Андрей Чернышов: «Ни игроки, ни доктора не могут сказать, что слышали от Чернышова: нужно принимать препараты»

Бывший тренер «Спартака» и новый спортивный директор «Торпедо» дал захватывающее интервью Роману Муну.

Работа, книги

 

– Вы спортивный директор «Торпедо». Это значит, что вы больше не будете тренировать?

– Ну, никогда не говори никогда. Может, иногда надо в жизни что-то поменять. Вот ты идешь каким-то путем, что-то складывается не так, ты начинаешь задумываться, правильный ли путь выбрал. Появляется возможность заниматься другим делом – может быть, это твое. Пока решил сосредоточиться на должности спортивного директора.

Вот вам пример: Маттиас Заммер. У него начиналась прекрасная карьера тренера, он работал в «Боруссии» Д, «Штутгарте». В какой-то момент он ушел на административную должность в федерацию футбола. Там у него все было очень хорошо, немецкий футбол начал возрождаться и он получил прекрасное предложение от «Баварии». Посмотрим, как все будет дальше.

– Но у вас было ощущение, что тренерская карьера зашла в тупик?

– Честно говоря, я думал об этом. Конечно, когда ты не можешь добиться результатов, то иногда задумываешься: «А тем ли делом я занимаюсь?». Что-то действительно надо было поменять и так совпало, что я получил это предложение и решил попробовать себя.

– Вы очень ярко начинали, почему не получилось дальше?

– Тут много факторов. В молодежной сборной, наверное, потому, что я ушел в «Спартак». Не надо было это делать, нужно было довести цикл до конца. Многие предъявляют мне претензии: с молодежной ничего не выиграно. В то же время никто не говорит о том, что в 2008-м на чемпионате Европы играло 16 человек, прошедших молодежную сборную.

Где-то я себя переоценил. До предложения от «Спартака» звали менее именитые клубы, но президент РФС на тот момент, Вячеслав Колосков, категорически говорил: «Нет, не надо никуда идти, надо работать». Когда возник вариант со «Спартаком», я так же пришел и сказал, он сразу: «Надо идти». Конечно, это совмещение сыграло отрицательную роль.

Разные были причины. В Тбилиси я принял совершенно сырую команду, которая на тот момент шла на пятом месте. Для Грузии это неприемлемо. За полгода заняли третье место. Тогда это был хороший результат, но в то же время были политические моменты. Клуб принадлежал Бадри Патаркацишвили. С Саакашвили в конфронтации. Начались проверки всевозможные: налоговая, прокуратура. Клуб сильно прессовали. Хотя у меня был контракт на год, мы сели с руководством и решили: политическая ситуация очень сложная и в дальнейшем будет только усугубляться. После того, как я уехал, так и случилось.

В Витебск пришли, команда на двенадцатом месте, подняли на шестое, потом финансирование упало. В Казахстане я не работал с командой уровня «Актобе» или «Астаны», я работал с командой из Уральска, которая только вышла в премьер-лигу. Руководство поставило задачу: в составе должны играть даже не только футболисты из Казахстана, а футболисты из города. Как можно набрать 16 боеспособных ребят из одного города для участия в премьер-лиге? В каждой команде своя причина.

– В одном интервью вы говорили, что вам стоило быть немного жестче. До сих пор так считаете?

– Может быть, я действительно несколько интеллигентен для футболистов. Я по своей натуре человек воспитанный на книгах, романах. Поиграв в Австрии, Бельгии, где у игроков совершенно другое отношение, ты думаешь, что так все и должно быть: каждый знает свою задачу — администратор, доктор, второй тренер, к футболистам такое же доверие. Наверное, в наших российских реалиях, нужно быть в большей степени диктатором.

– Какие у вас любимые книги?

– «Война и мир». Наверное, книга номер один. «Луна и грош» Сомерсета Моэма. На меня произвел впечатление сюжет, когда человек, имеющий в Англии семью, бросает все и начинает во Франции путь художника. В разном возрасте разное: «Три мушкетера», «Графиня де Монсоро». Честно говоря, в последнее время не увлекался литературой. Когда ты занимаешься футболом, засыпаешь с мыслью о нем, просыпаешься с мыслью о нем, не до книг.

