«Дзагоев учился в Беслане, когда произошла трагедия. Без слез те дни не вспомнишь...». Осинькин — о «Спартаке», Абрамовиче, сборной и «Челси»

«Крылья Советов» под руководством Игоря Осинькина в последние годы навели шороху сначала в ФНЛ, а затем в РПЛ. Сразу четверо футболистов самарского клуба даже заслужили путевки в первую сборную России, а ранее ряд игроков «Крыльев» перешел в российские. В воскресенье в более чем трехчасовом прямом эфире программы «На троих с Рабинером» Осинькин поделился мнением об игре национальной команды в Киргизии и рассказал о ее самарских новичках, вспомнил о знакомстве с Карло Анчелотти и сотрудничестве с Романом Абрамовичем, объяснил, как можно из детского тренера, много лет успешно работавшего во Владикавказе, Академии Коноплева в Тольятти и московском «Чертаново», превратиться в востребованного специалиста уровня РПЛ, рассказал о несостоявшемся воссоединении с Аланом Дзагоевым, ответил, мог ли возглавить «Спартак» и высказался по поводу дела Николая Ларина и академии «Чертаново».

Дзагоев

«Как всегда, ваша команда радует глаз. Несмотря на то, что ушло много игроков, вы сохранили рисунок, и «Крылья» играют в отличный футбол. Искренне желаю удачи и успехов», — сказал в начале эфира воспитанник Осинькина Алан Дзагоев.

— Спасибо Алану за такие слова. У нас всегда были прекрасные отношения, — подчеркнул Осинькин. — Рад, что в своей жизни столкнулся и смог повлиять на судьбу такого большого в рамках российского футбола игрока. Всегда был горд тем, как он выступает.

— Не было желания позвать его в «Крылья»?

— У нас даже состоялся с ним небольшой разговор. Но так получилось, что позиция центрального полузащитника на тот момент у нас была укомплектована. Мы никого уже на эту позицию не брали. Нам нужны были футболисты на немного другие позиции. А так я, конечно, понимаю уровень его мастерства и возможность передать молодым ребятам огромный опыт. Так получилось. Не вышло у нас еще раз воссоединиться.

— Когда-то вы, приняв приглашение из Владикавказа в Академию Коноплева в Тольятти, перевезли туда и Алана. Легко было уговорить родителей отпустить подростка?

— Ему и другим ребятам тогда было почти 15 лет. В тот момент мне было сложно удержать всю мою команду во Владикавказе. Кстати, из одного того возраста, из городка населением 320 тысяч человек, в премьер-лиге заиграло восемь игроков. Но для этого им нужно было уехать, потому что школа во Владикавказе не могла дать им того, что они получили бы в других городах и академиях.

90 процентов наших соревнований могло быть только за счет родителей. При этом слово «купе» ребята на тот момент не знали, не понимали, что это такое — потому что денег с родителей собиралось минимально. Был родительский комитет, который искал соревнования, то, как на них поехать — и подешевле... Больше того — многие мальчишки вообще не в состоянии были сдать за себя какие-либо деньги. Напряжение было постоянным. Если в Москве и Санкт-Петербурге есть возможность получать качественных спарринг-партнеров, даже не выезжая за пределы города, то нам обязательно надо было выезжать.

Однажды мы съездили на турнир в Тольятти, и после него мне пришло приглашение туда, в Академию Коноплева, работать. А на соревнованиях мы увидели, какие там возможности и условия для работы. Мы нескольким ребятам тогда сделали предложение — и после того, что они увидели, уговорить их было, с одной стороны, легко. С другой, у того же Алана мама категорически хотела удержать его дома. Сами понимаете — мальчику 15 лет, и материнская любовь взыграла.

— Как и когда всё удалось уладить?

— Довольно быстро и даже без моего участия. Она тоже прекрасно понимала, что у Алана может получиться в футболе. Да, были сложности, но они достаточно оперативно разрешились.

— Дзагоевы жили в Беслане. Это название сразу вызывает тяжелые ассоциации. К тем страшным сентябрьским дням 2004 года 14-летний Дзагоев уже уехал в Тольятти? Он не учился в той школе N 1, где произошел ужасный теракт?

— Нет, еще не уехал. Тогда мы еще были во владикавказской спортшколе «Юность». Прямо в ночь с 31 августа на 1 сентября мы возвращались с одного турнира в Краснодарском крае и вернулись под утро. Стали чемпионами, у нас было хорошее настроение... Из-за такого позднего возвращения он на следующий день не пришел на первый звонок.

Алан учился не в той школе, а в соседней. Когда я с утра узнал обо всей этой ситуации, вначале даже не мог понять, в какой школе это произошло, насколько далеко от нее та, где учился Дзагоев. Несколько часов связь во Владикавказе была парализована, мы не могли в Беслан никому дозвониться и собрать хоть какую-то информацию. А потом Давид, отец Арсена Хубулова, еще одного футболиста из той команды, дошедшего потом до премьер-лиги, который всегда был в хороших отношениях с отцом Алана Тариэлом, выяснил, что с Аланом всё в порядке. Мы немножко выдохнули, узнав, что он, во-первых, не в той школе и, во-вторых, в это время там не находился. А в остальном те дни без слёз не вспомнишь...

— Вам не кажется, что Дзагоеву надо было пробовать себя в Европе после Евро-2012, где он великолепно сыграл? На Алана был огромный спрос. И в чем причина его хронических травм?

— И до 2012 года на него был большой спрос. Не каждый футболист у нас в 19 лет «Манчестер Юнайтед» забивал. Действительно, начинал он хорошо. Нужно ли было уезжать в тот момент? Что сделано, то сделано. Жалеть и говорить, что было бы, нет смысла. Он выбрал свою дорожку, достаточно хорошо реализовался в российском футболе. По нашим меркам Алан — топ-игрок.

Объясняя, почему потом что-то у него пошло на спад, надо вспомнить количество травм, которое стало расти с 2016 года. К этому времени он уже примерно восемь лет был на очень высоком уровне, сыграл много матчей. Может, слишком рано начал. Возможно, количество матчей, которые он играл в том возрасте, было большим. Накопилась мышечная, психологическая усталость, что вылилось в большое количество травм. Еще с юношеских времен у него была небольшая проблема с позвоночником. Все его травмы до какого-то времени были на одной ноге — кажется, левой. Может, это связанно со внутренними проблемами, с тем же позвоночником.

Сейчас трудно понять, в чем настоящая причина того, что после 2016 года он слишком много времени провел у врачей, а не у тренеров. Насколько слышал, сейчас он нормализовал здоровье. Но какое-то золотое время было упущено. Вспомните, что даже на чемпионате мира-2018 он выбыл из-за травмы в начале первого матча, но все равно успел принести пользу, выйдя на замену в четвертьфинале и отдав голевой пас Марио Фернандесу!

