Бушманов: «Чемпионства в составе «Спартака» - это совершенно особые ощущения»

Вторая часть эксклюзивного интервью Евгения Бушманова сайту EF.

- Несмотря на отсутствие титулов, можно ли сказать, что в ЦСКА вы провели лучшие годы карьеры? Или три чемпионства со «Спартаком» перевешивают в этом плане?

- Думаю, равноценно. И в ЦСКА были хорошие годы. Но чемпионства в составе «Спартака» - это совершенно особые ощущения. «Спартак» в то время был особенной командой.

Когда я из «Торпедо» перешел в «Спартак» во второй раз, уже на первой тренировке почувствовал колоссальную разницу. Всё на принципиально других скоростях. «Торпедо» в одно время было на четвертом месте, а «Спартак» – на первом. Вроде бы разница в очках и местах небольшая, а по уровню игры - колоссальная. Чем выше скорость, в первую очередь скорость мышления, скорость принятия решения, тем выше уровень.

Даже несмотря на то, как я потом не очень красиво уходил из «Спартака», положительных эмоций от игры, чемпионств и той атмосферы было несравнимо больше. Конечно, все три года были очень памятными.

- Сильно ли поменялся Олег Иванович за время вашего отсутствия? Может быть, появились какие-то новые тактические наработки?

- Естественно, он стал более опытным, более маститым, зрелым и требовательным тренером. Что касается тактики и подхода к тренировочному процессу, к играм, в этом плане практически не изменился.

- Где среди партнеров у вас осталось больше друзей? В ЦСКА или «Спартаке».

-  Думаю, что примерно поровну.

- А сыграете за ветеранов ЦСКА, если будет возможность?

- Нет. Мы понимаем, что сейчас отношения между клубами и болельщиками другие. Зачем нужно лишний раз кого-то раздражать и давать повод для скандалов? На мой взгляд, не нужно.

- Раньше было не так?

- Да, раньше такого не наблюдалось. Но когда я приходил в «Спартак» во второй раз, уже началось. Пусть перешел не из ЦСКА, а транзитом через «Торпедо», но высказывания, мол, изменил ЦСКА, уже звучали.

- Почему пришлось уйти из «Спартака»?

- Скажем так, конфликтом это назвать нельзя, но было какое-то недопонимание с Олегом Ивановичем. В Лиге чемпионов мы уступили «Лиону» - 0:3. Тогда он сказал, что виноват в поражении я. Естественно, после таких слов оставаться в команде было проблематично. Наверное, наше решение было взаимным.

- Сейчас все обиды позади?

- Конечно, всё давно позади.

- Тогда вы ушли вместе с Андреем Тихоновым?

- Андрей ушел чуть раньше, на месяц или два. Я доиграл до конца сезона. У него тоже возникли трения с Олегом Ивановичем.

- Каким вам запомнился период игры за «Крылья Советов»?

- Очень хорошее время – прекрасные болельщики, прекрасная атмосфера на стадионе, в городе. Понятно, что отличается от «Спартака» - другой уровень ожиданий, ответственности. В «Крыльях» была более семейная обстановка.

Тарханову и Ткаченко удалось собрать команду играющую, с хорошими игроками. Вспоминаю, когда мы только начинали там тренироваться, обсуждали с Андреем Тихоновым такой момент, что ребята в «Крыльях» сами не верили в то, что они могут играть на хорошем уровне. Для этого нужно тренироваться совершенно по-другому. Мы привыкли в «Спартаке», что каждая тренировка всегда проходит на максимальном уровне – ты должен провести её «от» и «до» со стопроцентной выкладкой. Укоренилось в сознании, что по-другому и быть не может.

И когда мы пришли в «Крылья», видим, что кто-то чего-то не делает, кто-то недобегает, кто-то валяет дурака. Нам своим примером удалось «заразить» ребят. Они увидели, что Тихонов выкладывается, Бушманов выкладывается и никто не делает себе поблажек: «Люди поиграли в Лиге чемпионов. Они почему-то работают на полную, а мы – нет». Это сработало и вылилось в то, что начали обыгрывать соперников.

