ИВАН КОМИССАРОВ: «Я УЖЕ 12 ЛЕТ В «СПАРТАКЕ»

Ваня на редкость обаятельный и приятный собеседник. Почти к каждому ответу можно было бы добавлять ремарку «улыбается». Улыбка с его лица сходит лишь на время тренировок. Тут уж никуда не денешься, к делу Иван Николаевич Комиссаров привык относиться очень серьезно. И разговор наш мы пытались вести в серьезном русле. (Улыбаюсь.)

— Начнем с краткой биографии?

— Родился в Москве. Мама, Нина Анатольевна, — секретарша, папа,  Николай Евгеньевич, — курьером. Есть две сестры, Катя и Оля. Одна старше.

— Родные следят за твоей карьерой?

— Следят, конечно, переживают. Отец очень любит футбол, всегда болел за «Спартак». 12 лет назад он как-то увидел бегущую строку с объявлением о наборе  мальчиков в школу «Спартака», ну и поехали. Первым тренером был Александр Георгиевич Ярцев, царствие ему небесное. А тренером вратарей — Юрий Иванович Дарвин. Сначала не поверили, что я 1988 года, потому что высокий был. Принес свидетельство о рождении. Взяли. И вот я уже 12 лет в «Спартаке».

— Сразу определился с амплуа?

— Да, я сам захотел. Спросили, кто в ворота хочет. Я ответил, что да, буду вратарем.

— После школы — дубль…

— Даже можно сказать, еще во время школы. Последние полтора года уже был в дубле.

— Сергей Юрьевич Родионов, потом Мирослав Юрьевич Ромащенко, уже долго Андрей Михайлович Ширяев — тренер вратарей. Как с ними работается?

— Хорошо. Очень хорошие тренеры, требовательные.

— Кто больше покрикивает?

— Ромащенко побольше. Очень болеет за результат. Но в конце сезона обязательно говорит, чтобы не обижались, благодарит за совместную работу.

— Ширяев — человек не очень разговорчивый?

— Нет, почему? В работе всегда общаемся, дает нужные «подсказы». Это все есть.

— Тяжело тебе дается ремесло?

— Наверное, да, тяжело. Главное — это работа. По-моему, за талантом всего процента 3, остальные 97 — работа. Работать нужно постоянно. Это как лакмусовая бумажка: не бывает, чтобы неделю просидел, а в игре потом в полном порядке.

— Сам как оцениваешь свою трудоспособность?

— Это к тренерам вопрос. Я стараюсь, а им оценивать.

— Веселый нрав, который многие за тобой замечают, не мешает серьезному отношению к делу?

— Надеюсь, наоборот, помогает. Когда уже нужно на морально-волевых тянуть, он очень кстати.

— Не закисаешь?

— Нет. Ни на минуту.

— Было какое-то знаковое событие, добавившее веры в свои силы?

— Пожалуй, когда в прошлом году поехал с основой на сбор в Португалию, перед матчем со «Спортингом». Призыв в сборную тоже повлиял как-то.

— А что хотел бы забыть?

— Попытку уехать в аренду в Израиль. Мы с Джиоевым туда поехали. Так и не поняли, что это было. Мутные люди, мутная история. Только от команды отстали, потому что она уже на сборы уехала.

— Что такое, на твой взгляд, отечественная вратарская школа? Чем она отличается от других?

— Не знаю, чем отличается. Раньше было много классных советских вратарей, потому, наверное, и говорили, что есть целая советская школа. А потом в стране начались проблемы, и какое-то поколение пропало. Нашему — попроще, чем предыдущему. Потому что у них не было таких тренеров, которые и сами поиграли, и научились свой опыт другим передавать. Я считаю, что в этом наш плюс.

— Пример — «Спартак»?

— Ну да. Тут и Черчесов, и Стауче.

— Ну а все-таки. Замечено, к примеру, что наши вратари самоотверженно прыгают в ноги игроку лицом вперед, на Западе — чуть ли не прямыми ногами. Или приземление после прыжка: кто-то на руки вначале опускается, кто-то с ног начинает. Это закономерности?

— Мне кажется, что это зависит от человека, а не от школы. Дарвин обращал внимание на прыжки в ноги, но… Тренер может расшибиться в лепешку, но если ты десять выходов один на один прыгал ногами в ноги нападающему  и все взял, то какой смысл что-то менять. Здесь все чисто индивидуально. Если есть результат, то хоть чем иди вперед.

— Ты терпеливый?

— Да.

— Упрямый?

— Надеюсь, да. Хотя это не мне судить. Лучше спросить окружающих,     какой я.

— О чем мечтаешь?

— Конечно, стать первым номером в «Спартаке». И в сборной тоже.

— С кого из вратарей российского чемпионата берешь пример?

— Считаю, что пример не надо брать ни с кого. Надо делать что-то свое. Глупо создавать себе кумиров, подстраиваться под них. Вот присматриваться надо ко всем вратарям. Абсолютно ко всем. У всех вратарей, если они уже играют, есть свои плюсы и минусы. Идеальных не бывает.

— А кто наиболее близок к идеалу из современных вратарей, считая зарубежных?

— Тяжело сказать. Года два назад мне очень нравился Дида, но потом у него что-то не складывалось. Чех очень уверен, спокоен. Да, Чех и Дида — вот вратари, которые мне импонируют.

— Вы с Дзюбой два известных балагура. Давно «травите» друг друга?

— Он на два года позже меня пришел в «Спартак», так легче было сдружиться. А когда сдружились, но, как говорится, нашли друг друга. Любим пошутить — и вообще, и друг над другом.

— Что после футбола?

— Любим с друзьями в кино сходить, посидеть где-нибудь. Не могу сказать, что в театре. Музыку, в основном Ар энд Би, слушаю.  Современные русские фильмы, если честно, не очень нравятся. Боевики смотрю. Понравились все части про Рокки Бальбоа со Сталлоне. Особенно последняя часть, драматичная.

— Любишь смотреть про преодоление себя?

— Да нет, я сам постоянно себя преодолеваю. Еще и смотреть, как преодолевает себя кто-то другой… Наоборот, люблю что-то полегче, где не надо особо задумываться. В компьютер поиграть люблю. Книги читаю редко, в основном легкую литературу.  Вот Артем Дзюба — тот любит книги читать. Он это  постоянно делает.

— Не мешают футболу подруги?

— У меня их нет, поэтому не могу сказать, мешают ли…

— Есть стереотип, что вратари — люди специфические, с особой психикой.

— Да, вратари — люди «отдельные», и специфика у них такая же. У них особая подготовка, настрой на игру. Они должны быть все в себе. Игроку легче: он ошибся — и все забыли через час. Ошибся вратарь — это гол, это уже на всю жизнь. Цена ошибки морально довлеет. А в остальном мы такие же, как все.

— Ты оставляешь впечатление легкого человека, который нигде не пропадет. Если, не дай бог, не заладилась бы карьера, нашел бы себя в другом деле?

— Конечно, в жизни не пропаду, но это был бы большой удар. Я даже думать об этом не хочу.

— Футбол — твоя ставка?

— Да, единственная.