Алан Дзагоев. Фото Александр Федоров, "СЭ"

«Нашим футболистам повестки еще не приходили»

— Не проходили ли повестки о мобилизации игрокам «Крыльев»? Разработан ли план действий в связи со всем происходящим?

— До конца понять развитие событий сложно. Нашим футболистам повестки еще не приходили. Есть опасения, конечно, мы понимаем, в каком возрасте они находятся. Знаем, что пришла повестка одному из работников клуба, прямого отношения к команде не имеющему. Из футболистов у нас пока, слава Богу, все в строю.

— Дмитрий Баринов в интервью после матча с Киргизией не стал скрывать, что ему и другим игрокам сборной было сложно сосредоточиться на футболе из-за происходящего. В сборной было три игрока из «Крыльев Советов», их всех опрашивали на границе: служили они или нет, задавали другие вопросы. Как будете справляться с этой психологической проблемой в «Крыльях»?

— Считаю, что футболисты, которые вышли на этот уровень, как личности очень сильны. Даже если на каком-то этапе они будут подвержены давлению, думаю, что быстро его переживут. Со своей стороны будут делать все, чтобы быть профессионалами. То, что говорит Баринов, наверное, имело место, было определенное давление, но сборная слишком мало времени могла собираться и работать в таком составе, плюс качество поля. Думаю, что больше эти причины не дали показать нашей сборной, что она намного выше классом, чем сборная Киргизии.

— Тем не менее для сборной России важно было сыграть с психологической точки зрения — год сборная не выходила и не играла.

— Согласен, и я против любого негатива сейчас в адрес нашей сборной. Нам нужны и важны эти матчи. Считаю, что даже где-то футбольный бог был с нами, когда мы забили на 89-й минуте в достаточно равном матче. Нам надо поддержать свою сборную, потому что в такие дни мы должны быть все вместе. Тогда нам будет легче развивать футбол.

Сборная

— Можно ли говорить о том, что главный тренер сборной Киргизии Александр Крестинин показал: команда, у которой уровень игроков значительно ниже, чем у соперников, при условии качественной работы может объединить посредственных футболистов в достаточно сильный коллектив?

— Крестинин точно достоин похвалы и за этот матч, и за работу, которую он провел на протяжении многих лет. Его команда с 200-х позиций в рейтинге ФИФА перешла в первую сотню! Это, конечно, серьезный прогресс. Но не надо забывать, что это был все-таки товарищеский матч. Его статус — не такой, чтобы от него сверхмногое зависело в продвижении команд в каких-либо таблицах. Тем не менее нельзя не отметить: киргизская сборная играла в очень интересный футбол и не стушевалась перед фаворитом. Она наверняка очень порадовала своих зрителей.

— Звонил ли вам Валерий Карпин перед тем, как вызвать в сборную трех новичков из Самары — Коваленко, Ежова и Глушенкова? Узнавал какие-то нюансы, личные качества игроков?

— Непосредственно перед матчем с Киргизией от него не было звонков. Последний матч, когда мы играли с «Ростовом», был как раз перед тем, как собралась сборная. Мы парой фраз что-то обсудили, после матча еще несколькими словами перекинулись. Когда заканчивается такая сложная игра, не до больших разговоров.

А вот в январе-феврале прошлого года Карпин с Писаревым приезжал к нам прямо в отель, чтобы поговорить про большинство наших ребят. На тот момент Ивана Сергеева уже не было, но еще был Антон Зиньковский — тоже кандидат в сборную. Про Александра Коваленко Карпин тогда не знал, да и я, по сути, тоже. Мы поговорили про ребят, их перспективы и умение работать. За два-три тура до вызова к нам приезжал Никифоров, был Онопко. Даже на самарские игры кто-то из штаба сборной частенько приезжал.

Коваленко

— Взлет 19-летнего Александра Коваленко получился стремительным. Это какой-то голландский вариант, когда тинейджеры играют за «Аякс», не говоря уже о более скромных клубах, уже в 17-18. Если бы не ваше доверие, такое могло бы с ним произойти?

— Трудно говорить, что дело именно в моем доверии. В тот момент сошлось многое — в частности, то, как уверенно он зашел в первую же игру. Коваленко пришел к нам в самом конце зимних сборов, мы даже не смогли понять, насколько он может быть полезен для стартового состава. Но первым же касанием на тренировке парень показал всем, что он — футболист, интересный и перспективный. На тот момент ему вообще 18 было. Выходя в первых трех-четырех матчах на замену, Саша совершенно не тушевался. Он и сам по себе раскованный, креативный, не боится обыгрывать и рисковать. Старшие ребята его мгновенно приняли и всегда поддерживали.

И там не было такого, что он перешел в «Крылья» из-за того, что был в «Чертанове». Работая в московском клубе, я даже не знал футболиста Коваленко. Узнал о нем, уже перебравшись в Самару. Надо понимать, что тогда главная команда «Чертанова» была на хорошем счету в ФНЛ — и между ней и командами 15-16-летних было достаточно большое расстояние. Они не пересекались и не могли особо общаться и дружить.

В общем, в Самаре он быстро сделал первые шаги, а затем из-за травм ряда футболистов у нас сложилась ситуация, когда мы начали Сашу выпускать уже в стартовом составе. В конце сезона шесть или семь игр из 11 он начал с первых минут и сыграл неплохо. Для него было важно, что он не просто попал в команду, а закрепился в ней и смог стать не тем, кто усиливает игру со скамейки, а основным футболистом, показывающим определенный уровень.

— Вы говорите, что многое стало понятно по первому касанию. Известна история, как на первой тренировке в «Локомотиве» нынешняя звезда «Наполи» Хвича Кварацхелия «проверил между ног» Ведрана Чорлуку, и ему объяснили, что так делать не стоит. Коваленко не поступал схожим образом?

— Конечно, «проверить между ног» Саша может любого. Но видно и другое — насколько быстро и ловко футболист обращается с мячом, как он понимает игровые ситуации. Знаю, что Юрий Семин очень высоко оценил того же Кварацхелию на первых же тренировках, играх. И это было не из-за того, что Хвича кого-то «проверил между ног», а поскольку он понял, насколько одаренный этот футболист.

— Коваленко теперь принадлежит не «Крыльям», а «Сочи». Следующим летом он точно туда перейдет? Не рано ли ему менять обстановку?

— В этом сезоне ему было бы рано. Все-таки там главный футболист — Кристиан Нобоа, и он играет примерно на этой позиции. Решение, что он останется здесь, — это точно правильно для того, чтобы Саша смог почувствовать свою силу и закрепиться в премьер-лиге. Он еще не тот футболист, который на голову сильнее всех. Возможность для того, чтобы стать лучше, на сегодня у него в Самаре выше, чем в другом месте.