– Тренер, чья работа вам нравится больше всего?

– Карло Анчелотти. Его работа, его результаты выше всего. Нравился Моуринью, но, по-моему, сейчас он очень много провоцирует. Если раньше это в какой-то степени нравилось, то сейчас, особенно после «Реала», поднадоело. Мне удалось понаблюдать тренировочный процесс в «Милане» Анчелотти. То, как он работает, какие у него отношения с футболистами, как себя ведет на скамейке — считаю, это эталон современного тренера.

Конфликты в любом случае возникают: между тренером и президентом, между тренером и игроками. Но это все должно оставаться внутри. Наверняка у Анчелотти и Переса было много дискуссий, недопониманий, но ничего из этого не выходило в прессу. Наверное, эти вопросы решались один на один, за чашкой кофе. Самый разумный способ.

«Спартак»

– Я так понял, вы жалеете, что пошли в «Спартак».

– Сейчас — да, конечно, я понимаю, что это в какой-то мере было ошибкой. Но тогда я так не думал. Если б все сложилось по-другому, я б сказал: «Все было правильно». Опять-таки, на какой позиции я принял «Спартак» и на какой оставил? Когда я приходил, команда была в зоне вылета. Когда я уходил, команда уже более-менее обезопасила себя от вылета. Много было моментов, некомфортных для меня и руководства. Я стал понимать, что, наверное, не за свое дело взялся. Рано. Я всего год отработал в молодежной сборной. Романцев тоже молодым принял «Спартак», но он до этого работал в «Красной Пресне», «Спартаке» Орджоникидзе. Он работал в клубном футболе, а я не работал, я пришел из молодежной сборной. В итоге мы встретились с руководством клуба, обсудили этот момент, и решили: наверное, мне надо сосредоточиться на молодежной сборной. Не хватает и там, и там. Если б я оставил молодежную сборную и сосредоточился на «Спартаке», может, все было бы по-другому.

– Как вы познакомились с докторами Катулиным и Щукиным?

– Катулин уже работал. Щукина мне порекомендовали... Сейчас не помню, кто. Он работал у меня в молодежной сборной, вместе со мной пришел в «Спартак». Я Катулина не знал, но раз он работал в такой команде, как «Спартак», значит, им были довольны. Работа Щукина в молодежке не вызывала сомнений.

– Почему игроки говорили, что Катулин и Щукин давали им запрещенные препараты?

– Многое сказано на эту тему, но никто не может сказать: они слышали от Чернышова, что нужно применять какие-то препараты. Ни игроки, ни доктора. Поэтому я еще раз говорю: когда пришел в команду, то привык, что каждый отвечает за свой участок работы. Доктор за свой, администратор за свой, водитель автобуса за свой, тренеры за свои. Оказалось, что нужно было контролировать вообще все, вплоть до того, как сапожник подшил бутсы. Где-то, наверное, люди взяли на себя ответственность и перешли определенную черту.

– То есть вы не знали, что происходило?

– Нет, я этого не знал.

– Главный тренер не знал?

– Главный тренер не знает, как футболист проводит ночь со своей женой. Так же он не знает, что происходит между доктором и игроком, когда они остаются один на один.

– Когда вы говорили с докторами о том, что у игроков начались проблемы со здоровьем, что они отвечали?

– Они сказали, что ничего такого не давали, может, это оказалось в каких-то пищевых добавках. Когда все случилось, то Щукин был уволен, а потом и я решил, что на фоне всего этого надо уходить из команды.

Я вам еще раз говорю: я себя ни в чем виноватым не считаю. У меня другой, например, вопрос. В молодежной сборной было несколько игроков «Спартака» – Павлюченко, Павленко, Белозеров. Там проводился допинг-тест перед каждой международной игрой. Почему же у них не обнаружено, а у некоторых других игроков «Спартака», которые не были в сборных, обнаружено?

– Не знаю. Почему?