В 2001 году у «Крыльев» был очень сложный старт. Играли с ЦСКА, «Динамо», «Локомотивом», то есть со всеми московскими командами. Все эти игры мы провели очень достойно, обыграли тот же ЦСКА. В итоге первый круг «Крылья» закончили на первом месте, хотя в предыдущем сезоне боролись за выживание. Скачок был колоссальный. Самара – футбольный город, и когда команда начала выигрывать, на всех матчах стал собираться полный стадион. Конечно, было очень приятное и интересное время со всех точек зрения.

- Что отличало вас от других? Или, если точнее, каковы были ваши сильные стороны?

- Наверное, это видение поля, хорошо удавалось читать игру. Скажем так, предвосхищал многие события. Это крайне важно для любого игрока, но для защитника – особенно. Отличное качество, когда ты можешь на ход-два предвосхитить, где окажется мяч и где откроется соперник. Ну и неплохо удавалось начинать атаки, хороший первый пас.

- Почему пришлось завершить карьеру?

- Из-за травм. Пережил две операции на колене. Во многом из-за этого пришлось уйти из «Спартака». Колено не позволяло мне играть в полную силу. Когда пришел в «Крылья», там был тренер по физподготовке Виктор Борисович Сачков, а тогда тренеров по физподготовке не было больше нигде. И в «Спартаке» в том числе.

Играя за «Спартак», мы ездили к Сачкову в Щелково. Если у кого были проблемы, ездили к нему на дополнительные тренировки. В какой-то момент мы группой игроков даже подошли к Романцеву и попросили, чтобы он взял его в штаб, потому что он помогает подготовиться, быть в лучшей форме. Романцев выслушал нас, обдумал и сказал: «Если вы такие больные, то позовите его».

Мы позвали, у них состоялся разговор, но не сложилось – Романцев его не взял. Впоследствии Сачков оказался в «Крыльях». Он очень сильно помог мне, восстановил колено, и я ещё три года отыграл в Самаре, хотя был близок к тому, чтобы завершить карьеру после «Спартака» в 2000 году. 

- Жалеете, что не удалось поиграть за границей?

- На самом деле, ни о чем не жалею. Конечно, было бы интересно. Были варианты уехать в Испанию, когда еще за ЦСКА играл, но возникла сложность, поскольку был военнослужащим. Это был как раз тот период, когда Тарханов ушел из ЦСКА в «Торпедо», и когда армейское руководство узнало, что у меня есть предложения из Испании, то сразу же закрыло для меня границы. Тогда это было в порядке вещей, меня предупреждали, что покинуть страну легальным путем будет невозможно.

- То есть руководство ЦСКА было против вашего отъезда. А никакого разговора не было?

- Тогда был серьезный конфликт интересов. Тарханова убрали, он уходил в «Торпедо», но оформлено было так, что правами на игроков владел он. Шел процесс дележки игроков между клубом и тренером.

- И Тарханов оставил вас в ЦСКА?

- Нет. Он хотел, чтобы я перешел в «Торпедо», а  ЦСКА пытался меня удержать. Это был декабрь месяц, и тогда я узнал, что есть вариант вообще уехать в Испанию, не переходя в «Торпедо» и не оставаясь в ЦСКА. Руководство «армейцев» не хотело, чтобы я куда-то уходил, предлагало большие деньги, но я не хотел оставаться, имел искреннее желание перебраться в Испанию. Позже узнал, что границы для меня закрыты. Светиков предложил попробовать уехать как-то через Украину, какими-то там пароходами... (улыбается)

- Как беженец?

- Ну да. Мне сразу сказали, что риск большой, что если поймают, вернут обратно и отправят служить куда-нибудь в Хабаровск. Я тогда сказал: «Все, хорош, закрываем эту тему». В итоге Тарханов и Алешин вроде договорились с армейским руководством, и я перешел в «Торпедо». Потом мы вылетали на сборы, по-моему, в Голландию, команда прошла паспортный контроль, а меня остановили и отказались пропускать. Получилось так, что запрет на выезд из страны для меня поставили, а снять - забыли, хотя прошло уже полтора или два месяца. В общем, меня развернули, и я поехал домой, а улетел только через три-четыре дня.

- Когда вы закончили профессиональную карьеру игрока?

- В 2003 году.

- А тренировать когда начали?

- В 2004-ом.

Немецкий хирург Томас Пфайфер помог многим российским футболистам

- То есть никакого промежутка не было?

