле все нормально». – «Ничего ты не понимаешь». Вернулись в Москву, и на месяц положили Мишу в психиатрическую больницу. Потом он потихоньку оттаял. Играл даже у меня в «Красной Пресне», когда я начал там тренировать. А потом выбросился с одиннадцатого этажа.

- Из-за того, что жена уехала в Америку?

– В Америку она уехала уже после его смерти. Когда он после «Спартака» играл в Алма-Ате, жена начала ему изменять, приводила мужиков, дети это видели. В тот день Миша привел дочку с фигурного катания, посадил ее за стол, поставил разогреваться обед и пошел на балкон... И что его потянуло? Потом его жена вышла за какого-то человека еврейской национальности и уехала с ним в Америку.

- Одним из вратарей «Спартака» был литовец Йонас Баужа. Когда Ловчев спросил его: «Ты как к русским относишься?» Баужа, шутя, ответил: «Нормально. Дали бы автомат, всех бы перестрелял».

– А я с ним в номере жил. Серьезный парень. Насупленный, молчаливый. Поругался однажды в аэропорту со своим конкурентом Кавазашвили. Анзор его фашистом назвал, а Йонас ответил еще жестче – и вспоминать-то неудобно. В 1971-м Баужа здорово подготовился к сезону, но Симонян несправедливо поступил и оставил в воротах Кавазашвили, который был в плохой форме. После этого у Йонаса опустились руки. Он часами ковырялся в своем «Москвиче», а потом в той же одежде шел на тренировку. Вел себя вызывающе и показывал всем видом, что всех здесь ненавидит. Мне его очень жалко – если б Симонян дал ему сыграть, Йонас был бы совсем другим человеком. В тридцать лет он закончил карьеру и работал где-то директором стадиона.

- Евгений Ловчев писал, что врач «Спартака» Ростислав Барсуков мог расцеловать игроков после побед и грозил утопить после поражений. От результата зависело, получал ли он премию.

– Могучий мужик, занимался со штангой, но уколы делал исключительно мягко: я сперва боялся, у него лапы-то – во. Думал, сейчас как засадит, но нет – я и не заметил ничего. Летели однажды в Ереван. Над горами попали в жуткую тряску. Нас швыряло то вверх, то вниз. Барсуков упал между сиденьями, ему стало плохо и, когда мы, наконец, приземлились, из самолета его выводили под руки. Еще случай. Во время поездки в Африку Барсуков поддал с кем-то из нашего посольства и на спор поднял стол зубами. У того же сотрудника посольства жила огромная змея, и Барсуков начал с ней бороться. У змеи на чешуе были какие-то яды, и Барсуков так отравился, что рычал от боли.

- Почему вы ушли из «Спартака»?

– Хотел отслужить армию в московском или минском «Динамо», но не сложилось. Меня схватили и отправили на месячный курс молодого бойца в ракетных войсках. На чемпионате Вооруженных Сил я играл за смоленскую «Искру». Ко мне подошел Всеволод Бобров: «Решили перевести тебя в СКА Ростов. Они вылетели из высшей лиги, и им нужно усиление». – «Да меня начальник «Искры» Платонов грозит на Север заслать – кочегарить». – «Бери сумку. Через забор – и на самолет».

- А вы?

– А я и улетел, попросив своего партнера по «Искре» Джемала Силагадзе: не говори никому, что я в Ростов. Платонов кинулся за мной в аэропорт, но не успел. Тогда он позвонил моей жене, беременной первым ребенком: «Ваш муж сбежал из части, мы не знаем, где он».

- С Силагадзе вы и в «Спартаке» играли?

– Да, мы выходили вместе в нападении, а потом учились в школе тренеров. Отличный мужик. Нелепо погиб. Ехал в автобусе со смоленской «Искрой», в них врезался грузовик, и Джемал вылетел через переднее стекло.

- Сами вы в «Искру» уже не возвращались?

– Если бы. Я тренировался в Ростове, но мой переход не одобрили, и мне велели лететь в Севастополь, где тренировалась «Искра». Причем дали сопровождающего – олимпийского чемпиона по боксу. Прилетели, Платонов – мне: «За побег из части тебе – гауптвахта». Помощник Платонова, бывший лагерный охранник, привез меня к начальнику комендатуры: «Просим дать ему пятнадцать суток». – «Да я его знаю. Он же игрок «Спартака». Я его не посажу, вы чего». – «Руководство округа просит». – «Самое большее – пять суток».

- И что в итоге?

– Начальник комендатуры меня спросил: «Ты где хочешь – в общей или в одиночке?» – «Да я вообще-то не сидел никогда. Не знаю». – «Советую одиночку. В общей тебе подкинут окурок или спички, накинут срок, и будешь месяц сидеть». Отсидел пять суток, и появилось распоряжение о моем переводе в СКА Ростов. Думаю, Платонову оно раньше пришло, но он хотел наказать меня.

- Почему не вернулись в «Спартак» после армии?

– В «Спартаке» уже был Бесков, из-за которого команда, по сути, распалась в 1975-м. Тогда на базе «Спартака» создали олимпийскую сборную, которую возглавил Бесков, и игроки постоянно перемещались между клубом и сборной – причем то одни, то другие. Мы всей командой-то в Тарасовке почти не встречались. Как можно нормально тренироваться? Мы же раньше выигрывали за счет сыгранности. Команда тогда просто рухнула, и в итоге это привело к вылету из высшей лиги.

- А вы почему с Бесковым не сработались?

– Он без причин менял отношение к игрокам и постоянно их ротировал. Сегодня – обнимет, завтра – выгонит. Захотелось ему.в олимпийскую сборную Вадика Павленко из «Динамо», а для этого нужно было кого-то убрать. И он убрал меня. А потом чуть случайно не вернул в «Спартак».

- Как так?

– В 1979-м я приехал с рязанским «Спартаком» на турнир в Сокольниках, который с балкончика смотрели Бесков со Старостиным. Им понравился девятый номер Рязани, забивавший в каждой игре. В перерыве они решили спуститься и пригласить его, не зная, что это я. Я тогда коротко постригся и выглядел моложе своих тридцати. Бесков подошел к лавочке, где я сидел, узнал меня и аж покраснел от удивления и злости. А Старостин засмеялся: ему нравилось, когда Бесков злился.

PS. – Хорошее время я пережил в «Спартаке». В прошлом году директор их музея Алексей Матвеев мне сказал: «Вы рекордсмен по числу победных голов за всю историю «Спартака».

Скоро будет тридцатилетие победы моих мальчишек на чемпионате мира. Однажды ехал на дачу – мне позвонил Юра Мороз: «Поздравляю!» – «С чем?» – «С 25-летием нашего золота». До сих пор звонят и Юра Никифоров, и Кадыров из Баку, и даже ребята с Украины. Только Ираклий Геленава куда-то пропал – у него отца убили во время сухумских событий. Еще Мирджалол Касымов приглашал меня на свой прощальный матч – там он национальный герой. Устроили праздник в гостинице и раскрыли двери, чтобы любой мог войти и поучаствовать в проводах.