– У меня, конечно, есть версия. Но опять начинать ворошить это все... Я озвучу свою версию, кто-то озвучит свою. Прошло столько лет, вспоминать это... Мне кажется, все уже получили по заслугам. Наверное, нужно эту тему просто закрыть. Каждый, кто был задействован, знает правду.

– В «Спартаке» вы работали с Сергеем Юраном. Сейчас он критикует вас в прессе. Почему?

– Честно говоря, не знаю. Расстались мы нормально. Может, один раз после этого виделись, издалека. Для меня ситуация несколько непонятная. Я никого не осуждаю. Если он хочет про кого-то писать, то это его право, запретить ему ни вы, ни я не можем. Он может писать все, что угодно, я ни отвечать, ни вступать в дискуссию не намерен.

Сергей Юран: «Чернышов психологически слабый. Когда стоило нарычать – раз, и сливается»

– Как в «Спартак» пришел Белозеров? Это вы его нашли? Коло Туре в тот год стоил в два раза дешевле.

– Да. За этого игрока я очень бился и считал, что Александр должен стать игроком уровня сборной. Даже на Дениса Колодина я рассчитывал в меньшей степени. Мне казалось, это футболист с огромным потенциалом. Почему не сложилось дальше, мне трудно сказать. В молодежной сборной он был одним из лидеров. Может, ветераны «Спартака» восприняли его в штыки, может, обстановка была неприятная. На тот момент многие клубы его хотели видеть в своих рядах. Я видел его большим футболистом.

– Считается, что «Спартак» сильно за него переплатил.

– Я понимаю, о чем вы — всевозможные откаты. Я ни цента не получил с этого футболиста. Была объявлена цена, я предложил эту цену руководству. Деньги плачу не я, мое дело было сказать, что я хочу этого игрока. Дело руководства было отказаться и сказать, что мы не можем позволить себе этот трансфер. Но его купили. Ошиблись все.

– Но повесили на вас.

– На кого еще вешать? Никто же не скажет: «Виноват я, выложил за игрока миллионы, а он оказался не тем, кто нам нужен». Естественно, говорят: «Это ж тренер его привел». Но платил-то не я. Никто не заставлял людей платить, правильно? С пистолетом у виска никто не стоял, не говорил: «Платите». Была предложена сумма, был предложен игрок. Мне как игрок он подходил, дальше дело президента: платить или нет. Он мог сказать: «Нет, меня не устраивает». Но его, значит, устроил на тот момент.

– Почему не заиграл Срджан Станич?

– Тоже вопрос интересный. Давайте сейчас не только об этих трансферах, но и будущих трансферах «Спартака» говорить. Не заиграло достаточно много футболистов, которых привозили и после меня.

– Но интервью-то с вами.

– Понимаю. Во-первых, игрок молодой, хотя и перспективный, на него был какой-то спрос. Может, сама обстановка, в которой тогда находился «Спартак», не способствовала раскрытию молодых талантов. Наверное, в большей степени повлияла именно атмосфера, которая тогда была в команде. Да и то, что команда находилась внизу, должна была решать не те задачи, которые перед ней стояли. Опять-таки, ветеранами был встречен не совсем так, как нужно было встретить.

– Вы два раза упомянули ветеранов «Спартака». С ними правда было сложно?

– В общении с Титовым, Ващуком, Ковтуном проблем не было. Но насколько я потом понял, у них уже был костяк, который не хотел больше никого в свой круг пускать. Поэтому тяжело было новым молодым ребятам войти в коллектив. В то же время те ребята, которые пришли, тоже не оправдали надежд. Наверное, игроки, которые были в «Спартаке», ждали от них большего. Пошло противоречие, которое негативно сказалось на всех.

– Почему у вас такие отношения с Червиченко? Он до сих пор очень плохо о вас говорит.