- Практически не было. Вторую половину 2003 года, примерно с лета, я уже почти не играл, все больше давало о себе знать колено. Пытался играть на уколах, но быстро понял, что это нереально. Потом по собственной инициативе поехал в Германию к доктору Пфайферу, который делал мне операцию в 99-м году. Думал, что удастся как-то прочистить сустав и продолжить играть. Меня прооперировали, я начал тренироваться, но понял, что колено все равно болит и отекает.

А летом того года тоже была еще одна история. Перед началом сезона Влад Радимов перешел в «Зенит». Полгода он там мучился в игровом плане, потому что некому было отдать ему первый пас (смеется). Тренером тогда уже был Петржела, и Влад порекомендовал ему забрать меня из «Крыльев». Поступило предложение от «Зенита», питерцы уже тогда начинали набирать обороты, стали появляться деньги. Их генеральным директором был, по-моему, Черкасов. Он мне звонил, предлагал контракт на два года с довольно хорошими условиями, без всякого просмотра и медицинских проверок. Мол, просто приезжай, подписывай и все, с «Крыльями» мы договоримся, вопросов нет.

Я понимал, что из-за колена играть будет сложно. Я, конечно, мог приехать, подписать, начать получать свою зарплату, а с травмой – уж как получится, но не хотелось подводить людей. В общем, решил, что это неправильно, и отказался. Сказал: «Ребят, извините, мне сначала нужно проблемы с коленом решить, а потом, возможно, будем дальше разговаривать». А уже осенью понял, что играть у меня не получится.

- Слишком сильные болевые ощущения были?

- Да. И вообще, я уже просто перестал получать удовольствие от футбола. Тут уже никакие деньги и не нужны. По крайней мере, у меня тогда было такое понимание, да и сейчас оно не изменилось.

- А когда стали тренером, удовольствие от футбола вернулось?

- Конечно. На самом деле, я очень быстро понял, что хочу быть тренером. Практически сразу после завершения того сезона поступил в ВШТ, начал там учиться,  а уже в начале 2004 года получил предложение от «Шинника» работать с их дублем. Конечно, это было интересно, новый опыт. Когда ты играешь, уже будучи опытным футболистом, то думаешь, что тренировать - это просто. Мол, ну что здесь сложного? Здесь подсказал, там поправил, и все хорошо. На самом же деле это совсем не так.

Я сейчас вспоминаю, как начинал в «Шиннике». И вот когда ты приезжаешь на тренировку, ты понимаешь: надо же ее спланировать (смеется)! Надо же понимать, что именно ты будешь делать, сколько минут на упражнение, сколько секунд паузы, сформировать последовательность и т.д. Вот только тогда и начал осознавать, что это вообще другая профессия, все совершенно иначе. Поначалу я думал, как бы мне спланировать одну тренировку, то есть не было вообще никаких мыслей, что мы будем делать на следующий день, что - ближе к игре, что - после нее, не говоря уже даже о следующем месяце.

- А с кем вы  учились в ВШТ?

- Горлукович Сергей, Василенко Олег. Тот, который сначала в «Сатурне» помощником работал, потом в «Жемчужине» Сочи, в минском «Динамо». Вообще, сначала в 2004 году я получал лицензию «B», потом «A», позже пошел на «Pro», так что со многими ребятами учился. Веретенников Олег еще, например.

- Интересно было?

- Конечно. Не просто интересно, а еще и нужно. Особенно для футболиста. Поначалу приходишь туда, слушаешь какие-то лекции по физиологии и биохимии и думаешь: «Зачем это вообще нужно? Чего они мне рассказывают? Я 20 лет в футбол играл, а он мне тут объясняет, что нужно делать». Сначала многие относятся скептически, да и особо ничего не понимают, но со временем осознаешь, что это действительно необходимо изучать. Возможно, не так углубленно, как нам это пытались преподавать, там все-таки довольно много важных моментов, которые в принципе невозможно изучить за время учебы в ВШТ.

У тренеров советских времен обучение длилось непрерывно в течение двух лет, то есть практически как в институте. Вот у них возможность углубиться была, а после обучения их уже целенаправленно направляли на работу в команды. Сейчас все по-другому – курс ускоренный, то есть основные знания ты получаешь, но воспринимать их на первых порах сложно, хотя и нужно. Я вижу, как и сейчас продолжает меняться система обучения: постоянно появляются новые методики, новые способы преподнесения информации тренерам. Все это стараются усовершенствовать. Очень интересно.