— (Вопрос от болельщика) Зачем тогда отпускаете его в «Сочи», если он в 19 лет напоминает Зидана?

— У него была в контракте опция, которой воспользовались в «Сочи». Зидан — это хорошее сравнение. Очень хотелось бы, чтобы он был примерно сопоставим по мастерству с Зинедином, но для этого надо пройти в футболе не просто много, а очень много.

Александр Коваленко (справа). Фото Александр Федоров, "СЭ"

Глушенков, спор с Геничем

— Максим Глушенков производит впечатление парня с колючим характером. Легко ли вам с ним работать и на какие кнопки в нем надо нажимать, чтобы извлекать из него максимум?

— Всех кнопок не знает никто, даже он сам. Действительно, Максим непростой в игре, в работе, но очень одаренный и креативный. Это игрок, которого не так легко использовать, — команда не с любым стилем может его внедрить в свой футбол максимально полезно. Но это очень одаренный парень, и он любит свое дело. Думаю, у него есть большой потенциал, чтобы стать сильнее. Вызов в сборную и матчи в этом сезоне показывают, что он растет.

— А что значит — непростой в работе? Может надерзить в ответ на какое-то ваше замечание?

— У меня получается строить отношения с такими ребятами. Иногда могу и прикрикнуть, но, если повышаю голос, то только по делу. Думаю, у нас такие отношения, которые помогут Максиму стать лучше.

— Известен ваш спор с Константином Геничем на количество голов Глушенкова в этом сезоне. Уточните: если Максим забьет шесть, это уже ваша победа или еще его?

— Уже и сам не помню, надо освежить (смеется). Мы пару раз с Костей встречались, и каждый раз это заканчивалось каким-то спором. Однажды так же поспорили про Сарвели, но в тот момент я уже знал, что он переходит в «Сочи», а Генич еще нет, но сказать ему об этом в прямом эфире я не мог. И мне трудно было хорошо аргументировать свою позицию. А вообще я за то, чтобы Костя всегда проигрывал, когда мы спорим!

— Если Генич проиграет, то обещал прийти на «Коммент. Шоу» в вашем костюме-тройке. А если проиграете вы?

— Уже не помню, но Максим мне не даст проиграть! У него уже четыре. Уверен в нем!

— А вы в «тройке» с каких времен щеголяете?

— На игру с московским «Динамо», когда был юбилей «Крыльев Советов», всю нашу команду и в том числе тренерский в них нарядила одна очень хорошая самарская фирма по пошиву костюмов. Для нас это был важный матч, пришло под 30 тысяч зрителей, и мы обыграли соперника, который в прошлом сезоне и место в тройке призеров занял, и по качеству игры был одним из лучших в стране. Было очень приятно. Наверное, поэтому Костя и вспомнил про тот костюмчик!

Максим Глушенков. Фото Дарья Исаева, "СЭ"

Ежов, Ломаев

— Роман Ежов на десять голевых передач в этом сезоне спорить с Геничем отказался. Не верит в себя парень, надо как-то повышать его уровень самооценки!

— У каждого есть сильные и слабые стороны. Никогда большой статистикой результативности Роман не выделялся. Да, особенно в ФНЛ в «Чертаново» он мог забить или отдать 6-7 за сезон, но в целом у него другие хорошие качества. В чем он сильнее большинства футболистов — но на такие вещи трудно спорить — это тот объем в первую очередь скоростной работы, который он может дать. И когда вижу, что какой-то футболист может дать такой же объем, — считаю этих игроков прямо топами.

— Четвертый «сборник» киргизского созыва, который, правда, в итоге не полетел в Бишкек, — голкипер Иван Ломаев. Вопрос от нашего коллеги Глеба Чернявского: это ваши требования, чтобы он играл так высоко, или его собственная инициатива? Не ёкает ли сердечко, глядя на то, как он рискует?

— Сердечко ёкает. Это частично и наши требования, но они хорошо ложатся на его желание быть максимально активным и полезным для команды. Если мы говорим о той высоте обороны, на которой он играет, то у нас есть рабочие споры. Он с нами соглашается, но, когда начинается игра, оказывается немножко выше, когда в игре возникают сложные ситуации.

Но Ваня тоже меняется, он по вратарским меркам еще молодой, не до конца сложившийся, очень эмоциональный. Если у него и есть ошибки, то только от желания помочь команде. Он будет еще ошибаться, как и любой голкипер, но ту пользу, которую он может принести команде своей высокой игрой, он приносит. То, что сейчас Ломаев съездил в сборную, очень полезно в психологическом плане, поскольку может сравнить себя с другими топ-вратарями страны. После этого жду от него шага в сторону зрелости в игре.

В его игре есть важный плюс — стрессоустойчивость. Несмотря на то, что он очень эмоционален, после любой ошибки или недочета никогда не опускает руки и продолжает игру на высоком уровне. Это очень важное качество, потому что ошибиться могут все, даже Акинфеев или, допустим, тер Штеген. Но вратари высокого класса после оплошности продолжают игру, как ни в чем не бывало.

— Видите в Ломаеве потенциал, чтобы он играл в стартовом составе российского топ-клуба, а может, со временем и сборной России?

— Конечно. Посмотрите, как он может спасать. По количеству сейвов, если не ошибаюсь, он сейчас на втором месте в лиге. Он тот вратарь, который может не только брать свои мячи, но и выручать команду.

Иван Ломаев. Фото Александр Федоров, "СЭ"

«Дело Ларина»

— Как относитесь к уголовному делу на Николая Ларина? Бывшего руководителя «Чертаново» могут посадить на реальный срок — прокурор запросил больше четырех лет.

— В какой-то момент я думал, что это просто бред. Все понимаю, что все футбольные школы всегда работали так. Есть определенные финансовые требования — тренер должен 20 человек в одной группе тренировать. Таких групп у него должно быть десяток, чтобы он получал 40-50 тысяч рублей. Это невозможно. Ни одного нормального специалиста на эти деньги оставить нельзя.

Позволяли тренерам закрыть глаза на то, что у них чуть меньше наполняемость групп. Практика «мертвых душ» — она везде, всегда и постоянна. Может, в частной академии в Тольятти, конечно, это было не надо, но во Владикавказе... Там по-другому было нельзя. Есть еще текучка: в начале года записалось 20 человек, а потом кто-то не хочет заниматься. Кто это все должен учитывать?

— Тем не менее крайним сделали Ларина. У вас есть понимание, кому это нужно?

— В общении что только ни называлось: ошибка, заказ, очередная проверка... Но все это слова. Нет понимания, почему. Он признал свою вину. Нельзя за такие нарушения сажать людей, просто нельзя. Футбольный мир перевернется. Почему наказывают тех, кто хорошо работает? Начните с тех, кто не работает. Это нечестно. Понимаю, что условного наказания уже не избежать. Надеюсь, что он выйдет на свободу и будет дальше работать на футбол.