– Вы знаете, мы потом встречались, даже в футбол вместе играли, приятно общались. Я выскажу свою позицию, мне кажется, она имеет право на жизнь, думаю, Андрей Владимирович где-то и согласен. Может быть, он обижен на то, что я не оправдал его надежд. Он хотел, чтоб пришел молодой тренер, выиграл титулы для него. Он сделал ставку на меня, а я не оправдал, дальше ситуация сложилась так, что и он ушел из «Спартака». Наверное, он ждал от меня большего. Он зол на меня не за то, что я какой-то плохой. Злость на человека, не оправдавшего его надежд, на человека, в которого он очень верил, а тот его подвел.

– Одно дело говорить: «Человек меня подвел», а он говорит: «Человек крал у меня деньги».

– Если мы что-то говорим, то это нужно дальше доказывать, но никто же никаких юридических разбирательств не начинал.

Андрей Червиченко: «Мне Чернышов напритаскивал всякого говна»

– То есть насчет финансов ваша совесть чиста?

– Для меня — да.

– Правда, что вы могли остаться в «Спартаке»?

– Был момент. Мы проиграли, по-моему, «Рубину», и меня пригласили в ложу, где сидел Федун и Червиченко. Я так понимаю, была уже дискуссия на предмет того, оставлять меня или нет. Леонид Арнольдович сказал: «Мы тут долго совещались и решили продолжать с вами работать. Вы нам скажите, что нужно для положительного результата, какие игроки нужны». Я почувствовал доверие с его стороны.

После того, как у меня состоялся разговор с Червиченко (после которого Чернышов ушел из «Спартака», – Sports.ru), я анализировал и думал, что мне, наверное, нужно было тоже занять жесткую позицию, сказать, что я хотел бы встретиться с Федуном и из его уст услышать, нужно мне уходить или нет. Может быть, эта встреча развернула бы ситуацию по-другому. Но она не состоялась и все сложилось как сложилось.

– Незабываемый матч молодежных сборных России и Дании. Вам было стыдно за парней?

– Мне не было стыдно за парней, потому что я видел, как их нагло убивали. На игру был назначен сын какого-то представителя УЕФА. Колосков потом сказал: «Как можно было ставить шотландского судью, когда мы только что были в конфликте со сборной Уэльса?». Конечно, ребят их поведение не красит. Нельзя так себя вести на поле, мы это прекрасно понимаем. Но Зидан не справился со своими эмоциями, что говорить о парнях, которым было 20-21? Они забивают чистый гол, его отменяют. Их бьют, ничего за это. Эмоции перехлестнули. Стыдно не было. Обидно — конечно.

Тринидад, Саудовская Аравия, голова змеи

– Вы играли в Австрии. Как устроен австрийский футбол?

– В России тогда не было больших зарплат — люди уезжали в Австрию, Финляндию. Интерес к горным лыжам в Австрии больше, но футбол подтянулся: когда я приехал в «Штурм», ходило 5-6 тысяч зрителей, по ходу сезона стало 10-12 тысяч. Приехал я, в это же время в Австрии оказались Черчесов, Рахимов — игроки национальных сборных, такие привлекают зрителей на трибуны. Тогда можно было иметь всего трех легионеров и как правило, приезжали квалифицированные игроки.

Организация хорошая, финансирование стабильное. Россияне раньше сами стирали майки после тренировки, а здесь полный уход. От тебя требовалось только играть в футбол. В каждом клубе всегда был человек, который отвечал за твое пребывание, был, находил тебе квартиру, автомобиль. Клубы были выстроены достаточно профессионально.

– Самый необычный человек, которого вы встретили в Австрии?

– Мой любимый тренер Ивица Осим. Тренер и личность с большой буквы. Я когда приехал в Австрию, по-немецки не разговаривал. У меня был сносный английский, я с ребятами общался. Тренер со мной говорил только по-немецки и говорил парням: «Переведите ему». В Австрии принято после домашних игр собираться командой в ресторане — с женами, детьми. Независимо, проиграли или выиграли. Как правило, футболисты сидели отдельно, тренерский состав отдельно. Я был с семьей, сыну было 3,5 года. Он куда-то убежал, я вышел за ним и слышу: Осим на чистом русском с ним разговаривает. Если б он начал со мной говорить по-русски, я, может, и не стал бы язык учить. Он меня заставил за четыре месяца выучить.