- Я правильно понимаю, что, когда вы были профессиональным футболистом, на тренировках не объясняли, какое упражнение для чего нужно? Вы сейчас, уже сами будучи главным тренером, доносите эту информацию до игроков?

- Скажем так, в наше время тренеры в принципе уже по-другому доносят информацию до футболистов. На самом деле, футболисту не нужно слишком глубоко вдаваться в подробности, какое упражнение для чего делается, особенно когда речь идет об обычной физподготовке. Это уместно скорее при упражнениях, касающихся тактики. Здесь уже имеет смысл говорить, что такое-то задание выполняется для улучшения контроля мяча, перехода из обороны в атаку и т.д., но в дебри стараемся не залезать, ведь для футболистов чем проще - тем лучше. Сейчас уже просто сразу стараешься построить упражнение так, чтобы оно представляло собой какую-то игровую ситуацию, в которой от игрока требуется принять решение. Тогда и говорить ничего не нужно. Футболист просто будет выполнять его, тем самым вырабатывая необходимый для игры навык.

Поначалу я очень много времени уделял тактике, но со временем понял, что игрокам это, по большому счету, неинтересно. Тем более, когда приходится выполнять однотипные упражнения каждую неделю. Причем, чем выше уровень игроков, тем больше отсутствует интерес. Я сам видел, что на этой почве нередко и конфликты возникают. Тогда я и понял, что нужно уходить в более игровую форму - так и игрокам интереснее, и пользы намного больше.

В этом смысле на меня очень сильно повлиял приезд в Россию Хиддинка. Я пристально наблюдал за его работой и в сборной, и потом в «Анжи». Я сейчас говорю не о его взаимодействии с руководством, а именно о тренировочном процессе. Для меня это было интересно, а главное, я видел, что это действительно работает. Его команды на поле не работали, а именно играли в футбол. Такой подход мне очень импонирует, и я стараюсь придерживаться его и в своей нынешней работе. Насколько я слышал от того же Влада Радимова, у Дика Адвоката методика была несколько другая. Тем не менее, упражнения, может, и отличались, а футбол был похожий. Не случайно ведь они вместе вполне успешно работали в нашей стране - Хиддинк со сборной, а Адвокат с «Зенитом». Были похожи и схемы, и взаимодействия. К тому же в сборной было довольно много питерских игроков, и результат был на обоих фронтах.

- Их в большей степени отличает малое количество теории или умение подать все в игровой форме?

- Подать в игровой форме, конечно. Нам еще в ВШТ говорили, что высший пилотаж тренерского ремесла - это когда после каждой тренировки футболист осознает, что стал лучше и сильнее. Когда игроку неинтересен процесс, он и делает все через пень-колоду. Мне кажется, в этот момент он не извлекает для себя никакой пользы.

В первую очередь для меня важно, чтобы игрок понимал, что он работает именно на себя, а не на команду. Какую пользу извлекает из работы коллектив - уже моя забота. Слуцкий вот рассказывал, как ездил на стажировку в «Рому». Это было очень давно, когда Тотти еще был в самом расцвете сил. Не могу только вспомнить, кто тогда был у них тренером, но это точно был не Капелло. В общем, этот самый тренер сказал Леониду Викторовичу такую фразу: «Я составляю каждую тренировку таким образом, чтобы она понравилась Тотти. Потому что если она ему не понравится, то он просто развернется и уйдет» (смеется). Упражнения не должны быть каждый раз новыми, но они должны быть интересными. А любому футболисту, как известно, интересно играть в футбол, а не ходить по полю. Это его «заводит» и заставляет выкладываться на полную.

- А все эти различные форматы, о которых вы говорили, применяются для какой-то тактической цели или просто из-за желания разнообразить процесс?

- Естественно, у тренера должно быть определенное направление. На мой взгляд, бездумные шараханья из стороны в сторону – от игры в одно касание к игре без ограничений – тут неуместны. Никакого положительного эффекта от этого не будет. Футболист должен понимать, во что мы играем. Исходя из этого и подбираются упражнения. Они могут быть разными по формату, но смысл должен быть примерно одинаковый. Иногда, конечно, нужно добавлять разнообразия. Есть определенные базовые упражнения, которые практикуются постоянно, и бывает, что игроки ими перенасыщаются. Вот это и есть тот самый момент, когда можно «сменить картинку». Но идея, я думаю, должна оставаться целостной.