— Вы с Леонидом Слуцким приходили на одно из судебных заседаний. Выступали?

— Нет. На заседание попал достаточно спонтанно. Нам поставили кубковую игру со «Спартаком» в Москве, и мы приехали в столицу из Грозного на день раньше. Так получилось, что и заседание суда на день перенесли, и образовалось окно, которым мы смогли воспользоваться и прийти. А Слуцкий заранее знал, что придет туда, и подготовил выступление.

— Какое у вас осталось ощущение от суда? Там все предрешено, или того же Слуцкого внимательно слушали, и истину действительно ищут?

— Не могу сказать, что судья каким-то образом давил на него, показывал негативное отношение к нему. Совсем не могу. Больше того, проскользнула какая-то симпатия. Не может человек не понимать, что если за человека десятки, сотни людей вот так приходят... Вы обвиняете Ларина в том, что он что-то украл, а эти десятки и сотни его воспитанников и коллег показывают, что последнюю зарплату отдадут, чтобы он вышел на свободу. Понимая, насколько бескорыстен сам Николай.

Конечно, представитель Москомспорта задавал какие-то вопросы трем выступавшим людям, в том числе Слуцкому, по численности групп. Он подробно ответил и честно рассказал, как всё в действительности происходит. Но всё это ничего не значит. Все будет ясно только в день объявления приговора.

— «Крылья» же всей командой подписали письмо в поддержку Ларина. Как это происходило? Кто его инициировал?

— Тут много ребят, которые прошли школу «Чертанова». А наш капитан Саша Солдатенков вообще живет в этом районе, всю жизнь тренировался только в этой команде. Кроме «Чертанова» и «Крыльев Советов», он других команд не знает. Не знаю, кто инициатор, но как капитан и как человек, который, уверен, уважает Ларина просто как второго отца, думаю, инициатор — именно он. Но это неважно. В каждом возрасте, который выпустился при Ларине, все смотрят на эту ситуацию одинаково — это неправильно. И все готовы подписаться под любым таким письмом. То количество обращений, которое в итоге должно прийти к судье, не может обманывать.

— Антон Зиньковский говорил: «Посмотрите, сколько наших выпускников играют в РПЛ, ФНЛ. Если бы не Ларин, большинство ребят никуда бы не пробилось. И я в том числе». Согласны?

— Полностью согласен. Потому что понимаю: слабость академии «Чертаново» — большая зависимость от двух личностей. Ларина и Дмитрия Поляцкина. К сожалению, в российском футболе нет такой системности, чтобы именно устоявшийся механизм работы давал продукт. Все стоит на конкретных личностях, которые иногда идут вопреки устоям. «Чертаново» это показывает. Все держалось на двух руководителях. Неужели не было в стране других академий, не настолько успешных, где можно было бы сделать такой показательный процесс? Потому что наказывать тех, у кого получается дело, — неправильно.

Николай Ларин. Фото Федор Успенский, "СЭ"

Анчелотти

— Во времена работы в Академии имени Коноплева, финансировавшейся Романом Абрамовичем, вы дважды были на больших стажировках в «Челси», два часа общались там с Карло Анчелотти. Что самое яркое из той беседы всплывает в памяти?

— Когда мы (втроем с помощником и тренером вратарей, — Прим. И.Р.) пришли на встречу с Анчелотти, это был человек, которого Роман Аркадьевич попросил уделить час вот этим ребятам. Но неожиданно мы начали обсуждать какие-то тактические моменты — а тогда я много лет подряд смотрел все матчи «Челси». Это позволяло провести анализ не короткой, а достаточно длинной дистанции. Разговор пошел в тактическом ключе — про перестроения, сравнения итальянских и английских подходов. Анчелотти, что называется, включился, начал быть очень активным, подошел к макету, начал что-то на нем показывать...

В итоге мы разговаривали даже два с лишним часа. Думаю, в результате у него было удовлетворение, что он не галочку поставил, а что-то из этого разговора получил. По глазам человека это было видно. Мы сфотографировались — и он после этого так нас приветствовал потом! Стажировка еще продолжалась, и Карло после каждой тренировки подходил, объяснял, что пытался сделать. После этого разговора контакт с ним был совсем другого уровня.

— Что-то из той беседы с Анчелотти перевернуло ваши представления о футболе? И каким папа Карло оказался в жизни?

- Наверное, в футболе нет ничего, что могло бы именно перевернуть мои представления об игре. Конечно, такие встречи углубляют наши знания, погружают в какие-то детали, которые мы раньше или недооценивали, или только о них догадывались, и это требовало подтверждения. Но это — большой профессионал, и за те 16 дней мы рассмотрели, как у него в «Челси» устроен тренировочный процесс, какой уровень у отдельных игроков и команды в целом. В каждодневной работе это становится еще понятнее, чем если просто смотреть матчи. Это был январь, а в декабре мы съездили на стажировку в «Баварию». И в конце того сезона в финале Лиги чемпионов встретились «Бавария» и «Челси».

Карло Анчелотти. Фото Reuters

— И за кого вы были?

— За «Челси». Хотя с нашей стажировки прошло уже полтора года, и команду тренировал не Анчелотти, а ди Маттео, и это была совсем другая команда. У лондонского клуба пошел этап перезагрузки. «Бавария» точно была сильнее, но «Челси» выиграл — при том что точно не был лучшей командой в той Лиге чемпионов. Шучу, что тот титул футбольный бог дал «Челси» за выслугу лет. Как им не везло до того, так же повезло в тот раз.

— Анчелотти многие считают в первую очередь великим психологом, нежели тактиком. У вас была возможность в этом убедиться?

— Да, считаю, что по умению создавать атмосферу в команде он сейчас, наверное, лучший в мире. Какие-то тактические новинки, которые только-только открываются, вероятно, лучше посмотреть, например, у Гвардиолы в «Манчестер Сити». А у Анчелотти — умение выжимать максимум из тех людей, которые у тебя есть, стабильные отношения с ними, стабильный состав.

Но, если кто-то подумает, что в тактике плохо разбирается — конечно, это не так. Он топ-специалист во всем. Просто чуть лучше умеет подстроиться под игру соперника, чем предлагать что-то доминирующее. В последней Лиге чемпионов это умение дало феноменальный, иногда даже колдовской эффект. Не верил, что в его случае можно пройти всех — «ПСЖ», «Челси», «Ман Сити» и «Ливерпуль». Это был какой-то космос.

— Вы с Анчелотти общались напрямую или через переводчика?

— Через переводчика, точнее, русского тренера из системы «Челси». Это важно, потому что на таких встречах необходимо знать всю терминологию. Я это помнил еще с ситуации, когда в Тольятти приезжал Раймонд Верхейен, тренер по физподготовке сборной России при Гусе Хиддинке на Евро-2008. Он проводил четыре сессии по несколько дней — и, видимо, что-то почувствовав, ко второй привез качественного переводчика из Москвы.