Потом, я привык, что если тренер в СССР или России на тебя кричит, то это продолжится и после тренировки. Однажды он очень сильно критиковал меня на тренировочном занятии. После этого мы выходим, перешли линию поля, я думаю: «Сейчас опять начнет». Он подходит, приобнял меня и говорит: «Ну что, русский, пойдем чайку выпьем?». Я прошел школу многих наших великих тренеров: Бышовец, Романцев, Газзаев, Бесков. У немецких тренеров работал, в Греции играл, но этот тренер для меня номер один.

– У вас были какие-то проблемы с переходом из «Штурма» в греческий ПАОК.

– Агент меня подвел. Начался Босман, меня заверили: контракт закончился, я свободный агент. Я приехал в ПАОК, подписал контракт и через какое-то время «Штурм» попросил за меня компенсацию. Как выяснилось в суде, если игрок не из страны Евросоюза, то за него даже после окончания контракта должна быть заплачена компенсация. ПАОК выплачивал сумму, которую «Штурм» назвал.

– Вы тренировали в Казахстане. Что вам запомнилось?

– Огромнейшая страна. Как говорят, если ты сел в поезд и ночь проспал, то когда просыпаешься и смотришь в окно, кажется, что ты не ехал. Пейзаж тот же самый за окном. Страна огромная, незастроенная.

– Вы ездили в Тринидад. Что там происходит?

– Мы прилетели в Трининдад. Скромный аэропорт, нас загрузили в военный автобус, водитель с автоматом. Видимо, существует какой-то порядок, делегацию встречают серьезно. Минут десять ехали ночью, подъехали, ворота открылись и мы увидели то, что никогда в жизни не видели. Сумасшедше осветленный город, танцующие, жизнерадостные люди. Это первое впечатление. Второе впечатление – когда мы проснулись. Солнце, океан, улыбчивые люди в шортах и майках. Прекраснейшая страна.

– Еще вы работали в Саудовской Аравии. Каково это?

– Страна очень экзотичная. Потом, в Кувейте, когда я спрашивал людей о Саудовской Аравии, они говорили, что для них это отдельный мир. Для людей из Эмиратов, Катара, Бахрейна. Саудовская Аравия — очень закрытая страна. Работать и жить там очень тяжело. Я перед тем как ехать, конечно, читал про нее, смотрел, какие тренеры там работали. Удивлялся: тренеры, которые добивались в Саудовской Аравии побед, работали максимум два года. Я задавался вопросом, почему. Есть результат, неплохая зарплата.

Я потом понял, что находиться и жить в этой стране очень сложно. Ваша супруга должна соблюдать все те обычаи, что приняты у женщин. Она должна быть в платке, длинной одежде. Женщина в Саудовской Аравии не имеет права выходить на улицу без сопровождения взрослого мужчины, не имеет права садиться за руль. Полное ограничение. Даже с семьей жизнь очень сложная. Много нюансов, которые нужно четко соблюдать. Когда начинается молитва, ты не можешь быть на улице. Даже если ты не мусульманин, ты должен в помещении быть. Происходит это пять раз в день.

– Вам показалось, что женщинам в Саудовской Аравии плохо?

– Нет. Я видел жен людей, с которыми общался. Достаточно все уважительно. Что значит «плохо»? Знаете, я читал интервью одной женщины из Саудовской Аравии, она сказала: «Мне нравится мой образ жизни, потому что я не хочу, чтобы на меня глазели другие мужчины. Я хочу, чтобы меня только муж видел». Она довольна. Потом, женщина в Саудовской Аравии только на улице так ходит, дома у них совершенно свободная форма одежды. Жены собираются вместе. В плане личной жизни, думаю, у них все нормально. Они всем обеспечены.

– Расскажите про Кувейт.

– Красивая страна, на берегу Персидского залива. Множество ресторанов и прекрасных кафе. Очень много европейцев, американцев. Там ни тебе, ни женщине не надо соблюдать обычаи: ты ходишь в том, в чем привык ходить на родине. Единственное, нет никаких ночных заведений, нет алкогольной продукции.

Однажды когда было жарко, мой физиотерапевт из Чехии, который уже шесть лет работал в Кувейте, повез меня далеко за город, где чистейшая вода Персидского залива. Ни нефтяных вышек, ничего. Мы зашли, температура воды такая, что я будто заснул. Мне показалось, я минуту там находился. Оказалось, что я час в воде пролежал и выходить не хотелось.

Как-то меня пригласили в пустыню. У них есть сезон с ноября по конец января, когда они километров за 70-100 от города разбивают шатры. Там целые города. Каждому выделяют свой участок, на нем основной шатер, потом шатер для прислуги и шатер для гостей. Вот меня пригласили километров за 20 от границы с Ираком. В это время на улице было очень холодно, порядка плюс четырех, ночью до нуля опускалось. В шатер приходят родственники, друзья, общаются, играют в карты, приносят еду, чай, все садятся на пол, руками едят национальное блюдо, капса называется. Это рис, сверху курица или баранина.

Я думал: что в этом такого интересного? Они живут в хороших условиях в Кувейте, зачем они выезжают, ночуют в этом холоде? А у них такой образ жизни. Cвоеобразная традиция.

– Какое самое необычное блюдо вы пробовали в путешествиях?

– Я ездил в Китай с молодежной сборной. Попросил нашего гида-китайца отвести в ресторан не для туристов, а именно в настоящий китайский ресторан. Мы зашли, там в клетках змеи, черепахи и рыбы плавают в аквариумах, куры ходят. Нам говорят: «Пожалуйста, выбирайте». Мы решили попробовать змею. Парень достает змею, стоит стаканчик с водкой. Он отрубает ей голову, пускает ее кровь в этот стакан и говорит: «Пейте». Мы в шоке, говорим: «Не-не». Парень удивился.

Потом мы немного посидели, чуть-чуть выпили, говорим: «Ладно, теперь можно. Неси коктейль». Он говорит: «А уже нет, надо сразу пить». Приехав в Москву, встретил человека, который в Китае играл. Он говорит: «Да ты что, это лучшее лекарство для мужчины. Для зрения, для потенции. То, что вам преподнесли — это шедевр». Нужно было пить.

Верблюда еще ел в Кувейте. Сложное мясо, очень специфический вкус. Один раз готовил мясо верблюда, такой аромат стоял, что я подумал: оно испорчено, нужно выбросить. Потом зашли местные арабы в гости и сказали: «Ты подожди, пока приготовишь. Готовится очень долго, примерно шесть часов надо варить». Горб в пищу не идет.

«Торпедо»

– У «Торпедо» будут громкие трансферы?

– Смотря что для «Торпедо» большое приобретение. Не имена играют в футбол. Можно взять совершенно незнакомого футболиста. Вагнер Лав — кто его знал? Мне в свое время в «Спартак» его предлагали, но руководство посчитало, что он не нужен. Через год его покупает ЦСКА, хотя на тот момент он играл в «Палмейрасе», который тогда был во второй лиге. Вагнер приехал и стал звездой.

– «Торпедо» назначило вас спортивным директором, хотя у вас не лучшая репутация на трансферном рынке.

– Я был бы удивлен, если б у меня была стопроцентно хорошая репутация. Тогда я бы подумал, что я уже ангел, мне на небеса надо вознестись. У кого может быть стопроцентно хорошая репутация? Тем более когда ты работаешь в футболе. Даже если ты не совершал каких-то вещей, люди будут говорить: «Он делал это, я видел». Я хорошим быть хочу только для моих близких. Что обо мне думаю другие, мне, честно, все равно.

Я с Александром Вячеславовичем Тукмановым отработал с 2002-го по 2005-й. Три года достаточно, чтобы узнать мою работу, узнать меня как человека. Если он сейчас меня берет на работу, значит, он знает обо мне. Его моя репутация устроила.

Фото: Коммерсантъ/Дмитрий Азаров; Fotobank/Getty Images/Dima Korotayev; REUTERS/Keld Navntoft