Что же касается моего знания языков, то здесь ситуация печальна. В школе учил французский, потом взялся было за английский — но в итоге нет ни одного, ни другого. Поэтому о работе в дальнем зарубежье говорить, к сожалению, не приходится — хотя в теории это было бы очень интересно.

— Удивляетесь, как Станиславу Черчесову удается отлично работать с «Ференцварошем», где у него играют представители 16 стран?

— Как раз недавно узнал об этом факте из его интервью. Понимаю, что для этого ему надо было и поиграть в двух странах — Германии и Австрии, и поработать в Австрии, России, Польше, теперь вот Венгрии; знать немецкий и английский (а есть ведь еще и русский с осетинским). Его принципы позволяют ему легко адаптироваться к такой стране и команде. У него и штаб хороший, знаю всех его помощников, а с Мирославом Ромащенко мы вместе учились. Они явно все на своих местах, поэтому всё и получается.

— Кстати, вы смогли бы поговорить с Черчесовым на осетинском?

— Нет. Когда я рос во Владикавказе, там абсолютно все говорили по-русски. В школе занимались осетинским чисто формально, по-настоящему не учили. Жалею, конечно. У меня отец военный, и у нас был дом, где половина жальцов была как раз русскими военными. В школе общение шло тоже на русском. Уже в 90-е во Владикавказе люди стали больше разговаривать между собой на осетинском.

— Вы не сохранили контакт с Анчелотти? И болеете ли сейчас за его «Реал»?

— Контакт не сохранили. Не стали навязываться и быть слишком прилипчивыми. Но то, что всегда наблюдаю за теми тренерами, у кого был на стажировке, — это факт. В 2018 году, в феврале, уже работая в «Чертанове», мы были в «Фиорентине» и тоже видели недельный цикл. А тренером флорентийцев был Стефано Пиоли.

— Тот самый, что в прошлом сезоне вернул «Милану» скудетто 11 лет спустя. А что вас четыре года назад заставило выбрать для стажировки именно Пиоли?

— Это произошло благодаря Николаю Ларину. Мы просили стажировку в Италии или Испании. Так получилось, что я был на них в Англии, Голландии, Германии, а в странах южной Европы — не довелось. На Италии даже делал акцент, поскольку понимания, как строится работа в Испании, было больше. В это время Ларин вместе с 2004-м годом, как раз возрастом Сергея Пиняева, был на матчевых встречах с «Фиорентиной» и договорился с президентом клуба о приеме меня и трех моих помощников. Это была полноценная стажировка всего нашего тренерского штаба.

— Однажды Ларин повез возраст Антона Зиньковского в Барселону, и «Чертаново» ухитрилось в гостях сыграть 2:2 со сверстниками из самой Ла Масии — академии «Барсы», а будущий спартаковец забил один из мячей. Вы там не были?

— Нет, это было еще до моего прихода в «Чертаново». Ларин вообще каждый год находил дешевые матчевые встречи, турниры, привлекал к ним спонсоров. Каждый год какие-то возраста «Чертанова» ездили на игры с лучшими европейскими командами. Это очень важно, чтобы мы не комплексовали, когда встречаемся с большими командами. Мы умеем играть в футбол, но какой-то настоящей уверенности не хватает. И чем чаще встречаешься с соперниками такого уровня в разном возрасте, тем психологически легче дальше.

— Юрий Семин пил вино с Алексом Фергюсоном. Вам с Анчелотти или Пиоли не довелось?

— Нет, до вина у нас не дошло. Благодарен за то, что была возможность с ними поговорить. С Пиоли это было совершенно не в таком объеме, как с Анчелотти, но он предоставил нам своего помощника, который с ним постоянно работал во всех клубах с 2004 года и знает о его работе всё. И тренер вратарей, и тренер по физподготовке, и видеоаналитики посвятили нам больше двух часов. Обычно они работают по-европейски, до шести вечера — а тут вдруг после окончания рабочего дня продолжили делиться с нами знаниями. По ходу чемпионата такое внимание нельзя было не оценить.

— Видел фото, на котором вас во время работы в «Кубани» очень тепло обнимает Лучано Спаллетти.

— Просто перед матчем он подошел и поздоровался. Надо отдать должное европейской культуре — в России это не так явно выражено, хотя сейчас чуть больше, чем раньше. Перед игрой подойти к команде гостей, лично пожать руку тренеру, пожелать хорошей игры с такой ослепительной белозубой улыбкой, как у Спаллетти... Это просто правила хорошего тона, и таким вещам у них можно и нужно учиться.

Станислав Черчесов. Фото Саин Ализаде

Абрамович

— Когда вы работали в Тольятти, регулярно общались с Романом Абрамовичем. Когда разговаривали или переписывались в последний раз?

— Мы никогда не переписывались. Если ему нужно было какое-то общение со мной, мне набирали, и я всегда был к этому готов. Я уехал из Академии Коноплева в 2013 году, потому что в той форме, в которой она была при Абрамовиче, к тому времени фактически закончилась. Примерно с 2012 года мы не общались. А до этого встречи были регулярными — и в Англии, и Москве, куда он вызывал меня с руководителями академии. Обсуждали, что нам требуется, как вообще идут дела. Он был вовлечен, ему было интересно. Я очень горд, что на определенном этапе было много общения с таким большим в футбольном плане человеком.

— Какой человек Абрамович? Что вам дали для саморазвития разговоры с ним, и как он к вам относился?

— Начало первой встречи было не очень легким. Но у меня возникло ощущение, что он очень хорошо умеет сканировать людей. Потихоньку нашлись точки соприкосновения. То, что он хотел услышать от меня, — как нужно развивать академию, к какому футболу мы идем. Шаг за шагом разговаривать становилось легче. Конечно, я соблюдал субординацию, но там не надо было быть не самим собой. Надо было просто рассказывать то, что я считал нужным и важным. Когда Дзагоев заиграл в ЦСКА, всегда были какие-то вопросы по нему, по российскому, английскому футболу. Опять же — на тот момент я смотрел все матчи «Челси», и даже до того момента, когда Абрамович зашел в Национальную академию футбола и Академию Коноплева.

2004-2005 годы — это времена Жозе Моуринью. Любой тренер в России, который хочет расти, тогда не мог пропустить ни одного матча его «Челси». Их показывали, и мы не имели права этим не пользоваться. Абрамович был вовлечен во все детали, команда была на ходу, это был интереснейший проект. С ним можно было свободно об этом разговаривать. В этом плане он — обычный человек, который любил и, уверен, любит футбол.

— А почему первый разговор начинался сложно?

— Не все люди сразу могут быть открытыми с незнакомым человеком. Может, мне так показалось, потому что для меня все-таки это был очень большой начальник. Может, еще один руководитель, Сергей Капков, который тоже был с нами, мог быстрее взять инициативу в свои руки. Но, наверное, адаптация заняла не такое большое время. Уже к концу первого разговора мне показалось, что определенный контакт между нами есть, мы друг друга поняли. Надеюсь, что у него были те же ощущения.

— Зная Абрамовича, как думаете, насколько сильно он переживает вынужденную продажу «Челси» в этом году?

— Он сильный человек и всё может пережить. Но это футбольная несправедливость. Так нельзя. Отношение к людям, которые столько вложили в клуб, должно быть другим. Когда-то «Челси» выиграл Лигу чемпионов, можно сказать, за былые заслуги, однако теперь такое невозможно. Потому что футбольного бога то, как поступили с Абрамовичем, должно немножечко покоробить. Роман Аркадьевич так много сделал для «Челси» и всего английского футбола, что, по мне, такая реакция — неправильная, как бы это ни относилось к политике.

— Так болельщики «Челси» уже после продажи клуба и скандировали на «Стэмфорд Бридж» его имя.

— Людей не обманешь. Болельщики его никогда не забудут. Уверен, что его имя будет вписано в музей славы «Челси» золотыми буквами на веки вечные.

Роман Абрамович. Фото Global Look Press

«Спартак», агент Андреев

— Как относитесь к медиафутболу, который набирает популярность в России? Смогли бы подстроиться к его условиям, ко всей этой непривычной для профессионального футбола сверхоткрытости?

— Пока не могу представить себя в нем. В этом много шоу, и это нормально. А на том уровне, на котором я работаю в последние годы, все-таки не до шоу. Вообще же — достаточно интересно. Много людей об этом говорят, а чем больше разговоров о футболе в самых разных его преломлениях — тем лучше для его развития. Но все-таки надо понимать, что каждый должен быть на своем месте и своем уровне. Не ожидаю, что в ближайшее время медиафутбол подменит настоящий.

— В конце прошлого сезона шли разговоры о том, что вы можете возглавить «Спартак». С вами связывались?

— Никаких конкретных разговоров не было. Иногда даже не понимаешь, насколько реальны такие разговоры — или это все выдумки прессы в том числе. Ни с одним человеком из «Спартака» я не общался. Был и остаюсь тренером «Крыльев Советов». У нас тоже большой клуб.

— Вообще допускаете свой уход из «Крыльев» по собственной инициативе до окончания срока контракта летом 2024 года?

— На сегодняшний день представить себе такое не могу, потому что в Самаре очень много работы. За два сезона у нас поменялась практически вся команда. Когда куда-либо приглашают тренеров — обычно тех, кто идет в верхней части таблицы. Сейчас нам пока сложно, надо сделать определенные шаги, чтобы выровнять ситуацию в том числе в таблице («Крылья» сейчас идут 11-ми, — Прим. И.Р.). В ближайшее время об уходе говорить не стоит. Есть поддержка в клубе. К тому же вокруг меня собрано слишком много футболистов, которые проявят себя прежде всего с такими тренерами, как наш штаб, которые их хорошо знают. Что-то менять сейчас — это неправильно.

По сравнению с началом прошлого сезона у нас из стартового состава остались только два полевых футболиста плюс вратарь Ломаев. «Крылья» стали фактически новой командой. И когда звучат журналистские штампы вроде того, что им, мол, хорошо, они в одном составе играют сто лет, — это не имеет никакого отношения к действительности. Поменялось много, даже очень много.

— Говорили также о том, что бывший спортивный директор «Спартака» Лука Каттани якобы перестал рассматривать вашу кандидатуру, сочтя, что с вашим приходом увеличится и без того большое влияние на команду агента Павла Андреева. Можете как-то разуверить потенциальных работодателей?

— То, что в «Крылья Советов» я попал с помощью Павла Андреева, — это несомненный факт. Сейчас его влияние в клубе уменьшилось. Вот смотрите. Я достаточно устоявшийся тренер, уже 16 лет работаю в профессиональном футболе. В той же «Кубани» свой уровень подтверждал. Но, не знаю почему, нормальных предложений у меня не было. Ни разу мне не предлагали перейти в клуб премьер-лиги, где со мной хотели бы работать не в таком пожарном порядке, как это было в том же Краснодаре, где команда стояла на грани вылета.

Если бы не Андреев и чертановский проект, когда одновременно со мной в «Крылья» за сто миллионов рублей пришли восемь игроков и тренерский штаб, то, может, ничего подобного у меня бы и не было. А ведь это решение было важным для того, чтобы потом у клуба было два удачных сезона. Он мне помог перейти в «Крылья Советов», и я, конечно, ему благодарен. А как по-другому? Ни другие клубы, ни другие агенты не проявляли ко мне интерес. Так устроена футбольная жизнь.

— Многие говорят, что Андреев выходит из «Крыльев», его интересы с кураторами клуба разошлись. Действительно ли это так, и как повлияет на команду?

— Я — футбольный тренер, надеюсь, что умею тренировать. Если бы я хорошо ориентировался в этих вопросах — наверное, чуть раньше нашел бы себе клуб в премьер-лиге. У каждого человека есть сильные и слабые стороны, и умение лавировать с начальством — точно не моя сильная.

— Интересная тенденция — из ваших команд много футболистов переходят в «Спартак». Зобнин и Кутепов — из тольяттинской «Академии» (Роман, правда, транзитом через «Динамо»), Умяров и Глушенков — из «Чертанова», Пруцев и Зиньковский — из «Крыльев». Связано ли это с манерой вашей работы с игроками, требованиями, которые вы им предъявляете?

— Наши прежние представления о спартаковском футболе и то, во что в последние годы играют Каррера, Ваноли и т.д. — это разные вещи. По Абаскалю пока говорить не буду, это только предстоит до конца понять. Хотя и тот футбол, который мы видим сейчас, не совсем похож на спартаковский времен Черенкова, Гаврилова, Титова, Карпина... Он не настолько комбинационный.

Вырос я на том футболе. В 90-е годы, при всей моей любви к «Алании», лучшим и самым стильным был футбол Романцева, «Спартака». Он был искренний и красивый, его легко сравнить с футболом «Барселоны», «Манчестер Сити» последних лет. Но разница с нынешним такова, что сказать, будто я готовил футболистов, подходящих «Спартаку», нельзя. Мне видится в этом скорее совпадение.

— Хотели бы когда-нибудь возглавить команду из города, в котором выросли и где начали тренерскую карьеру — «Аланию»?

— Когда-нибудь... Это достаточно интересно. Надеюсь, «Алания» будет идти вверх. То количество мальчишек, которое занимается футболом в Северной Осетии, и то, какие они сами по себе — немножко дерзкие, агрессивные, футбольные, обязательно выльется в то, что главная команда республики вернет себе место в премьер-лиге.

Игорь Осинькин. Фото ФК "Крылья Советов"

Зиньковский

— Что говорили Зиньковскому, когда он решил перейти в «Спартак»? Какими словами провожали, и общаетесь ли сейчас?

— Антон — очень коммуникабельный человек и как футболист интересный. Он приезжает практически на все наши матчи в Москве, приходил в гостиницу, мы общались. Когда я стал главным тренером самарской команды, а она перед тем вылетела в ФНЛ, он уже хотел уходить, доказывать свою состоятельность в премьер-лиге. Через какое-то время мы его убедили, что лучше всем вместе перезагрузиться в Самаре, чтобы выйти на новый уровень.

Мы не очень хорошо начали тот сезон, но через какое-то время уже все поверили в этот проект и начали работать на все 100 процентов. Уверен, что тот сезон Зиньковский никогда не забудет — и думает, что тот шаг был правильным. Следующий сезон ему нужен был для того, чтобы на уровне РПЛ стать не просто хорошим футболистом, а одним из лидеров. Самара дал ему такую возможность.

В результате — удачный сезон для команды и для него, плюс приглашение в «Спартак» и интерес сборной. Мы понимали, что таких лидеров, как Ваня Сергеев, Антон Зиньковский, не можем удерживать. Когда в игроке заинтересованы «Зенит» или «Спартак», большие клубы, — это тот вызов, ради которого нужно идти дальше. Любой человек хочет расти, иначе Месси до сих пор играл бы в Аргентине. А вот переход ради перехода — неправильно. Самара как проект, как футбольный клуб сейчас оставляет все меньше возможностей просто переходить ради перехода.

— А Владислав Сарвели в «Сочи» — это переход ради перехода?

— На тот момент это была команда, которая заняла второе место в РПЛ. Но я не чувствую, что «Сочи» намного сильнее и перспективнее, чем «Крылья». Ваш вопрос в этом плане как небольшой укор — правильный. Но на тот момент это был серебряный призер чемпионата. А если бы не определенные события, то «Сочи» играли был в Лиге чемпионов. Сарвели был одним из наших лидеров, и долгое время после его ухода нам было трудно его заменить. Но мы все равно это сделаем.

— Карьера в «Спартаке» у Зиньковского началась сложнее, чем планировалось, — скамейка, травма. Почему? И не поздно ли в 26 лет переходить в команду с таким давлением и амбициями?

— Считаю, что не поздно, а нормально. Люди по-разному начинают играть. Тот же Умяров в 18 лет сыграл только один круг в ФНЛ и сразу попал в «Спартак». У кого-то более длинная дорожка, и не надо этого стесняться. Надо ждать и использовать свой час.

А то, что не всё получалось... Когда у тебя на старте сезона в конкурентах — Мозес и Промес, быть частью такой конкуренции — тоже определенный уровень. В любом случае ему надо адаптироваться. У нас он был лидером, это факт. Там есть свои лидеры, и даже просто чтобы стать конкурентоспособным игроком, нужно пройти большой путь и доказать это на поле. Да, его посадили на скамейку, но считаю, что он очень правильно на это реагировал. То, как он выходил на замену, всегда было очень полезно и страстно.

Последние туры не будем обсуждать, поскольку у него была травма плеча. Недавно он появился, но, насколько знаю, оно его еще беспокоит, такие травмы — непростые. Думаю, после паузы на сборные он уже будет здоров. Но конкуренцию надо выдерживать. По-другому не может быть.

Антон Зиньковский. Фото Дарья Исаева, "СЭ"

Умяров, Зобнин, Пруцев

— Наиль Умяров производит впечатление лидера по натуре. Он с детства вел партнеров за собой? И почему в начале этого сезона у него складывается не ахти?

— Лидерскими качествами, умением выстроить команду вокруг себя, причем чтобы это было ей на пользу, он всегда выделялся, был в этом плане капитаном. Что же касается начала этого сезона... Какие-то моменты вроде паса назад в игре с «Динамо» — просто техническая ошибка. Такие моменты случаются со всеми. Просто после какой-то ошибки забьют, а после какой-то нет — отсюда и количество обсуждений. Не забывайте, что в этом году ему исполнилось всего 22. По меркам «Спартака» ему надо еще расти, прогрессировать, хоть уже по времени в команде он уже, наверное, ближе к ветеранам.

— Как относитесь к шуму вокруг Наиля после его откровений по поводу слов Даниилу Фомину перед пенальти в финале Кубка России? Стоило ли ему так откровенно писать об этом в своем Telegram-канале?

— Сейчас не поймешь, что в этих Telegram-каналах. За кого-то их ведут, кто-то может написать, не подумав. Наиль всегда предельно корректен, умеет разговаривать. Думаю, это ошибка в том плане, что он рассказал о всей этой ситуации публично — зачем вываливать всё это грязное белье? Но на поле таких вещей очень много, они происходят сплошь и рядом. Сами футболисты к этому относятся спокойно. Я бы посоветовал про такие моменты столь открыто не говорить, даже если они и сделаны. Не все это поймут.

— Гильермо Абаскаль по-разному отнесся к двум вашим воспитанникам: если Данила Пруцева, которому доверял Паоло Ваноли, посадил на лавку и не особо доверяет, то Романа Зобнина реанимировал. Как думаете, почему сложилось именно так?

— У Зобнина, действительно, последние год-два прошли не очень хорошо. Он не мог вспомнить, как играет в футбол. Абаскаль смог и подобрать ему схему, и интерпретировать его роль так, что он снова стал важным игроком. Пруцев конкурирует с Умяровым и Зобиным — и, когда выходит на замену, показывает качественную игру. Думаю, Абаскаль тоже ищет какие-то взаимодействия, сочетания и оценит его игру. У Пруцева есть специфика в действиях, которая не всем может подойти. Возможно, на его позиции в «Спартаке», по мнению тренера, требуется более мощный футболист. Но всех требований мы не знаем, время покажет. У Пруцева еще будет возможность себя проявить.

Роман Зобнин и Наиль Умяров. Фото Александр Федоров, "СЭ"

Игнатьев, Пиняев

— Пригодился бы вам сейчас Иван Игнатьев, или он вас за время прошлогодней аренды разочаровал?

— Не разочаровал. Он неплохо начал, забил, поучаствовал еще в одном пенальти. Это были важные, «очковые» голы. А дальше он сыграл только один матч в стартовом составе, в Ростове, и получил неприятную травму, из-за которой пропустил весь апрель. За два-три тура до конца чемпионата мы для себя уже определились, что выкупать его за достаточно серьезные деньги не будем. У нас уже был в прошлом сезоне в аренде Глушенков, и складывалось так, что он мог остаться. И мы сделали ставку на него. А выкупать Игнатьева, чтобы увеличить конкуренцию, не могли по финансовым соображениям.

— Сильно ли вас поволновал Сергей Пиняев, когда с ним приключилась болезнь, и есть ли понимание, откуда это заболевание легких у него вообще появилось? Был же медосмотр в начале сборов, а заболел он в самом начале сезона.

— На медосмотре в том виде, в котором он проводится, выявить такую болезнь невозможно. Больше того, мы так до сих пор и не понимаем, откуда она возникла. Конечно, это один из самых интересных молодых футболистов России. Мы за него очень переживали. Не только в силу возраста, но и коммуникации к нему очень тепло относятся все в команде. И, когда такое произошло, у нас было много разговоров на эту тему. Пытались что-то узнать, посоветовать... На сегодня Пиняев тренируется так, словно вообще ничего не было. Мы этому только рады. Как и тому, что он уже провел пару матчей.

— И, выйдя с «Ростовом» в стартовом составе, забил шикарный мяч. Вам доводилось до сих пор работать с талантами такого масштаба, и можете ли сравнить его с тем же Дзагоевым в 17 лет?

- Всегда ухожу от такого рода сравнений. Сережа действительно талантливый футболист. На определенном этапе, в 13-14 лет, я не видел игрока, который так сильно влияет на команду. Взять мяч, обыграть троих-пятерых, не важно, соперников, и забить для него было настолько обыденным и легким, что он это без напряжения делал в каждом матче чемпионата Москвы по несколько раз. На тот момент он был очень ярким и интересным.

Дальше надо было делать следующий шаг, и это было сложно как раз из-за той легкости, с которой он делал предыдущие. Тогда казалось, что он настолько выше всех! А потом, когда соперники стали подрастать, такого преимущества уже не было.

— Слышал мнение, что стать большой звездой Пиняеву может помешать широкая кость и плотное телосложение. Как вы к этому относитесь?

— Таких футболистов достаточно, хотя их меньше, чем высоких и тонкокостных. У них тоже есть свои преимущества. Месси тоже не совсем подходит под такие вот параметры красоты 90-60-90. Тем не менее это лучший футболист мира многих лет, а может, и за всю историю. Понимание игры и скорость должны эти вещи компенсировать. Надеюсь, что ему хватит этих компонентов, чтобы конкурировать с красивыми, высокими и тонкокостным. Но на самом деле это вопрос, над которым мы задумывались всегда.

Сергей Пиняев. Фото Дарья Исаева, "СЭ"

Вес, работа в сборной, будущее

— Есть руководители клубов, которые заставляют своих тренеров худеть под тем предлогом, что они должны быть примером для игроков. Так Юрий Белоус в «Москве» поступал по отношению к Леониду Слуцкому. А от вас этого никто не требовал?

— Нет, не заставляли. Тем, кто думает, что это так легко сделать, советую открыть соответствующую клинику или агентство диетологии. И думаю, что такой человек, которому это удастся, скоро станет даже не миллионером, а миллиардером.

— Не бывает ли сложностей с убеждением игроков держать вес и правильно питаться? Самые наглые из них могут ведь и в ответ что-то сказать.

— Пока такого в моей практике не было. Каждому, думаю, найдется чем заняться в плане себя.

— С кем из коллег у вас самые близкие отношения?

— Со Слуцким. У нас обоих были детские команды 1982 года рождения, и с тех пор мы друг у друга на виду. Он намного раньше стал работать в футболе высоких достижений, и у него были большие успехи. То, что произошло в прошлом году, — это какой-то дичайший нефарт, достаточно вспомнить, сколько «Рубин» пропустил на последних секундах. Это что-то запредельное.

— Интересно ли вам было бы поработать со сборной России?

— Не очень себе это представляю. Воспринимаю себя как тренера, который каждый день должен быть со своими футболистами. Встречаться же с ними редко, на четыре-пять сборов в году — не говоря уже о том, что происходит сейчас — достаточно сложно. Я работал помощником в юношеской сборной 1982 года, из той прекрасной команды вышел, например, самарец Анюков, а также братья Березуцкие, Кержаков, Измайлов и многие другие. Но это непростая работа, она требует определенного навыка.

И она самая стрессовая. Черчесов или Слуцкий на каком-то этапе совершили чудо. При первом команда вошла в восьмерку лучших в мире, прошла в плей-офф ЧМ испанцев. Второй взял сборную, которая почти не имела шансов выйти на Евро, и сделал это. При этом уходили из сборной они не победителями, а были оплеваны. Это очень сложная работа, к ней нужно быть готовым и в этом плане. В клубе в какой-то мере легче, и главное — хочу работать каждый день.

— Ставите ли себе задачу поработать в российском топ-клубе?

— Человек должен куда-то стремиться, ему нужно быть готовым к вызовам. Если стремиться к тому, чтобы остаться на определенном уровне, — это шаг назад. Мы всегда должны хотеть расти. Занять выше место, больше забить, меньше пропустить. Нам должно быть интересно отношение и внимание больших клубов, и не надо этого бояться. Давайте этот вызов будет в каждом из нас. Потому что, в конце концов, мы — мужчины.

— Сколько лет еще планируете заниматься тренерской профессией, и какие итоги карьеры заставят считать ее успешной?

— В тренерском деле есть такой фактор — эмоциональное выгорание. Не работают десятки лет в клубах тренеры без каких-то пауз. Оно по-разному давит на разных людей. Я читал, что, допустим, Ральф Рангник перестал тренировать не потому, что захотел создать свое суперагентство. У него просто есть эта болезнь, и он уже не может долго быть на таком очень стрессовом месте.

— Да Олег Романцев, что далеко ходить.

— Согласен. Для России точно бОльшая величина как тренер, чем Рангник. Кто-то настолько сильно погружается в проблему, что не может выйти из нее, а здоровье уже не позволяет работать с прежней отдачей. Поэтому — сколько буду в профессии, определит и здоровье тоже. Я с 2006 года только однажды на протяжении двух месяцев был без работы, когда не стало команды в Тольятти. Пока сил и страсти хватает. Но будет ли это еще три, пять, десять лет — не знаю. Хотелось бы как можно дольше.

Я — максималист. Когда-то выигрывал чемпионат России среди детей — правда, они уже были 17-летние. Очень горжусь той победой в первенстве страны среди ДЮСШ с Владикавказом 82-го года рождения, тем более что много ребят заиграло. Дальше становился чемпионом и лучшим тренером ПФЛ, и чемпионом и дважды лучшим тренером ФНЛ.

Не получилось выиграть молодежное первенство — и, наверное, уже трудно на это рассчитывать. Но выиграть первое место во взрослом чемпионате — самый большой приз, который на сегодня вижу для себя. В Кубке был в шаге... Но если срастется — обязательно найду, еще какую цель перед собой поставить.